Маковеев Иннокентий - Мишель

Накинув пальто, выхожу из дома, не дожидаясь Кристофера. Встаю у задней двери автомобиля – лучше сяду назад. Но Кристофер, прикинувшись дураком, открывает для меня переднюю дверь. Я сердито смотрю на него. А он невозмутимо отворачивается, садится за руль, затем успешно проходит тест на алкоголь. Мы выезжаем.

Хочется поинтересоваться у Кристофера про вчерашнее, но тогда он спросит меня о том же самом, и я окажусь в затруднительном положении, потому что мне всё очень понравилось. Нужно соврать Кристоферу, сказать, что я так сильно напилась, что перепутала его со своим молодым человеком или вообще мужем. И попросить Кристофера оставить всё в тайне. Но есть одна большая загвоздка – Кристофер у меня первый. Как я это объясню? Получается до этого мои отношения с кем-то были скромными. Да, Кристофер не поверит мне, но, может быть, ни о чём не станет спрашивать. Попробовать что ли?

– Кристофер, я перепутала…

– Что перепутала? – Кристофер обворожительно смотрит на меня. Вот как ему тут соврёшь?!

– Перепутала… какой сегодня день… Не важно…

– Какие ощущения?

Зря я открыла рот.

– Ой, отличные. А у тебя?

– Тоже отличные, всё было круто, – врёт и не краснеет Кристофер.

Отняв от руля правую руку, он кладёт её поверх моих рук, лежащих на коленях, и гладит костяшки пальцев. Мой пульс мгновенно учащается. Я едва сдерживаюсь, чтобы не кинуться на Кристофера, как ночью, и горячо не поцеловать его, но тогда мы куда-нибудь врежемся.

– Музыку? – спасает нас Кристофер.

– Давай.

Музыка отвлечёт меня. Я смотрю в окно, только не на Кристофера. Он – запретный мужчина для меня, но очень соблазнительный.

В динамиках зазвучала знакомая песня.

– Под которую вчера танцевали? – интересуюсь я.

– Да, но это инструментальная версия. Думаю, поставить под неё танцевальный номер.

– Скинь мне, я буду слушать… в смысле как-нибудь послушаю…

Кристофер кивает.

Через 20 минут седан плавно останавливается напротив колледжа.

– Когда у тебя заканчиваются занятия? – пытается выведать Кристофер, сердит меня.

– А что?

– Пообедаем вместе?

Из вежливости хочет накормить меня. Ну, пускай успокоит свою совесть, а то ведь не отвяжется.

– В час.

– Хорошо, тогда до встречи.

– Да.

Краем глаза замечаю, что Кристофер тянется ко мне, чтобы обнять, а может ещё и поцеловать. Что делать?! Он не мой мужчина! Я судорожно целую пальцы своей руки, и касаюсь ими губ Кристофера. От волны смущения я не способна смотреть ему в глаза. Он нарочно не открыл дверь автоматически, суетливо делаю это сама. Вот уже собираюсь выпорхнуть из автомобиля, но я не отстегнулась от ремня безопасности, он удерживает меня. Судорожно запускаю руки в замок, открыть не получается, пальцы скользят. На выручку приходит Кристофер. Он ловко нажимает на красную пластиковую кнопку, освобождая меня. Представляю, какое жалкое зрелище я здесь устроила. Скрываюсь от Кристофера в дверях колледжа. Теперь можно расслабиться.

Прокрадываюсь в аудиторию. Преподаватель истории Леон Мартинес смотрит на меня ястребиным взглядом. Я сглатываю.

– Извините, – роняю я и, осмелев, иду на место рядом с Беллой.

– Мишель Ру, верно? Вам не давали разрешения сесть. Почему вы опаздываете? Почему вы прогуливаете занятия?

Я замираю, будто поражённая лучом холода.

– Лекции для свободного посещения, – холодно отвечаю я. – А раз я опоздала, значит на то была веская причина.

– И какая же?

Проглотив язык, я растерянно моргаю, пока ответ не приходит в голову:

– Я позже вам всё скажу.

К концу пары мы с Беллой придумаем отговорку.

– Хм, Мишель, вы не посещаете лекции, потому что прекрасно знаете предмет? Что ж я готов, не откладывая дел в долгий ящик, оценить вас прямо сейчас.

На губах преподавателя играет усмешка:

– Прошу к доске. Блесните на сегодняшнем семинаре.

