Ричард Брук - Созвездие разбитых сердец

– Так… у тебя размер ведь не больше элечки… даже эмочка, скорее… должна вот эта блузка подойти… и вот юбку тоже примерь… Ой, давай дам другую, тут шов подшить нужно… Туфли ты зря взяла на низком каблуке, Эдик не одобрит… он любит высокий, и ему плевать, что у нас вся работа на ногах…

Мария споро переодевалась, молча внимая речам наставницы и мотая себе на ус. Накрахмаленная блузка пришлась по размеру, юбка тоже села как влитая, а насчет туфель она решительно заявила, что будет носить такие, какие ей удобны, даже если придется каждый день выслушивать от «главного по тарелочкам» нуууудные эстооонские замечаааания.

– Я все-таки в официантки нанялась, а не стриптиз на барной стойке показывать.

Илона хихикнула и одобрительно кивнула:

– Хвалю за смелость, с этим занудой только так и надо, быть посмелее, отстаивать себя, а то он слишком много себе тут воображает! Ну, теперь косищи прибери, чтобы не свисали до тарелок, и пойдем, покажу тебе, что тут и как…

В зале их встретил Эдуард Витольдович. Удовлетворенно оглядел ладную фигурку новой официантки, самолично поправил ей галстучек, съехавший немного на сторону, и предупредил:

– Носииите аккурааатно, за пооорчу тоооже буудет штрааафф.

Мария вытянулась в струнку и, прищелкнув каблуками, козырнула новому «боссу»:

– Бууудет испооолнено, шеееф!

Вишняускас захлопал коровьими глазами и только руками взмахнул, не зная, что ответить на этакое нахальство…

– Эй, кончай выпендриваться! – Илона строго пресекла игривый порыв Марии и, поманив за собой, начала показывать, где что лежит из кухонной утвари, откуда брать меню и подносы, куда уносить грязную посуду, где раздача готовых блюд и все такое прочее.

– Чаевые в конце рабочей смены сдаешь мне, мы их потом делим с кухней, все по-честному.

– А что, тут еще и чаевые официанткам дают? – удивилась Мария. – Здесь же вроде как все свои…

– Ну и что? Мы же для них работаем, чем свои от не-своих отличаются? Сами за собой и чашку из-под кофе никогда не уберут, так что пусть платят, чай, не обеднеют! – Илона непритворно возмутилась самой мысли новенькой о том, что посетители кафе могут так жульничать:

– Хотя, конечно, не все дают и не всегда, ты права… есть жлобы. Но в день премьеры, к примеру, бывают очень даже щедрые… А однажды мы тут банкет обслуживали, актерский междусобойчик, так нам с Фанькой виновник торжества, Павлушка Бердянский, по тыще рублей в блузки засунул. Правда, пьяный был в лоскуты и приставал к Фаине со всякими глупостями… Я-то его сразу отшила, и ты -смотри! – тоже держись с ним построже, а то вечно руки распускать норовит, бабник чёртов…

При упоминании Бердянского, Мария поймала себя на том, что вовсе даже не прочь была бы оказаться на том банкете, но тут же мысленно шлепнула себя по губам, удивившись этой внезапной фантазии. Да, она когда-то бешено влюбилась, но вовсе не в него – чертова бабника и начинающего алкоголика – а в свою фантазию… В сказочного гимнаста на проволоке и страдала безмерно, думая, что он погиб или покалечился, стихи даже писала трагические в его память… А теперь вдруг размечталась о пьяных приставаниях красавчика-актера… Позорище.

«Ну-ну, пора уже с целибатом завязывать… найти себе нормального парня, наладить регулярную половую жизнь, а не то так и буду свои дурацкие эротические фантазии смотреть на ночь глядя…» – Мария вздохнула, тряхнула головой, отгоняя навязчивый образ бывшего циркача, и сосредоточилась на дальнейшем инструктаже.

Первые несколько посетителей, театральные техники в спецовках, пожилая тетенька – по виду бухгалтерша или билетерша – и грузный, одышливый дядька-электрик, пришли ровно к открытию. Заказали кто чаю, кто кофе с выпечкой, сосредоточенно позавтракали и так же одномоментно удалились на свои рабочие места. Уютный зал «Синевы», обставленный ажурными полированными черными столиками, такими же стульями и тепло освещенный круглыми лампами с розоватыми абажурами, снова опустел.

Корпулентная повариха София (по прозвищу «Ромовая баба», как на ушко сообщила Илона) принесла в бар поднос со свежей порцией выпечки, добродушно кивнула девицам:

– Кушайте, пока не остыло. А то такие обе тростиночки, где только силы-то берете, чтоб подносы таскать!… – и удалилась обратно, в свое царство кастрюль, сковородок, миксеров и острейших, как японские катаны, ножей.

Пронаблюдав за тем, как Мария справилась с первой партией посетителей, Илона одобрительно поаплодировала ей:

– Поздравляю с боевым крещением! Теперь можно расслабиться, часов до двенадцати, а то и до часу, никого не будет, актеры или на утреннем прогоне, или еще десятый сон досматривают, так что заявляются в кафе никак не раньше полудня. Зато ох как любят тут после спектаклей до самой ночи позависать, поболтать про роли-гастроли, да и просто посплетничать, кости друг другу помыть… – продолжала делиться сокровенными знаниями Илона:

– Давай, пока мы с тобой бездельничаем, тоже кофейку выпьем, а то что-то у меня ноябрит прогрессирует…

– Что-что у тебя прогрессирует? – переспросила Мария, смахивая тряпкой с последнего столика крошки от булки и кристаллики сахарной пудры.

– Ноябрит… Это такая осенняя хандра, которая в ноябре обостряется… Бердянский придумал. Все время спать хочется или жрать что-то вкусное и сладкое. Но я фигуру берегу, потому лучше просто кофе, взбодриться чтоб. – охотно пояснила напарница и сама встала за барную стойку. – Ты с кофемашиной умеешь обращаться? Если нет, давай сюда, я тебя в два счета научу, куда тут нажимать и как варить эспрессо, латте или капуччино.

За увлекательным мастер-классом и последующей болтовней о парнях и модных шмотках, Мария не заметила, как пролетел целый час. Ей все хотелось вывести Илону на разговор про спектакли, будущие премьеры, но ту больше волновала жизнь за пределами сцены и репетиционного зала. Мария быстро поняла, что интеллектом напарница отнюдь не обижена, и тоже имеет диплом о высшем образовании, может быть, даже два. Простоватая манера общения была для Илоны лишь способом быстро войти в доверие к новенькой, узнать о ней побольше, а о себе рассказать поменьше…

Волосы у Илоны были удивительного иссиня-черного цвета, а кожа при этом белая, как молоко. Светлые, чуть раскосые русалочьи глаза она эффектно увеличила с помощью умелого макияжа. Наверняка у нее было полно поклонников среди посетителей кафе, но Илоне актерская братия не нравилась. Все они казались ей слишком легкомысленными и переменчивыми в сердечных предпочтениях, да и в массе-нищеброды… даже те, что считались звездами. Она же хотела видеть рядом с собой солидного и серьезного мужчину, из тех, что так успешно перестроились и разбогатели, ловко пользуясь открывшимися перед всей страной рыночными перспективами. Одна проблема – сюда такие редко заглядывали…