Настасья Карпинская - Тону в тебе

Сев в салон, настроила зеркала и сидение под себя и завела машину.

– Артём, пристегни ремень.

– Не волнуйся, выезжай. Адрес помнишь?

– Нет.

– Ломоносова, 17, – я плавно вывернула руль в сторону выезда с парковки, а Артем, приоткрыв окно, закурил. – Почему столько времени не водила машину?

– После аварии Олег против, чтобы я садилась за руль.

– Олег – это у нас муж? – поинтересовался Артём.

– Да. Ну, и «Марину» пришлось продать, чтобы оплатить первую операцию.

– Во время аварии ты была за рулем? Травма оттуда?

– Да, я была за рулем. Травма произошла во время аварии, плюс сотрясение мозга, многочисленные ушибы, порезы и двойной перелом левой руки.

– Если Тойоту продали, то, что ты тогда разбила?

– «Копейку».

– Что? – он удивлённо вскидывает бровь поворачиваясь ко мне.

– «Копейку» 1978 года выпуска. Трассу знаешь грунтовую, как ехать в сторону деревни «Иваново»? Там ещё соревнования проводят.

– Знаю, конечно. Только пока не совсем понимаю, как связана ты с этой трассой, «копейкой» и аварией.

– Гонки на выживание. Я участвовала в них, – с улыбкой произношу, наблюдая за реакцией Орлова. – Увлекалась с восемнадцати лет, – Артём присвистнул. – Это был мой тридцатый заезд. Правда, закончился неважно. Спонсоры, что устраивали этот заезд, забыли наполнить бочки водой, которые ставят вместо отбойников в качестве ограждения. Я вошла в поворот на довольно высокой скорости, получила удар в бок от ещё одного участника заезда. Это нормально для этих гонок. И должна была удариться в эти бочки, но вместо этого просто вылетела вместе с ними с трассы прямо в конструкцию из железа и стекла, что стояла за ними. Она накренилась и упала на машину, засыпав меня осколками. Там, то ли осветительные приборы стояли, то ли что- то ещё, уже не помню. В больнице несколько часов вытаскивали осколки. Врач, что занимался мной, сказал, что мне повезло, что был шлем надет, и лицо не пострадало.

– Извини, что заставил вспомнить, – уже серьёзно проговорил Артём.

– Да ничего страшного. Я не рефлектирую и за руль садиться не боюсь. Даже соскучилась, если честно. «Копеечку» только до сих пор жалко, от неё ничего не осталось. Так, груда металла.

– Никогда бы не подумал, что ты – любительница экстрима.

– Это уже в прошлом. После случившегося пообещала бабушке, что больше никаких гонок, никаких прыжков с тарзанки и парашюта.

– Даже парашют был? И сколько прыжков совершила, если не секрет?

– Шесть всего.

– Ты меня сейчас очень удивила, правда. А женщинам редко удается меня чем-то удивить, – я улыбнулась. – Высоты не боишься, скорости тоже. Неужели нет никаких женских страхов?

– Мышей боюсь. Подойдёт?

– Мышей? – Он рассмеялся. – Серьёзно? Вот этих маленьких, миленьких, сереньких созданий?

– Фу, блин, не продолжай. Как представлю… брр…

– То есть, при виде мыши ты будешь визжать и запрыгивать на стол? – гаденько так ухмыляясь, уточнил Артём.

– Орлов, даже не думай меня ими пугать. Я тебе этого не прощу, и, кстати, я очень злопамятна.

– Буду иметь в виду, – всё так же ухмыляясь, отметил этот наглец.

– Приехали, – я припарковала машину у его дома. – Держи ключи, такси вызову.

– Зачем? Езжай домой, а завтра заедешь за мной. Нам всё равно к трём надо быть в ресторане.

– Артём…

– Что? Боишься, что муж ругаться будет? А ты не говори ничего.

– Это обман.

– Нет, просто умалчивание кое-каких ненужных для него фактов.

– На что же вы меня толкаете, Артём Сергеевич? – я улыбнулась, пытаясь перевести всё в шутку.

