Ивонна Рут - Лёд в твоих глазах

Вода остыла. Тело вновь бил озноб. Костя с трудом выбрался из ванны и подошёл к зеркалу. Зрелище не из приятных. Синяки под глазами, провалившиеся щёки и щетина трехдневной давности. Где тот полный сил и энтузиазма мужчина? Как быстро его не стало. Всего неделя без поддерживающих капсул, и он превратился в убогое создание, поедаемое изнутри собственными эмоциями.

Раздался очередной звонок. Костя вздрогнул. Третий раз за утро. Так и с ума можно сойти. Сбросить нельзя, заподозрят сразу. А так можно выиграть пару часов. Подождав окончания дозвона, он, выйдя из ванной, побрёл на кухню, по пути набирая номер.

– Костя? Что с голосом? Ты болен? – по громкой связи раздался голос Макса.

– Макс, привет, я болен, да, нужна твоя помощь срочно. Надо избавиться от чипа.

– Друг, это неразумно. Ты будешь отрезан от мира. С какой стати это понадобилось? Ты где вообще? Ты прошёл адаптацию?

– В том и дело, что не прошёл. Я не принимал капсулы и не сделал повторную инъекцию. Мне уже трижды звонили. Скоро объявят тревогу. У меня мало времени, Макс.

– Я уже в пути. Жди.

Макс возник у двери через пятнадцать минут. Собранный, причёсанный, серьёзный, с чемоданчиком в руках.

– Прихватил всё, что смог. Ну и вид у тебя. Ты похож на наркомана, у которого ломка.

– У меня и есть ломка. Третий день еле встаю с кровати. Ничего, пройдёт, главное, перетерпеть.

– Но зачем, Костя? Ты решил сойти с ума? Я так и знал, что нечего тебе делать в этой вашей альтернативной реальности. Ни к чему хорошему она не приводит. Вот скажи, почему ты не принял лекарство?

– Потому что я не хочу возвращаться к себе прежнему. Хочу чувствовать, испытывать эмоции, всё, понимаешь. Там люди плачут, смеются и, в общем, живут.

Макс разложил на столе арсенал.

– Ага, а мы, значит, не живём?

– Что ты называешь жизнью? То, что мы каждый день встаём и отправляемся выполнять свои задачи, чтобы достичь намеченной цели, получить свой бонус и следующую цель, и так до бесконечности? Но к чему всё это? Я только теперь понял, всё, что мы получаем, к чему стремимся, нам совершенно бесполезно без возможности чувствовать радость победы, горечь провала, без возможности разделить с кем-то успех.

Костя лёг на кухонный стол. Прежде чем Макс с невозмутимым видом воткнёт, поблескивающую в свете ламп иглу в голову, он, всё-таки сумев побороть желание поскорее избавиться от встроенного компьютера, решил удостовериться, что друг знает, что делает, и придержал его руку.

– В чём проблема? – спросил Макс, присматриваясь к выражению глаз «пациента», – Теоретически я могу это сделать. На практике ты первый. Но кому как не тебе не знать, что компьютер встраивается в верхние слои мышечной ткани, и удалить его, в принципе, под силу даже школьнику при малейших знаниях анатомии и нанотехнологий.

Костя засмеялся, чем призвал взгляд Макса, полный непонимания.

– И на это ты решил променять здравый рассудок? У тебя точно сбой программы.

Он пожал плечами и воткнул иглу. Острая боль через долю мгновения растеклась по голове, и возникло ощущение, что вместо неё на столе покоился прикреплённый к шее булыжник. В руках импровизированного хирурга блеснул скальпель. Костя закрыл глаза. Сердце бешено металось в груди. «Это ломка, и она пройдёт», – успокаивал он себя.

Мысль, что он делает всё ради нового вкуса жизни, всё ради настоящей человеческой природы, всё ради… Кристины, утешала его и одновременно пугала неизвестностью и сомнительной вероятностью.

Как бы хотелось ему сейчас чувствовать своим холодным телом Кристину. Прикасаться к её коже, сжимать в своих объятиях, защищать от внешних угроз и успокаивать от внутренних переживаний. Просто быть рядом и знать, что вот она здесь, и никуда не денется от него. Эти раздумья немного успокоили. Он и вправду ощутил тепло в теле, будто она лежала рядом с ним, раздетая, прижималась к нему мягкой грудью, нежными бёдрами.

– Эй, – голос Макса вывел из приятных мечтаний. Костя открыл глаза. Макс щёлкал пальцами перед лицом.

– Ты здесь, коллега? Операция прошла успешно. Ваш наночип благополучно удалён. Добро пожаловать в пустоту.

Друг стряхнул с рук перчатки и принялся упаковывать в чемоданчик орудия пыток.

– Спасибо, доктор. Вы спасли мне жизнь, – ответил Костя, всё ещё не чувствуя головы и с трудом шевеля губами, – У тебя, случайно, не завалялось какого-нибудь старенького устройства для связи?

– Конечно, доктор Макс об этом позаботился, – ответил тот с ледяным выражением лица, а Костя поймал себя на Мысли, как бы пошла улыбка его остроумному другу.

Макс протянул ему смартфон старинной модели, похоже, что совершенно новый. Сенсорный экран был ещё заклеен невидимой плёнкой.

– Из личной коллекции. Как знал, что понадобится, – развёл руками Макс, – В общем, я всё понял. Ты сошёл с ума, тебя будут искать, следовательно, ты будешь скрываться, а значит, вероятно, понадобится моя помощь снова. Ну, давай, если что, звони. Он похлопал Костю по плечу и, взяв чемоданчик, ушёл.

Костя понятия не имел, куда ему податься. Скорее всего, медицинский центр уже сообщил в компанию о неявке сотрудника на повторную инъекцию. Через сутки самостоятельного розыска безответственного пациента они заявят в полицию. На таких людей ведётся активная охота, как на опаснейших для общества.

Люди, обладающие эмоциями, по мнению общества, способны на гнусные преступления, причинение вреда себе подобным и действия, направленные на разложение устоявшегося общественного порядка. Они преследуются наравне с наркоманами, путём инъекций синтетического вещества обеспечивающими себе уход от реальности в мир ощущений и чувств, откуда мало кого удаётся вернуть.

Оставаться дома опасно, поэтому Костя собрал в рюкзак немного одежды, выгреб из холодильника всю еду, кое-как побрился трясущимися из-за ломки руками, чтобы не вызывать лишних подозрений на улице, ввёл умный дом в режим длительного сна и покинул помещение, направившись к старому городу. По его соображениям, там скрываться от полиции можно было дольше, нежели в современных районах.

Немного подумав, глядя, как улицу рассекают флайкары, летающие в трёх уровнях в зависимости от стоимости поездки, Костя решил передвигаться пешком. Первое, что проверит полиция, это операции, в которых засветится его кредитная карта, так как встроенный компьютер исчез с радаров, значит, надо как можно дольше обходиться без расчётов.

В полдень солнце, ютившись в просветах между домами, ослепляло глаза, отражаясь от белых стен, окружающих улицу. Это и к лучшему. Можно спрятаться под солнцезащитными очками, а значит, и скрыть беспокойство. Он протёр лицо платком, но через несколько минут оно вновь покрылось каплями пота. Внутри всё клокотало и требовало успокоительной капсулы, а лучше инъекции, чтобы раз и навсегда распрощаться с тревогой, страхом, дрожью и вернуться в безоблачный мир, где правит рассудок. Этот кратковременный соблазн Костя подавил мыслью о Кристине и её горячем взгляде, когда она хотела его, когда стала послушна своим желаниям, так же подавляя голос рассудка.