Анастасия Шерр - Беспризорница

Лопатник* – кошелек, бумажник (уголовный жаргон)

ГЛАВА 5

1992 год

За огромным столом, что, к слову, ломился от разнообразной жратвы, сидело десятка два братков и все не последней «масти». Ну, по крайней мере, я так подумала по их одежде и выражению наглых рож, которые перекосило явно из-за моего появления. Конечно, куда мне до элиты этой. Уж их дети точно не слоняются по грязным улицам в поиске чего-нибудь пожрать. Да и они не знают, как оно, докуривать бычок, найденный у мусорки, да в протухших помоях копаться.

– Пойдём, – Басмач, как будто не замечая моего замешательства и недовольства своих друзей, потащил меня к столу.

Честно говоря, я уже и не голодная была. С голодухи наглоталась, почти не прожевав ту рыбу, так что теперь как-то не особо за стол хотелось. Особенно с этими пираньями с золотыми печатками, фирменными часами на татуированных руках и в модной, почти невиданной среди простого народа одежде.

Однако, за стол меня усадили и никто слова не посмел вякнуть, из чего я сделала выводы, что хоть Басмач и одет попроще, без выпендрёжа, но именно он тут главный. Его сильный, звериный дух подавлял и меня. Он из тех людей, которым не говорят «нет». Никогда. Позже я это пойму и даже выучу на зубок.

– Посиди пока, пожуй чего-нибудь, – и тарелку с бутербродами мне подвигает, а у меня челюсть, по ощущениям, уже где-то под столом – с чёрной и красной икрой! – Ну что, братья, выпьем? – тут же забыл обо мне и поднял запотевшую рюмку.

Мужики все сразу ожили, встали, чокаться начали да Басмача с рождением сына поздравлять. На странную замухрыжку уже внимания никто не обращал, за что им огромное спасибо, ибо у меня тоже было чем заняться. Сама попировала, можно и Сеньке пожрать отложить, а если складывать бутерброды друг на дружку, то можно по парочке засунуть в карманы и даже запазуху. С икрой, конечно, этот номер не прокатил, потому как она сползала с хлеба и падала, а так понапрасну переводить еду я не могла. Пришлось проделать такой же маневр с колбасой и мясом, нарезанным тонкими ломтиками. Да Сенька с ума сойдёт, когда увидит эту всю вкуснятину. Нам редко так фартит. Почти никогда.

Конечно, было жалко пачкать карманы длинной вязаной кофты и теплых брюк, которыми меня одарил бандит. Но деваться некуда. А ещё, я теперь была владелицей коротких сапожек на меху и дублёнки. Да-да, самой настоящей дублёнки! И хорошо, что я оставила её в комнате, где переодевалась, а то додумалась бы сейчас в карманы чего-нибудь напихать. Грех такую вещичку портить. В случае голодухи, её и продать можно выгодно.

А Басмач почему-то извинялся, что одежда поношенная, хотя я на это сроду внимания не обратила бы. Как оказалось, это вещи его жены. На мне, правда, слегка болтались. Да чего уж там, мешком висели. Но зато чистые и к телу приятные.

Шум, гам, крики, поздравления… Увлечённая воровством еды, я даже не заметила, что за мной наблюдают.

– Какого хера ты творишь? – Басмач снова поймал меня «на горячем», что уже даже не удивляет. – Разве я тебе запретил есть? Ну-ка, быстро выложила всё обратно.

Нет, он не кричал, даже голос не повысил. Говорил тихо, но таким тоном, что спорить с ним я бы не стала.

Молча выложила всё на стол и опустила голову. Да, это немного стыдно. Человек вон как ко мне. За стол даже свой богатый усадил. А я, как…

– Крысёныш, блядь, маленький. Опозорить меня хочешь?

Я быстро замотала головой, мол, нет, не хотела. И правда, не хотела. Просто голод не тётка, кто знает, тот поймёт.

– Я тебе дам еды столько, что лишь бы унесла. Достаточно было просто сказать, – продолжал отчитывать, а я почувствовала, как начали пылать щёки.

– Простите…

– Никогда больше не воруй у меня. Просто попроси.

Кивнула и так некстати вспомнила о кошельке, который был заткнут за пояс моих новых штанов. Вот если сейчас сюда ворвется обворованный лысый нарик – мне не жить. И просто бросить лопатник, к примеру, под стол – не вариант. Наркоши здесь нет, соответственно, и потерять тут свой кошелек он не мог. Едва ли подумают на кого-то из этих блатных.

– Что ещё слямзила? – будто прочитал мои мысли Басмач, а я почти физически ощутила, как из-под ног уходит земля.

– Н-нет, н-ничего, – захлопала глазками, надеясь на лучшее, но готовясь к худшему, то есть, поглядывая на дверь.

Добегу ли? Вполне возможно. Если, конечно, он не вытащит пистолет, что поблескивает в кобуре, спрятанной под одеждой, и не прострелит мне ноги.

– Ну смотри мне. Воровства не потерплю. Ладно, ребята пусть отдыхают, а мы с тобой пойдём, поболтаем.

Одновременно и полегчало, и стало не по себе. Ну вот какие дела могут быть у нас с ним?

*****

– Ну, и чего струхнула? – Басмач недовольно уставился на меня, когда я, не забыв прихватить подаренную дублёнку, попыталась улизнуть на улицу. – Тебя кто-то обидел? Может я тебя обидел? Или ты, быть может, кидалово, а? – c трудом сдерживал улыбку, явно издеваясь.

А я действительно струхнула. Вот не внушал он мне доверия, хоть и по-человечески относился. Не то тут что-то, я прям задницей чуяла.

– Поздно уже просто… Меня мамка дома ждёт, – так себе сказка, но так хоть какая-то надежда была, что отпустит.

Басмач вздохнул и достал из кармана сигареты. Чиркнул зажигалкой, глубоко затянулся.

– Правило первое – не воровать в моем доме. Правило второе – не врать мне, – выдохнул дым и уселся на диван, широко расставив ноги.

– А я и не вру…

– Врёшь. У тебя нет ни мамки, ни папки, Катя, – и смотрит на меня так, будто на горячем поймал.

Ну ладно, имя своё я ему сама сказала. А с чего он взял, что нет родителей? Разные же они бывают.

– Есть. Просто пьет она… А как протрезвеет – нормальная. Искать меня начинает, если дома нет.

Вот не хотелось, чтобы он знал о том, что я, как собака бродячая, без роду-племени. Так хоть какой-то стоп сигнал… Правда, что этому бандиту какая-то мать-пьяница?

– Ты меня не услышала? – резко поднялся с дивана и сделал два шага в мою сторону.

– Я правду говорю! – заупрямилась и, видимо, зря.

Потому что в следующий момент он прошёл мимо меня и резко распахнул дверь, впуская в дом холодный воздух.

– Вон пошла!

– Извините, я не…

– Я сказал, проваливай! – рявкнул так, что заложило уши, а в открытую дверь вломились два мужика, которые, по всей видимости, и спасли меня от страшной казни.

– О, Басмач, братишка! Поздравляю тебя, мужик! – заорал один, бросаясь обнимать рассвирепевшего буйвола, сам того не подозревая, отвлекая его внимание на себя.

А мне бы только до двери добраться, чем я, собственно, и занялась.

– Смотри, кого мы привезли! – завопил второй, впуская около десятка полуголых, гогочущих, аки лошади девок. – Шмары высшего разряда! – загоготал мужик, а я попыталась протиснуться между ним и Басмачём.