Мария Посмишка - Обнажёнка

-Хотите меня? – спросила молодая девушка мужчину.

–Хочу, – ему было лет 40, а ей всего 19. Но возраст не решает ничего. Так почему же он, взрослый красивый мужик, должен задуматься, хоть на минуту, про разницу в годах и даже про то, что у него уже есть кто-то. Сейчас у него есть она….эта еще глупенькая девочка, но далеко не с глупыми формами. Третий размер груди привлекал взгляд, и собственно больше ничего и не требовалось от нее. Он резко спустил бретельки лифчика, и грудь почти во всей красе предстала перед его глазами. Молодые большие куски мяса, которые были предназначены для того, чтобы насытить его.

–Девочка моя, какая же ты красивая, – почти застонал мужчина и жадно начал целовать ее соски.

Возможно, она что-то говорила. Возможно, даже слегка сопротивлялась. Но его член стоял твердо на своем и через минуту уже владел этой молодостью и наивностью. Неважно кто она и понятно, что ничего пока интересного собой как личность она не представляла. Но влагалище представляло. Горячее, узкое и очень влажное. Груди подскакивали. Девушка стонала все сильнее и сильнее, а он выходил и резко больно входил. Без сантиментов, имея ее жестко и не задумываясь о боли, которую возможно причинял ей.

–О дааааааа, – протяжно выдохнул мужчина, и его сперма брызнула в нее.

–Хотите меня….пригласить в кино? – робко спросила девушка.

Мужчина посмотрел равнодушно и увидел, что уши у нее некрасиво торчат.

«Белая гвардия, белый снег, белая музыка революции» – мелодично пел руководитель экспедиции Михаил Евгеньевич. Был глубокий вечер. Костер горел ярко и высоко, вокруг собрались студенты исторического факультета, которые проходили свою первую и самую важную практику – археологическую. С утра до вечера все было отдано работе, быту…Дежурные вставали в пять часов утра, чтобы приготовить завтрак. Их было четверо. Две девочки и два мальчика. Однако, в реальности только две девочки, потому что необязательные и безответственные мальчишки после ночной гулянки не в состоянии были подняться и элементарно разжечь костер. Конечно, настойчивые отличницы активистки, каждое утро, ради принципа, с решительным видом залезали в палатки и светили фонариком во все лица, чтобы обнаружить своих помощников, но находили только раздасованных их соседей по палатке и кто-нибудь сонно выкрикивал, что Андрюха ночевал в палатке у Светки. В палатке Светки обнаруживалось, что эта «сволочь» вчера целовалась с Юлькой-старшекурсницей и ночует у, а где был Вадим вообще ситуация замалчивала. Все как в жизни, достаточно быстро все мужские обязанности легли на хрупкие плечи девушек. Было легче самим всему научиться, чем ждать помощи. На завтрак всегда была каша. Под конец экспедиции только гречневая. Больше ничего, кроме гречки в хозяйственной палатке не осталось. Потом работа до вечера с небольшим перерывом на обед. Погода не радовала. Зной был ужасный. Забавно было, когда на экскурсию в лагерь приезжали дети из соседней деревни и смотрели на студентов как на диковинных животных. Все пыльные, грязные, голодные копали, копали и копали. А когда кто-то находил маленькую неказистую бусинку, с восторгом издавали клич победителей, собирались вокруг того, кто ее обнаружил. Особенная жизнь начиналась, конечно, после ужина, все кости и черепки на намеченных участках выкопаны, лекции написаны, мечты о сладком подавлены. И теперь в игру вступала романтика. Песни около костра, глинтвейн или что погорячее, тайные свидания около речки.

«Белая гвардия, белый снег, белая музыка революции» – мелодично пел руководитель экспедиции Михаил Евгеньевич. Красивый, плечистый, стройный старший преподаватель университета. Рядом с ним сидела Евгения Романова, первокурсница, затаив дыхание, наблюдала за этим божеством. Вряд ли она подозревала, чем это божок любил заниматься ночью в своей палатке на окраине их лагеря. Если бы она прошла, скажем, в 2 часа ночи мимо, то смогла бы насладиться разными интересными звуками. Обычно он выбирал одну самую опытную и красивую старшекурсницу, которую так манила эта романтика полевых условий труда, и показывал ей другую романтику, а также важную составляющую жизни наряду с едой и сном…секс. Нигде так твердо не стоял его член, и так не хотелось женской ласки как здесь среди леса, где все ориентировано на покорение одной цели – научному открытию. Каждый день мог перевернуть их жизнь, только внимательно, только не просмотреть эту важную песчинку. В этой экспедиции счастливицей была Анечка, аспирантка и будущее светило исторической науки. Умная и сообразительная она дольше всех держала этого ловеласа рядом с собой. И было чем держать…как ему нравилось щупать ее как наливные яблочки груди, и вся она была такая пухленькая, пышненькая. Он не мог насытиться ею еще с прошлого года. Но сегодня Анечка болела, непонятно зачем и кем-то придуманными месячными. Не лишнее ли это подтверждение, что мужчины не должны хранить верность? Целую неделю воздержания? И что делать, если так хочется и именно сегодня, а она «мне так плохо, так голова кружится, так все болит» или еще похуже беспричинные слезы и «ты меня не люююююбишь». Как же нет, яростно и с огромным воодушевлением, неужели она не чувствовала это в последний их раз? И тогда следовала совсем странная фраза. «Я не про секс, ну почему все упирается в секс». В общем, ничего сложнее, чем женщина с месячными еще не изобрели.

Рядом с хорошей девочкой Женечкой сидел типичный хороший мальчик Пашенька. Отличник и скромник, целоваться абсолютно не умеющий. Да, интересно, как и почему появляются эти специалисты обслюнявить бедную девушку и абсолютно не подающиеся дрессировки даже самой опытной партнерши исправить это. И много же их, значит ген «слюнявый поцелуй» очень даже живучий. И значит такие…тссс…размножаются? Итак, Пашенька смотрел на Женечку, Женечка смотрела на Михаила Евгеньевича, а тот пел грустно и мелодично, задумавшись кого можно трахнуть быстро и без всяких последствий.

Чуть позже, когда все разбились на «группы по интересам», Женя твердо решила: «Сегодня признаюсь ему в любви. Сейчас пойду и скажу об этом». Как легко терять связь с реальностью после одного глотка погано приготовленного кем-то глинтвейна. В своих старых джинсах, мешковатой футболке она направилась решительно к своему, как она уже успела придумать, будущему мужу и отца ее детей.

–Михаил…Евгеньевич – запнулась девушка перед палаткой – Михаил Евгеньевич – Но ей никто не ответил. Внутри никого не было. Решительность улетучилась мгновенно. Вдруг за кустами ей послышался шорох и любопытство, быстро поборов страх, заставило ее заглянуть осторожно за куст можжевельника.