Инна Бурная - Элизиум – мой

Нира сжала внутренние мышцы и, бессвязно крича, наконец кончила, бурно, долго, метаясь по кровати. Ее судороги моментально увлекли Даррена следом, и он яростно излился в нее. Последнее сокращение мышц, Нира, выгибающаяся в его руках дугой, и тут сверхпрочные наручники – лопнули!

Даррена отбросило на край кровати, он успел только вдохнуть, как на него налетел целый ураган в виде освободившейся Жертвы. Она запрыгнула на ученого, повалив его на спину и впилась в его губы жадным поцелуем, задыхаясь, кусая, посасывая, вливая в поцелуй все только что пережитое ею. Нога ученого непроизвольно вклинилась между ее ног, и девушка одуряюще страстно задвигала промежностью, сжимая его ногу бедрами и откровенно ластясь.

Глава 6

Ошалев от такого напора, Даррен крепко схватил Охотницу за бедра, притормаживая бешеный танец ее тела. Мозг отстраненно анализировал явно перевозбужденное состояние девушки, пытаясь увязать его с фактом немыслимого повреждения ментального блокиратора, его личной разработки.

Железная хватка чуть ослабела, когда ученый уловил изменение в эмоциональном коктейле Ниры. Девушка стала обмякать, вместе с покидавшей ее волной сильнейшего восторга и бурлящей энергии.

– Вот так, детка, – неожиданно для самого себя ласковым тоном шепнул ей на ухо ученый, – дыши глубже, контролируй себя.

Девушка покорно прикрыла глаза и уронила голову на мускулистую мужскую грудь, быстро-быстро дыша и пытаясь поскорее прийти в себя, чтобы понять, почему она ощущает в своей крови невероятную силу и мощь, почему ей кажется, что она сейчас чуть не улетела в соседнюю Вселенную.

В этот момент Даррен замер, ощутив мысленный вызов Дорка, своего главного помощника по периметру: “Хозяин… кое-что случилось… странное. Вам надо на это взглянуть”.

Мужчине очень не понравилась волна тревоги, переданная вместе со словами. Периметр – это то, что делало Элизиум и его владельца непобедимым в глазах многочисленных недоброжелателей.

Бесцеремонно приподняв девушку за плечи, Даррен пересадил ее на скомканную простынь, быстро натянул брюки и отрывисто бросил: “Закутайся – и марш за мной!”. Усмехнулся, проследив за желто-зеленым всполохом недовольства и строптивости, высунувшимся на секунду из ауры девушки. Дерзкий всполох как будто бы показывал мужчине язык. “Забавная у меня завелась кошка, скучать точно не придется”, – подумал ученый.

Быстрым шагом двигаясь по коридору, спиной чувствуя неслышную, как тень, спешащую за ним девушку, Даррен мысленно отмечал, на месте ли охранники периметра. У всех его слуг была одна и та же раздражающая реакция: шок, недоумение с привкусом страха.

– Дорк, – сухо обронил мужчина, приближаясь к серебристо-матовым внушительным дверям.

Стоявший возле выхода широкоплечий охранник уважительно склонил голову и бросился открывать, бормоча при этом:

– Господин Даррен, все произошло так внезапно, буквально 5 минут назад. Мы не знаем, что это… Мы… Никто не виноват, хозяин!

– М-да-а… – грозно протянул Даррен, замерев на пороге и осматривая периметр Элизиума. Точнее, его частичное отсутствие.

На месте одной из прочных стен зияла дымящаяся брешь в два человеческих роста высотой, как будто кто-то подложил снизу точечный заряд взрывчатки. Контур бреши был весь оплавленный и почерневший, куски сплава причудливыми каплями застыли на рваных краях. Одна неувязочка – материал, из которого был в свое время построен периметр Элизиума, был еще одной разработкой гениального ученого, и до сих пор являлся таким же сверхпрочным, как…

Мужчина окаменел. Наручники! Ну конечно, они были сделаны из того же сплава, а его Жертва умудрилась их как-то повредить! То же самое произошло и со стеной. Подумаешь, удвоенная толщина блоков, подумаешь, ни одна известная миру взрывчатка не брала этот сплав как на испытаниях, так и в реальных боях.

Мужчина медленно развернулся к молчаливой, дрожащей от ночного холода девушке, заложил руки за спину (от греха подальше, потому что ему ну очень хотелось сейчас кого-то дрожащего придушить!) и нарочито ласковым голосом произнес:

– А теперь, детка – шагом марш в лабораторию! В ближайшие часы нас ждут не менее увлекательные мероприятия, чем те, что были только что в волшебной комнате.

– За что? Я ничего не делала! – возмущенно огрызнулась Нира.

– От этого твоего “ничего”, как видишь, стены рушатся. Нехорошо, детка. Придется тебе поработать и восстановить все как было.

– Но КАК? Я не знаю, что произошло, чтобы такое… – девушка махнула рукой в сторону зияющей чернотой дыры. – И вообще… Да не буду я ничего восстанавливать! Я не знаю, как!

Даррен досадливо закатил глаза. Элизий ее забери, почему именно эта Жертва такая строптивая и упрямая? Сущее наказание! Похоже, его жажда пожестче обходиться с женщинами будет благодаря Нире как никогда удовлетворенной.

– Дорк, выставить утроенную охрану! Поставить временный заслон на месте бреши! Поднять всех – и чтобы через час все было сделано! Если об этом кто-то прознает, гостей ждать долго не придется, а я в ближайшие пару часиков оч-чень не хотел бы отвлекаться, – хищно глядя на опустившую голову Ниру, закончил давать указания ученый.

– Идём! – отрывисто бросил девушке Даррен и стремительно направился вниз, на подземный уровень, в самую удаленную лабораторию с экранированными стенами. То, что нужно для нового эксперимента!

Глава 7

Я обессиленно прислонилась к холодной серебристой стене и уныло огляделась. Ученый сновал между лабораторным столом и кушеткой, возясь с настройкой своей хитроумной аппаратуры. Судя по тому, как любовно он обходился с техникой, и здесь не обошлось без экспериментальных разработок собственно хозяина лаборатории.

“Забавный хозяин мне достался – с фантазией, извращениями, склонностью к садизму и невероятной маниакальной жаждой всяческих идейных экспериментов”, – вяло усмехнулась я про себя.

Глаза почему-то слипались, колени сами так и норовили подогнуться, и даже холод стены не бодрил меня. Хотя что-то, а холод я ненавидела всей душой. “Холод и стерильная чистота разума” – выскочило из моих заторможенных мыслей определение Даррена-ученого. Странно, почему он становится таким… живеньким, если его хорошенько разозлить? “Действительно, почему?” – язвительно отозвался мой внутренний голос.

Да, глупый вопрос, все мы живые. Вот и нашлась на его подтянутую задницу хитрая гайка с неправильной резьбой – то есть я и мое невероятное упрямство и умение довести любое живое существо до невменяемости.

Мой Учитель частенько поговаривал во время наших уроков, что Охотница из меня никакая – во мне слишком много эмоций, которые берут верх надо мной. Заставляя меня лежать в снегу под вой метели много часов подряд, Учитель наставлял меня: