Полина Раевская - Паранойя. Почему он?

Честно, я не сразу сообразила, что происходит. Застыла, хлопая ресницами, как дура и не верила собственным глазам. Я смотрела на это огромное чудище с широченной пастью и взглядом убийцы, и холодела от ужаса, понимая, что это не какая-то собака, а настоящая, дикая зверюга, которая собирается на меня напасть.

Не знаю, о чём думают люди перед смертью, у меня в голове было совершенно пусто. От страха парализовало каждый нерв, поэтому, когда эта махина помчалась в мою сторону, я просто зажмурилась и заорала дурниной, не в силах что-либо сделать. Я орала так истошно, ожидая неминуемой боли, что уши заложило, но вместо этого на меня вдруг обрушился отборнейший мат.

Ничего не понимая, я открыла глаза и ошарашенно замерла. Навстречу мне неслась другая… махина. Загорелая, разъярённая, мокрая и… в одних трусах. Да ни в каких-то там купальных. О, нет! На мОлодце были обычные, кричаще – красные Армани. Естественно, мой взгляд зацепился за эту яркую «точку», и я потеряла дар речи. Мокрый хлопок обрисовал причиндалы мужика, как… как… Короче, ничего не скрывая. Но вместо того, чтобы отвернуться, ну или хотя бы отвести взгляд, я продолжала пялиться, попутно отмечая, что природа мужчинку не обделила. Моя Лиза, по мнению которой, маленький член – это приговор, наверняка впечатлилась бы и выдала что-то типа: «Вот это агрегат!».

Я же была просто в шоке. Член в моей жизни случился впервые (картинки и порно не в счёт), и я к этому событию оказалась совершенно не готова. От сей бредовой мысли у меня вырвался какой-то полувсхлип – полусмешок, кровь с размаху ударила в лицо, и оно моментально стало такого же цвета, как эти проклятущие брифы.

Капец! Дожила: стою и оцениваю прибор какого-то мужика. Радует, что это, скорее всего, последствия стресса, иначе я даже не знаю, к какому специалисту обращаться.

– Ты чё орёшь, как резанная?! – раздался тем временем глубокий голос, прерывая мои идиотские размышления и абсолютно нездоровый интерес.

От неожиданности я вздрогнула и вновь залилась краской стыда. Втянув побольше воздуха, постаралась прийти в себя и собрать мысли в кучу, но не особо в этом преуспела, поэтому осторожно подняла взгляд, отстраненно скользя по крепкому, будто вылитому из бронзы, тренированному телу, попутно отмечая кошмарную татуировку на плече и шрам, как от ножевого ранения, в области печени, что вызвало неприятный холодок опасности.

Повезло же однако: сначала та зверюга, теперь эта. А то, что передо мной именно «зверюга» даже не сомневаюсь. Чувствуется что-то такое дикое, неуправляемое в этом мужике, стоит только встретиться с его тяжелым, пронизывающим взглядом из-под широких, нахмуренных бровей. Он давит им, вызывая ощущение, будто я сделала что-то не то. И, как оказалось, вовсе не «будто», а сделала.

– Ну? И какого хера ты здесь, голубушка, забыла? – снисходительно интересуется он, словно у недалёкой. – В курсе вообще, что это частная территория?

Меня его тон бесит, но ответить не успеваю, из глубины леса раздается визг Розамунды, и внутри всё обрывается.

– Розамунда-Аделаида-Стефания! – кричу я, с ужасом представляя, как зверюга рвёт на ошмётки маленькое тельце.

– Как? – поперхнулся мужик, отвлекая меня от фантазий в стиле хоррор, а после и вовсе захохотал. Точнее заржал так, что перепуганные птицы упорхнули с веток.

– Не смешно, – отрезала я, слишком взвинченная, чтобы вспомнить, как сама смеялась, впервые услышав дебильное имя собачонки.

Да и какое уж тут веселье?

Если эта зверина, кем бы она ни была, сожрет королевишну, будет… Да пипец, что будет! Можайские меня четвертуют, но дело даже не в этом. Просто жаль собаку. Пусть она и редкостная гадина, но такой участи однозначно не заслужила. Поэтому сейчас главное – не дать зверюге полакомиться Розамундой, а уж потом разбираться с этим эксгибиционистом. Вот только сказать легче, чем сделать. От бессилия у меня началась паника, мужик же продолжал заливаться смехом, что окончательно вывело из себя.

– Хватит ржать! – истерично вскричала я.– Там огромная тварь сейчас сожрет мою собаку!

Я еще что-то пыталась ему втолковать, размахивала руками, бегая из стороны в сторону, этот же хрен в красных трусах чуть ли не ухохатывался, глядя на меня, как на какую-то танцующую обезьянку.

– Твою мать, да позови кого-нибудь на помощь! Мужчина ты, в конце концов, или как? – со слезами воскликнула я, чем развеселила его еще больше.

– А ты не рассмотрела что ли? – подколол он, смерив насмешливым взглядом. И стало так стыдно, что захотелось быть сожранной вместо Розамунды, только бы не видеть этих смеющихся глаз, снисходительно тянущих: «Ай-яй-яй, а с виду такая хорошая девочка!».

Боже, какой конфуз!

Я отвела взгляд, лихорадочно подбирая ответ, но мужик снова отправил меня в нокаут.

– Ладно, не истери, ничего с твоей Розелайдой не случится, Жора такое не жрёт.

– Жора? – тупо повторила я, переваривая информацию. И когда до меня-таки дошло, вкрадчиво уточнила, задыхаясь от возмущения. – Так это твоя зверюга?

Вместо ответа он залихватски свистнул, только – только успокоившиеся птицы вновь вспорхнули с веток и загалдели. Я же поняв, что сейчас появится эта животина, хотела запротестовать, но было уже поздно. Зверюга неожиданно, словно чёрт из табакерки, выскочила откуда-то сзади, в очередной раз перепугав меня до смерти. Вскрикнув, я отскочила к кустам и в следующее мгновение закричала уже во весь голос от пронзившей ногу острой боли.

Метнув лихорадочный взгляд вниз, с ужасом обнаружила быстро отползающую, шипящую змею и укус чуть выше лодыжки с внутренней стороны. От этой картины у меня в глазах потемнело, тошнота подступила к горлу.

– Ну, что там у тебя? – сквозь шум стучащего набатом сердца, пробился недовольный голос.

– Змея, – прохрипела я, начиная задыхаться от паники.

Моя нервная система такой поворот событий после старушки Георгиевны, Сонечки, мамы и пумы, не осилила. Перед глазами всё поплыло, я пошатнулась и протянула дрожащую руку, чтобы ухватиться за какое-нибудь дерево, но вместо него наткнулась на рельефное плечо, в которое тут же вцепилась мёртвой хваткой, вонзив ногти в упругую плоть.

– Тихо, куколка, не горячись,– насмешливо пожурил «спасатель Малибу», пытаясь отцепить мою клешню от своего плеча, но я впилась еще сильнее, боясь упасть.

В это мгновение мне было плевать, что я повисла на каком-то полуголом мужике, и что его горячая ладонь скользнула по моей обнаженной пояснице, прижимая меня к крепкому, будто выточенному из камня телу. Я изо всех сил цеплялась за него, чтобы не дать сознанию уплыть. И он не позволил: встряхнул меня, словно куклу и ощутимо хлопнул по щеке.

– Ай, больно же! – возмутилась я, вынырнув из окутавшей меня темноты.