Виктория Падалица - Сокрушая Иллюзии

При этом Фархад кидал мне злобные насмешки, а остальные, считая слугу, с охотой подхватили его веселое настроение.

Мне же было вовсе не до смеха, но я ступила вперёд, с гордым видом отодвинув его руку и бросив ему взглядом вызов.

Лишь бы этот тип, вызывающий у меня сугубо негативное впечатление и страх, не сообщил "Иллюзии" о своем желании танца в моем исполнении с тяжёлыми последствиями. А то последнее слово всегда за Фархадом, заведено у них так.

Буду надеяться, что до этого дело не дойдет, и мои ноги останутся целыми. Как и Фархад, который всего лишь пошутил, не придет смотреть, как я танцую.

Слуга, откланявшись в сотый раз, торопливо повел меня по коридору.

– У вас в штате есть ещё мутанты-великаны помимо этого? – вовсе не тихо поинтересовалась я, когда мы свернули к лестнице.

– Не задавайте тех вопросов, за которые можно получить наказание. – шёпотом отвечал слуга. – Вот вам совет. Первый и последний. Не ищите неприятностей. Они и так за вами ходят по пятам.

– Да я ничего такого не имела в виду. Просто интересно, это был Палач или нет. Я просто ни разу не видела Палача.

– Да. Это Палач. Его имя господин Фархад. Это всё, что вам надо знать. – слуга перескакивал сразу через несколько ступеней, периодически махая мне, отстававшей от него. – Пойдёмте скорее, мы уже опоздали. Поднажмите, "девятая", если не хотите испробовать сорок ударов плетью…

– Всё иллюзорно, Катенька. Весь мир вокруг нас с тобой – иллюзия, бесконечная и обволакивающая наши бренные тела приятной на ощупь ложью и лицемерием. Мы живём в иллюзиях и непрерывно питаем их, взращиваем в себе. Если иллюзии вдруг погибают, мы заводим себе новые. Мы не можем существовать без иллюзий, моя сладкая. – находясь в наркотическом опьянении, рассуждал Амирхан, пока мы в очередной раз поднимались с ним на лифте.

Этот выродок, перед тем, как идти на вечер танцев, щедро нанюхался кокаина и еле отыскал нужную кнопку на панели лифта, потратив на эти поиски минут десять, да ещё и методом тыка.

"Иллюзию" штырило вовсю. От пойманного удовольствия, он обтирал своим пиджаком стены лифта и еле удерживался на ногах, покачиваясь из стороны в сторону с запрокинутой головой.

А я, глядев на его поведение в отражении зеркальных дверей, боялась, как бы он в столь неадекватном состоянии чего непоправимого не сделал мне. Этот маньяк с явными психическими расстройствами, не владел собой и без наркотиков, а под кайфом – так вообще атомная бомба замедленного действия. Пока мы шли по его этажу, "Иллюзия" просто так, из внезапной прихоти, перестрелял своих наёмников, которые были в галстуках. Под число раненых попали и те двое водителей, которых я знала.

– Нас окружает иллюзия. Мы трахаем иллюзию. Мы любим иллюзию. Мы ненавидим иллюзию и завидуем ей. Мы ей дышим… – Амирхан вожделенно вздохнул и отклонился от стены. – Сейчас откроются двери лифта, и ты испугаешься. Но знай, Катенька. Всё, что ты увидишь – всего лишь иллюзия. Ты выйдешь туда и продемонстрируешь свою гибкость. Ты превратишься в сладкую кошечку, которая затмит всех своей сексуальностью. Ты станешь продажной шлюхой сегодня. Ты сделаешь это ради меня. Иначе я съем твоё сердце. Поняла меня, киска?

Я нервно кивнула несколько раз подряд, стоя на четвереньках и с ужасом таращась на двери лифта. Руки мои, вот уже который час, как обуяла дрожь, а сердце, работая вовсю с тех пор, как очутилась в рабынях, заколотилось смертельно быстро.

Несмотря на то, что прошло три с лишним часа после встречи с Фархадом и наёмниками, моё душевное равновесие и без запугиваний Амирхана было более чем неустойчивым.

Я до сих пор не могла отойти от того, что имела шанс подслушать. И, хоть меня и накачали лошадиной дозой успокоительного за то, что устроила буйную истерику в бассейне, испугав девчонок и бросаясь на них, я вовсе не была спокойной.

Успокоительное не подействовало вообще.

Как раз спустя несколько минут после того, как узнала и приняла в себя подслушанную информацию, я подняла на уши весь этаж Амирхана. Ревела, билась головой об кафель, кричала на всех, царапалась и пыталась драться с теми наёмниками, кто прибежал меня утихомиривать.

Я всё не могла прийти в себя и сейчас. Непосильно оказалось утрамбовать в голове столько шокирующей информации одним разом: и что Андрея убил Фархад, который ещё и унизил меня при других людях; и что местонахождение моей дочери до сих пор остаётся загадкой; что эта лживая тварь, то есть Амирхан, предал меня, обманул с самого начала, подставил под угрозу и мою жизнь, и жизнь Марьяны ради своих забав.

Да ещё и замуж меня выдают! И со свету изжить пытаются, и подставить, и в рабство пожизненное сдать… А вдобавок, ещё и этот торч Амирхан сердце моё сожрать захотел…

"Господи, спаси! Не дай мне пропасть! Подскажи, как мне выбраться отсюда! Я не хочу закончить жизнь таким образом!" – разрывалась я от своего крика в мыслях, но холодный разум мой удручённо осознавал, что господа Бога в стенах ада нет и никогда не будет.

Никто мне не подскажет, как уйти из этого ада, при этом оставшись среди живых. Только я сама должна была найти этот ответ.

Проблемы над моей головой, казавшиеся неразрешимыми, нарастали так стремительно, словно снежный ком, катившийся с горы. Рано или очень рано этот ком обретёт такие грандиозные габариты, что раздавит меня насмерть, не оставив ни единой целой косточки. Если не физически моя казнь будет происходить, так как это уже занятие для Фархада и его должности, то с такими темпами они морально меня добьют и сделают сумасшедшей в ближайшее время.

Через что мне ещё предстоит пройти?

Ах, да.

Через то неизвестное, что случится со мной с минуты на минуту.

Все эмоции, которые только могли возникнуть в моей возвопившей от боли душе: и страх, и гнев, и отчаяние от того, что не смогла ничего исправить, и бессилие, – буквально разрывали меня на части.

Но внешне я держалась молодцом, твердо вознамерившись ни в коем случае не показывать слабостей при этих тварях.

Амирхан легонько поглаживал цепью-поводком мою обнажённую спину, неприятно задевая нервные окончания.

Да, я выглядела по уставу. И коленно-локтевой позой соответствовала тем правилам, написанным психопатами ни в одном поколении, и нарядом. Чего и боялась, и не хотела, и умоляла слуг не делать это со мной, и упиралась, но меня всё равно засунули в позорный костюм рабыни, предназначенный для особых случаев.

И теперь, в слитном чёрном купальнике, в черной блестящей маске с ушками, покрывающей голову и верхнюю часть лица, я должна была проходить очередное испытание. Этот безумный наряд безусловно снизил мою самооценку, которая и так здорово накренилась и почти сорвалась в пропасть после короткого общения с Фархадом.