– Что рассказать? – от моего вопроса одногруппники пускают первые смешки.

– Начало войны, её ход и развитие, – ухмыляется Леон.

Я в розовом вечернем платье встаю у кафедры совершенно неподготовленная.

– Ну?! – преподаватель быстро теряет терпение. Он попытается меня проучить, чтобы другим неповадно было, чтобы другие не смели относиться к его предмету пренебрежительно.

Я оглядываю аудиторию. В первом ряду Жан шевелит губами, что-то подсказывая. Встревоженная Белла не знает, как мне помочь с последней парты. Криво улыбаясь, Луиза и её гадкие подруги предвосхищают мой провал. Один из парней снимает всё на телефон.

– Между прочем, на лекциях я уже разобрал ряд ключевых вопросов, которые войдут в билеты, но вам, видимо, плевать на историю, ведь вы то оказались тут, в настоящем. Живёте здесь и сейчас, да?

– Мне не плевать! – огрызаюсь я, озлобившись. Нервы шалят, но нужно взять себя в руки.

После гулянки ум вялый. Потуги что-то вспомнить, что-то осмыслить, ни к чему не приводят.

– Садитесь вы – Пус… тая ваша голова!

Аудитория вместо того чтобы рассмеяться, напряжённо затаила дыхание – Леон едва не оскорбил меня.

Чувство публичного унижения вдруг провоцирует мою память невероятным образом, я вспоминаю всё и сразу: школьные уроки истории, главы учебников, документальные и художественные фильмы, обрывки передач и ток-шоу с военными экспертами, индивидуальное занятие с Жаном. Огромный поток знаний вихрем проносятся в моём мозгу, затем из множества информации рождается упорядоченный, стройный ответ.

– С вами всё в порядке? – Леон изображает на лице тревогу.

Видимо, у меня тряслась голова, и преподаватель решил, что я вот-вот упаду в обморок.

– Да, я готова отвечать, – говорю я звенящим, чужим голосом.

Хмыкнув, Леон качает головой. Он ничуточки в меня в не верит.

– Вперёд.

Я начинаю с рассказа об уникальной сыворотке Генетика, усилившей граждан Генезии и мобилизовавшей их организмы под наиболее агрессивную внешнюю среду: под войну. Плата за это была высокой: годы жизни.

Потом я говорю о так называемых «Ударах Генетика». Первый удар Генетик нанёс в космосе. Военные Генезии взломали боевые спутники космических держав и направили их друг против друга. В результате сеть интернет была разрушена, коммуникация и навигация оказались затруднены. Вторым ударом Генетик уничтожил гиперзвуковыми баллистическими ракетами столицы ведущих государств, наиболее развитые города, и ключевые военные объекты. Ответным огнём Генезия была стёрта с лица земли. Но Генетик и его армия укрылись в бункерах и первых Рунах. Они развязали тотальную войну. Последующими ударами Генетика стал ряд наступательных операций войск. Солдаты Генезии вторгались в уцелевшие города по всему миру и разоряли их. На оккупированных территориях Генезия строила укреплённые сооружения, названные Рунами. В них концентрировались войска для очередных наступлений. Генетик нанёс страшный удар по захваченному мирному населению. Он применил особое биологическое оружие, создав первых настоящих Зомби, названных «Пешеходами». Население городов и деревень сгонялось в концлагеря. Пленникам ставили прививки, якобы улучшающие генетику. Им обещали, что после этого они смогут стать полноправными гражданами Генезии. Но прививка содержала опасный вирус. Инкубационный период занимал три дня. За это время организм человека серьёзно деградировал. Человек лишался осознания собственного «я», становился инвалидом. Ухудшение было необратимо. Войска Генезии гнали «Пешеходов» от одного города к другому. Использование инвалидов в Европейской части континента было достаточно эффективным – ими разминировали минные поля, прикрывались, как живым щитом, устрашали. Силам сопротивления приходилось отстреливать «Пешеходов», потому что они являлись рассадником множества болезней, их тела сжигали или закапывали. Убийство безоружных людей зачастую наносило психологическую травму солдатам сил сопротивления, так как уничтожали мирное население собственного государства или соседнего. «Пешеходы» выпивали запасы пресной воды, съедали урожаи в полях. Они были малоагрессивные, чаще всего умирали от голода, инфекции или пневмонии.