Лана Мейер - Энигма. Книга 2

Прикрыв веки, я позволяю Эпси и Гамме поглаживать и разминать мое тело в четыре руки. Пережитый в плену стресс, образовал в мышцах чудовищные зажимы и спазмы, от которых не избавишься без помощи пары ласковых женских рук. Каждый вдох наполняет мои легкие ароматами успокаивающих масел лаванды и мяты, звук небольшого искусственного водопада в SPA зоне позволяет мысленно перенестись в Тайланд или на Бали, и с головой окунуться в медитативное состояние.

– Эпси, поработай руками здесь, – приказываю я, как только нежные ладони Эпсилон касаются моего надплечья, и кончики ее волос щекочут мне спину.

– Конечно, Angius. Я создана для того, чтобы выполнять ваши желания, – соблазнительно шепчет Эпсилон, сдавливая напряженные мышцы, разминая пальцами крохотные сжатия и бугры под кожей. Мне немного больно, но после умелых манипуляций девушки, я ощущаю такое облегчение, что готов еще бесконечно терпеть эту приятную пытку.

– Может быть, вы желаете ласки более глубокого уровня? – тактично спрашивает Гамма, массируя мои ступни. Такие послушные, услужливые. Настроены на то, чтобы ублажать меня, своего Создателя и безропотно удовлетворять мои потребности, предлагая разные варианты и вариации удовольствия. Мое тело мгновенно реагирует на их томные голоса и заботу, я ощущаю, как член болезненно пульсирует и упирается в поверхность постеленного на пол мата. Мои мысли мгновенно улетают на Бали, в один из диких вечеров, когда я нуждался в «дозе» всплеска гормонов, которую могла дать только Кэндис… вид ее обнаженного тела, перекинутого поперек гамака, заставляет меня резко вдохнуть сквозь зубы. Воспоминания изводят, не хотят покидать мысли. Эротическая картинка ее горячей задницы с готовыми и влажными дырочками мелькает перед внутренним взором, заставляя меня испытать предательскую потребность в слиянии с ней. В долбаном проникновении в это соблазнительное и принадлежащее только мне тело, увидеть излучение нашей совместной энергии в момент соития, и на какой-то момент ослепнуть от яркой вспышки света, которую сопровождает бешеная эйфория и полная перезагрузка нервной системы.

И почему я думаю о таких мелочах, как секс с женщиной?

{Вот сука. Ведьма. Какого хрена?}

Это не нормально, так не должно быть. После принятия таблеток я всегда четко контролировал свои мысли, а теперь… заставить себя не думать о Кэн, все равно, что сказать себе «не думай о белом кролике» и продолжать размышлять о нем. Усилием воли, удаляю навязчивые воспоминания и горячие картинки сексуальной Энигмы, возвращаясь в реальность, к девочкам.

– Не желаю, – холодно отвечаю Гамме, и ее руки, поглаживающие заднюю поверхность бедер, тут же вновь спускаются к ступням.

– Хозяину не нравятся твои прикосновения, Гамма, – ядовито замечает Эпси. В них запрограммирована небольшая ревность и конкуренция.

– Твои – тоже, – фыркает Гамма с толикой превосходства. Кто бы мог подумать, что они ненастоящие? Как и многие женщины, они те еще собственницы и истерички.

– Возможно. Хозяину нравятся прикосновения другой девушки, Гамма. Я помогала ей освоиться и…

Я даже не успеваю подумать. Так резко приподнимаюсь над матом, что даже Гамма слегка отскакивает в сторону, идеально соответствуя заложенной в ней программе самосохранения. А вот Эпси находится слишком близко, чтобы избежать своей участи. Толком не понимая, что именно меня вывело из себя (что вообще не должно происходить), хватаю Эпсилон за скулы, вглядываясь в испуганные глаза девушки. Миловидное личико сотворенной мной куклы искажает гримаса имитирующая боль. Ее дыхание тут же учащается, рефлексы работают идеально в отличие от так называемого «обновления». Как она может помнить Кэндис, если я буквально убил в ней прожитую за последние месяцы жизнь? Удалил, стер, обновил всю систему…

– Что ты сказала, Эпс? Повтори, – требую я, слегка встряхивая девушку. Вибрации, излучаемые ею, остаются слабыми, нечеловеческими, иначе и не может быть. И все же… она помнит то, что не должна помнить, словно она, мать ее, самостоятельная личность.

– Я помогала Кэндис, – всхлипывает Эпси, закусывая нижнюю губу. Жадно изучаю черты лица девушки, наполовину прикрытые спадающими на лицо локонами ярко рыжих волос.

– Ты помнишь ее?

– Angius, я вижу картинки. Короткие вспышки информации. Я делаю что-то не так? – обеспокоенно интересуется Эпси, и я понимаю, что разговаривать с ней бесполезно. Придется покопаться внутри, чтобы понять, какого черта происходит.

– Режим сна, – приказываю я, и Эпси тут же принимает безвольную каменную позу, прижимая ладони к бедрам, расправляя плечи. Она похожа на женщину-военного, и, не моргая, смотрит в одну точку. Наспех проверяю ее Носитель, замечая коды, которые писал не я… она могла написать их сама, так как у некоторых девушек встроена программа импровизации, одна из сложнейших, что я когда-либо писал. И все же, обновление должно было очистить всю память. Раньше подобного «восстания машин» не было. И, честно говоря, мне это очень не нравится. У меня такое чувство, что кто-то вмешался, зашел на мою территорию.

Сначала солдат, совершивший покушение на Премьера, теперь еще и робот с проснувшимися воспоминаниями… а также письмо сетевого хакера параноидального характера, о котором рассказал мне глава охраны Марк Деймон, на пути в особняк. К сожалению, пора браться за дело, а не терять бесценные секунды времени, наслаждаясь прикосновениями… пластиковых кукол.

Хотя, сделаны они не из пластика, но вы понимаете, о чем я.

Сдавливаю подбородок Эпси, злясь в первую очередь на самого себя, предварительно включив ее коротким приказом.

– Уберите здесь все, – накидываю халат, небрежно завязав его на поясе, и спускаюсь в лабораторию, прекрасно осознавая, что откладывать дело больше нельзя. Пора браться за свое собственное расследование, и выяснить, в конце концов, какого черта хранилище оказалось пустым. Роясь в новых материалах, собранных моими людьми, я просматриваю сон Эвы, матери Кэндис.

Хм. То, что я вижу, вновь вводит в ступор. Вопросы нерушимым каскадом падают на голову, сыпятся словно из рога изобилия. Сон Эвы, который, без всяких сомнений, является не просто сном, а воспоминанием, дает мне бесценные ответы, которые мог бы прояснить только покойный отец. Моя мать… возможно, она ушла не только из-за того, что я был «не таким, как все». И тот факт, что Руфус буквально принимал роды у Эвы, делает прошлое Кэндс еще более запутанным и странным. Теперь ясно, почему он относился к ней, как к дочери.

Теперь мне еще больше хочется прочитать дневники или какие-то засекреченные записи отца, остается только найти их. Теперь, когда я способен ясно мыслить, я почти уверен в том, что ячейка на самом деле не была пустой. Мой отец опустился до банальных «фокусов»: спрятать содержимое хранилища за зеркалом, это все равно, что спрятать кролика в шляпе с двойным дном.