Виктория Падалица - Майкл Норват. Том 2

А Майкл Норват, то есть я, стал лентяем. Изменился я, как и грезили мы с Диланой, да вот только не в лучшую сторону. Не уверен, что данная тактика позволить нашим отношениям просуществовать долго. Надоест мне слепая покладистость Диланы, точно знаю. Разумеется, не брошу, пока она нуждается в моей поддержке. А потом, может быть. Но пока и не хочу об этом думать…

Ресторан собрал немалое количество людей, желающих воочию созерцать союз Линды Норват и Макса Штерлинга. Число гостей перевалило за пару сотен. Несмотря на трагичность последних событий, из-за которых семье Норват пришлось отложить церемонию бракосочетания на несколько недель позже назначенной даты, праздник удался. Отец семейства, хоть и горевал, но не настаивал на переносе свадьбы на более поздний срок, понимая отношение Линды к этой трагедии и к Алексу в целом.

– Спасибо за приглашение, господин Норват! Вечер выше всяких похвал! Не удивлюсь, если самый счастливый день вашей дочери получит гордое звание «Свадьба года!» – произнес один из гостей, которого Майкл прежде никогда не встречал. Он и отвлек Норвата от нескромных раздумий, заставив внимательно поглядеть на якобы приглашенного им друга семьи.

– Во всем этом лишь заслуга моей дочери! – Майкл Норват слегка кивнул гостю. – Меня благодарить не за что. – улыбаясь, ответил он и вновь поглядел на Дилану. «Мечется между гостями, словно прислуга, предлагает напитки, всем и каждому угождает. Не к добру это…»

Майклу ненароком вспомнилась ситуация, когда Дилана принесла ему кофе в постель. Блюдце держала на спине. «Ни капли не пролила!» – хвалилась она. И тот трюк был проявлением ее изобретательности. «Получив успех раз, Киса посчитала, что вправе и дальше крутить моим норовом, будто бычьим хвостом. Смотрю на нее и не знаю, чего ожидать… Сейчас Дилана другая. Капризная, вновь показывает зубки, только заметит, как я таращусь на вырез ее облегающего платьица. Делает вид, что занята, и не до меня ей вовсе… И когда успел избаловать ее?»

Дилана, поймав на себе пытливый взгляд, покосилась на Норвата, но тут же отвернулась. «Майкл сильно изменился. Его не узнать вовсе. Только и хочет казаться прежним. На самом деле, он другой. Ему будто нравится издеваться надо мной! Испытывает терпение. Может, ждет, когда я не выдержу и сбегу? – она снова коснулась задумчивым взглядом любимого. – Вряд ли так. Но все же… Майкл стал терпимей. Может, даже нежнее. Или аморфнее. Это причиняет мне боль. Как же скучаю по его излюбленной тактике насильственного принуждения… Хочу противиться… Хочу чувствовать его мощь и давление… Уже не знаю, что и делать с этим желанием. Мое поведение покорной собачонки заставляет Майкла лениться. Нужно что-нибудь предпринять, иначе потеряю его интерес. Возможно, стоит вернуться к прежним привычкам и снова начать с ним спорить. Начну пока с малого. Но не убегу. Ни за что! Лучше оставлю ключ в двери спальни на неделю, чем покину его дом. Больше никогда!»

Но, как бы Норват не старался казаться прежним задиристым бесстыдником, Дилана понимала, насколько трудно ему держать себя в жестких рамках. Именно ее близость и поддержка оставляла шанс Майклу существовать дальше в привычном жизненном ритме. Как бы не держался недвижимой глыбой в глазах остальных, по ночам Майкл часто постанывал и ворочался. Дилана, просыпаясь, бережно прижимала его голову к своей груди, мысленно говоря ему приятные слова. Она была уверена – Майкл слышит послания ее сердца. Более того, Майкл ещё сильней прикипел к Ди после того несчастья. Страх навсегда потерять любовь оказался мощнее боли и жажды мести. Ди разделяла причину тревоги Майкла во снах, ведь и у неё до сих пор перед глазами стояла та картина последних минут жизни его сына. Она не сразу осознала, что случилось за то чудовищное мгновение. «Алекс замахнулся на меня с топором. Потом появился Майкл. И потом тело Алекса рухнуло на пол. А дальше, как в тумане…»

Ди тоже досталось хлебнуть горя сполна. Оказавшись на волоске от гибели, считай, побывав в плену у изувера, она еще и впервые увидела смерть. С трудом оправилась после чудовищного поступка Мари, ставшей убийцей в одно мгновение. Ди помог Майкл, ставший стеной и опорой её хрупким плечам. Если бы не его искрометный дух, внушающий в Ди жизнь, она бы ревела сутками напролёт, убеждая в виновности только себя, и никого больше.

Ди, конечно же, мечтала отомстить маньяку, пришедшему в ее дом, чтобы порубить на куски, но не так жестоко. Да, и подобные мысли о расправе приходили в голову, но, только увидев нож в брате и почувствовав запах крови, Дилана стала молиться. Молиться, чтобы маньяк остался жив. Но когда услышала «прощальные» слова Мари, обращенные к сыну Норвата, поняла, было уже слишком поздно.

«И хорошо, что Майкл не знает об одной моей тайне. Я солгала, когда он спросил, что еще делал со мной его сын. Только бил, ответила я. Но это не так. Никому не говорила и никогда не скажу, но Алекс после каждого акта издевательств надо мной обсасывал свои пальцы. Его сверкающий взгляд при этом кричал, что Алекс получает небывалое наслаждение от вкуса моей крови. Этот маньяк слизывал кровь и с моего лица, при этом, шепча ласковые слова, гладил меня по щеке, смахивал с них слезы. Его одичалый разум, к тому моменту, похоже, лишенный здравомыслия и жалости, считал это нормальным. Я не противилась, потому что Алекс и его звериное проявление нежных чувств в те минуты до дрожи напоминали мне Майкла. Майкл ведь тоже причинял мне боль, заставлял страдать, мучил без всякой жалости, а потом старательно залечивал ту боль поцелуями. Он всегда так делал. Потому что любил меня? Если это так, Алекс тоже меня любил. По-настоящему любил. А я, познав тайные пристрастия одного зверя, теперь боялась другого. С одной стороны, этот страх не имеет под собой твердой почвы, ведь Майкл изменился по отношению ко мне. Но с другой – тревожно, что ген зверства в Майкле куда более ярко выявлен, чем в Алексе. Нестабильное состояние психики Майкла и нервный срыв в любой момент могут затмить его разум, что приведет к необратимым последствиям…»

Дилана ни на секунду не забывала о том, на что пришлось пойти её любимому. Норват постарался сделать так, чтобы Мари получила условный срок. Более того, не запрещал ей даже приходить в его особняк. Майкл смирился с неизбежным, не отвернувшись от тех, из-за кого его сын сейчас покоится в могиле. Он сделал это ради Диланы. И сейчас, на свадьбе дочери, Майкл Норват предстал перед гостями счастливым тестем, и никто не смеет напоминать ему о трагедии. Ди чувствовала, что вместе с Алексом, под землей, осталась и частица самого Майкла. Его взгляд, прежде хищный и господский, превратился в холодный и черствый.