Лили Рокс - Жесткое принуждение

Сейчас уже никто не ответит на этот вопрос… Этот лживый ублюдок будет до последнего изворачиваться, но врать. Он всегда врет! Как же я раньше не видела этого?! Все, что он мне говорил: все было ложью!

– Сергей, – снова начинаю я свою речь, пытаясь достучаться до его разума. – Вы же понимаете, что вы держите нас противозаконно? Мы не давали согласие на то, что вы собираетесь с нами делать....

Он смеется! Снова смеется надо мной! Мне хочется плакать и кричать, но разве это поможет? Впервые сталкиваюсь с таким аморальным типом. Даже те, кто меня вчера пытал, они хотя бы не притворяются и не врут. Они такие, какие они есть. А он нет! Как он умеет красиво строить глазки, как заговаривает зубы! Просто профессионал! А я весь месяц на него смотрела, как на идеал! Я его любила, как родного и близкого человека. Даже молилась иногда, чтобы у него дела шли в гору, чтобы его мама быстрее поправилась.

Мне стыдно… Стыдно и перед самой собой и перед Надей. Нельзя быть такой дурой! Надо было сразу раскрыть этого мошенника и сбежать, пока была возможность. Сообщить родным, где я нахожусь, в конце концов!

Одна надежда: Андрей знает, куда я поехала, если я долго не буду выходить на связь, родные забеспокоятся и начнут искать. Они знают, что я поехала к его знакомому и тогда я смогу отсюда выйти!

– В общем, отдыхай, набирайся сил! У тебя теперь будет много работы и отдыхать будет некогда! – он бросает это так небрежно, словно говорит с кем-то ещё и выходит. Я снова одна, наедине со своими мыслями. Судьба меня столкнула сначала с одним негодяем, которому я родила ребенка, затем с другим, который мне искренне понравился, но оказался подонком. Что мне ждать от жизни еще?

Вспоминаю это мерзкое лицо, которое стоит надо мной и ухмыляется и меня передергивает. Если бы я раньше все поняла, если бы… Но сейчас уже поздно об этом думать. Как говориться: “Знал бы где упадешь, соломки бы постелил”. Сейчас остается только ждать и надеяться на чудо. Когда мои близкие хватятся меня? Сколько потребуется времени на поиски? Думаю, не много. Нужно просто тянуть время, чтобы Сергей не успел причинить мне новую боль…

Два дня пролетели незаметно. Я по прежнему лежу и смотрю в потолок. Безумно скучно и тоскливо. Надя так и не появилась и я уже серьезно беспокоюсь о ней. Сергей заходил несколько раз, каждый раз смотрю в его поганую рожу и хочется ударить. Как же мне стыдно находиться перед этим ничтожеством в таком униженном и избитом состоянии. Я думаю, что он все видел. Как меня били, как трахали в рот, как я мычала от боли и унижения.

Уколы работают хорошо, моё тело заживает. Боли я не чувствую, но и шевелиться трудно. Женщина, которая ухаживает за мной, регулярно приходит и делает перевязки, моет меня, подмывает и подкладывает утку.

В комнату снова вошел Сергей и начал задавать моей помощнице вопросы о моём состоянии и когда я смогу работать. Черт бы его побрал! Он так говорит, словно я в отрубе или меня тут вообще нет! Лишний раз убеждаюсь, что я для него пустое место! Если бы у меня была возможность, я бы без сожаления убила бы этого гада на месте! Такие мрази не должны топтать эту землю!

Женщина, имени которой я так и не смогла узнать, смотрит на меня и ловит мой взгляд, полный отчаяния и отвечает ему, что я ещё не готова. Я готова расплакаться от благодарности к этой таинственной служанке этого ужасного места.

Все-таки есть в этой преисподней пусть даже и единственная душа, которая не безразлична ко мне. Смотрю на неё с любовью, она мне помогла только что выиграть ещё немного времени.

Сергей продолжает приходить, ему все неймется. Чего ему надо от меня? Разве не достаточно уже помучил? Недоволен моим состоянием, ругается. Я разве просила меня так сильно избивать? Моей вины в этом нет!

Заботливая женщина принесла мне книги, я хотя бы могу уходить от этих адских мыслей и отвлекаться. Но по ночам, снова и снова меня возвращает в ту самую ночь, когда меня жестоко били и пытали. Я снова и снова просыпаюсь в слезах и кричу.

Уже неделя прошла, тело почти не болит, сегодня безымянная подруга перестала мне делать уколы, сказала, что теперь все быстро пойдет на поправку. Частично сняла с меня повязки. Я впервые увидела своё тело за все это долгое время.

Боже мой! Что это такое?! Как я теперь с этим буду жить? Что они сделали? У меня же все тело теперь будет в шрамах! Я снова начинаю рыдать, меня трясет. Мне двадцать три года, а у меня уже все тело в таких глубоких шрамах. И это только в тех местах, где мне сняли повязки. Я боюсь даже представить, что творится там, где раны ещё не успели зажить. Я чувствовала, что это не кончится добром, но не думала, что это оставит следы ещё и на теле.

Моя собеседница снова зашла, я рада её видеть. Это единственный человек, который общается здесь со мной. Она меня до сих пор кормит с ложечки, хотя я итак прекрасно могу сама принимать пищу и даже в туалет начала потихоньку ходить сама.

– Почему ты плачешь? Что случилось? – начала она, будто у меня нет повода плакать хотя бы от того, что я нахожусь в этом жутком месте и в таком ужасном положении.

– У меня шрамы! По всему телу! – чуть ли не кричу я, – они меня изуродовали!

– Успокойся! Прекрати паниковать! – пытается меня угомонить собеседница, – это всего лишь царапины. Через год у тебя на теле не останется и следа!

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, – там такие глубокие полосы, словно мне сделали миллион операций на животе и груди!

Женщина не сразу ответила, а потом приподнялась и расстегнула свой халат. Я ужаснулась. Все её тело было в очень глубоких шрамах. Меня затошнило. Все её тело, казалось, собрано из кусочков, наросших друг на друга. Местами они совершенно отличались по цвету. Где-то кожа была растянута, а где-то натянута и висела, и на ней висели небольшие наросты, это было похоже на бахрому.

– Это сделали они же? – спросила я первое, что пришло мне в голову.

– Нет, – коротко ответила она, – это было в другом месте и очень давно, – она отвернулась и тяжело вздохнула. Я жила в притоне, там нас бесконечно насиловали и били, но иногда приходили настоящие садисты. Один из таких меня резал. Это было по-настоящему больно. То, что ты испытала, это очень больно и ужасно, и это оставляет глубокие шрамы в твоей душе. Но когда тебя режут ножом, медленно вырезают твою плоть, снова и снова, а потом трахают тебя, пока ты истекаешь кровью и медленно умираешь, – вот это по настоящему страшно. Это оставляет шрамы ещё и на теле.

Она прикрыла своё тело и снова села. Мне стало её безумно жаль. Я ощутила в ней товарища по несчастью и прониклась к ней душой. Она была не молодая, но и не старая. Сложно было сказать, что она годиться мне в матери. Она была явно младше тех лет, на которые выглядела. её многочисленные морщины и седые волосы были явно приобретены от постоянного стресса и многочисленных пыток.