– Спокойной ночи, Кира! – и подмигнув мне, он просто вышел из машины.

Вот как мне на это реагировать? Вроде бы ничего не сделал он плохого или нетактичного, а чувство, что всё это неправильно, меня не покидает. Всё-таки дистанция между начальником и подчиненными должна быть больше, а Артём всё время её словно намеренно сокращает, и это заставляет меня нервничать.

Припарковав машину возле своего дома, я поднялась в квартиру. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить мужа, разделась и пошла в душ. А вот когда я прошла после душа в комнату, меня ждал неприятный сюрприз: Олега дома не было.

Набрала номер Олега один раз, второй, третий, но он не брал трубку. Только раза с седьмого муж ответил на звонок.

– Кир, что-то случилось?

– Случилось. Мужа дома нет. Ты где?

– Я… это… у Санька. Мы футбол смотрели, и я заснул под телевизор. Кирюш, я сейчас буду, не злись, – я сбросила вызов и положила телефон на тумбочку. Такая ситуация сложилась впервые, и чувства возникли при этом не очень хорошие. Олег пришел домой только через сорок минут.

– Что-то ты долго от Санька шёл? Тут от его дома минут десять от силы.

– Кир, ты чего? Пока Сашку разбудил, чтобы дверь за мной закрыл, пока оделся, – я смерила его холодным взглядом. – Ты не веришь мне, что ли?

– А есть повод не верить? Сам как думаешь?

– Кир, что за допрос? Ну, хочешь Сашке позвони, проверь. Я, правда, у него был. Можешь, одежду мою проверить… Не знаю, ну карманы посмотри. Что там ещё ревнивые жены проверяют?

– В следующий раз предупреждай о своих поздних походах к друзьям, хорошо? Ты меня заставил волноваться.

– Хорошо. Без проблем, – он начал раздеваться, а я легла в постель. Вроде бы Олег всё объяснил, но осадок остался нехороший. Муж лег рядом, прижав меня к себе.

– Кирюш, я же люблю тебя. Зачем мне кто-то ещё? Не накручивай себя на пустом месте.

– Из-за твоей большой любви у нас секса нет столько времени?

– Солнышко, я не думал, что тебе это сейчас необходимо. Ты же ещё восстанавливаешься после травмы. Не хотел лишний раз тебя тревожить и давить, но я могу прямо сейчас исправить своё упущение, – Олег начал покрывать моё плечо поцелуями, но мне лишь захотелось отмахнуться от него, как от назойливой мухи. Что-то в ситуации с его отсутствием дома в четыре утра меня заставляло насторожиться. Не то, чтобы я ему не верила… Он никогда не давал мне повода сомневаться в нём, но и никогда не уходил вот так, не предупредив.

– Давай не сейчас. Я устала сегодня и перенервничала.

– Хорошо, прости. Обещаю быть паинькой. – И он снова прижал губы к моему плечу.

– Спи уже, паинька. Тебе вставать через четыре часа.

***

Поднявшись в квартиру, включил бра и, плеснув в бокал виски, сел на диван. Окинул взглядом комнату. Сколько раз Игорь пытался меня уговорить продать эту квартиру после смерти Наташи и Кирюши, но я не хотел. Да, спустя пять лет я всё же сделал ремонт во всех комнатах, обновил мебель, отдал их вещи на благотворительность. Но в этой квартире осталась одна комната, в которой я ничего не менял, лишь врезал замок в дверь и закрыл на ключ… Детская… Не смог, рука не поднялась что-то в ней менять… Игорь называл это моей личной формой мазохизма. Он прав, эта комната и эта квартира извечное напоминание о собственной вине, о собственном бессилии, о моей ошибке. Каждый раз, выходя на балкон, я вижу детскую площадку, на которой играл мой сын. Сидел на краю песочницы и набирал песок в ярко-зелёное ведерко оранжевым совочком, а рядом стояла Наташа, наблюдала за ним и улыбалась. Порой мне кажется, что это было вчера.