Настасья Карпинская - Тону в тебе

Оксана вышла из кабинета, а я снова принялся заниматься текущими делами.

В полночь вышел из клуба. Устал как собака, выспаться бы. Уже был готов идти к машине, чтобы отправиться домой, когда заметил на скамейке напротив стоянки Динку. Она сидела, опустив голову, и крутила в руке новую нераскрытую пачку сигарет.

– Ты чего? Курить начала? – остановился рядом с ней, но она даже голову не подняла.

– Пока нет.

– Тебя кто-то обидел? – присел напротив неё.

– Никто не обижал. Сама себя обидела.

– Ты можешь нормально объяснить?

– Всё в порядке, Тём, не парься.

– Раз всё хорошо, то поехали, я отвезу домой.

– Не стоит, сама доберусь.

– Всё равно домой еду. Что за детский сад? Пошли, – взял её за руку и повёл к машине. Динка не сопротивлялась, но и энтузиазма не проявляла.

В машине тоже молчала большую часть пути. Мы уже почти подъезжали к дому, когда она заговорила.

– Артём я, правда, тебе не нравлюсь? Хоть чуть-чуть?

– Мы уже обсуждали это с тобой и не раз, – спокойно проговорил в ответ.

– Прости…

– Ты поэтому там сидела? – в ответ она ничего не сказала, только отвернулась к окну. Значит поэтому. – Дин, ну неужели тебе среди сверстников никто не нравится? Ведь куча свободных и молодых парней. Они же вьются вокруг тебя стаями. Ну, нахрена тебе я? Мне уже тридцать шесть, в этом году тридцать семь стукнет. За плечами столько всего, что не дай Бог кому такого, и тараканов в голове достаточно. Не нужен молоденькой девочке, как ты, такой «подарок», как я. Поверь мне.

– Ты ошибаешься… – Савельева громко всхлипнула.

– Бл*ть, не реви только.

– Прости… – снова всхлип. – Останови машину, я сама доберусь.

– Ага, сейчас. Совсем с ума сошла.

– Я же вижу, что ты злишься. Не хочу тебе портить настроение, – она вытирает ладонями слёзы со своих щёк, опустив голову.

– Динка, ну почему ты такая дурочка-то, а?

– Какая есть. Считаешь, я не пыталась от этого избавиться? Пыталась и не раз, да только не выходит ничего. Думаешь, мне нравится, что ты меня, как ненужную собачонку всё время шпыняешь? Только, когда тебя не вижу, ещё хуже… – подъезжаем к дому, паркуюсь.

– Дин… – даже не знаю, что ей сказать, как утешить. Сидит, слёзы глотает. Вижу, что страдает, а сделать ничего не могу. Ну, не лежит у меня к ней душа. Понимаю, что сделаю ещё больней, если завяжу с ней отношения, так как кроме секса, в них ничего больше не будет. – Иди сюда, – тяну её за руку к себе, обнимаю. Она прижимается к моей груди, всхлипывая.

– Дин, не плачь, не надо. Лучше ненавидь меня, презирай, включи высокомерную суку, реши мне отомстить, но только не плачь. Не стою я твоих слёз, поверь мне на слово. Я – тот ещё подонок.

– Не могу я тебя ненавидеть.

– Успокаивайся, пошли уже домой. Выспишься, завтра легче будет. Возьми выходной, сходи с друзьями погуляй.

– Артём…

– Дин, прислушайся ко мне хоть раз.

– Хорошо, – утерев мокрые от слёз щёки, она вышла из автомобиля и пошла к подъезду. Я остался в машине, приоткрыв окно закурил.

Самое паршивое, что я мог её понять. Любить человека и не иметь возможности быть рядом – это хреново. Остаться один на один со своими чувствами – это хреново. Когда погибла Наташа, на собственной шкуре это испытал. Человек ушёл, а ты продолжаешь его любить. В моем случае, я даже её увидеть не мог, прикоснуться больше не мог. Напивался до чертиков, только бы потерять связь с реальностью, впасть в иллюзию. Хотел представить, что стоит мне открыть глаза, и она будет снова рядом. Я смогу обнять её, прикоснуться к ней, наполнить лёгкие ароматом её волос, а случившееся окажется лишь плохим сном. Но протрезвев, я возвращался в реальность, где больше не было ни Наташи, ни нашего сына.

Август

Лечение и реабилитация в Израиле подошли к концу. Завтра мы с бабулей возвращаемся домой. Жутко соскучилась по родной земле. Правильно говорят в гостях хорошо, но дома лучше.

Я уже сама хожу, без чьей-либо помощи. Правда, приходится ещё пользоваться тростью, особенно на длительных прогулках. Но даже это не омрачает моей радости. Впереди ещё наблюдение у Аркадия Степановича, который активно интересуется моим прогрессом в восстановлении. Можно сказать, мы с ним даже сдружились.

В пять часов наш самолет благополучно приземлился в аэропорту. Нас встретил Олег, обнимаемся, закидываем сумки в багажник и садимся в машину.

– Олеж, как у тебя дела? Ты в последнее время ничего не говоришь.

– Нормально всё, – сухо произносит муж, не поворачивая головы.

– Точно?

– Да, – отвечает как-то излишне сдержанно. Может, при бабушке не хочет сообщать о проблемах. Перевожу разговор на более безопасную тему. Рассказываю о клинике, перелёте, забавные истории, что с нами случались в Израиле. Так, незаметно, за разговором, подъезжаем к дому. Выгрузив все свои вещи, поднимаемся в квартиру. После аварии пришлось продать нашу двухкомнатную и купить вот эту однушку, а оставшиеся деньги мы потратили на лечение и те две неудавшиеся операции. Да и то не хватило, приходилось занимать.

– Кир, может, я у Санька переночую? А то ютиться тут в тесноте не хочется, вас с бабушкой смущать, – Санёк – друг Олега, жил через три дома от нас в панельной пятиэтажке. Поэтому я хоть и скрипя сердцем, всё-таки хотелось побыть с мужем после долгой разлуки, но отпустила.

– Ладно, только утром приходи на завтрак, а то я соскучилась.

– Конечно, – он поцеловал меня и, прихватив свою сумку с ноутбуком, вышел за дверь.

– Кирочка, а у вас с Олегом всё нормально? – бабуля оторвала взгляд от дорожной сумки, в которой что-то до этого упорно искала.

– Да, вроде всё хорошо. А что?

– Не нравится мне, как он общается. Да и сам он мне тоже не нравится. Я тебе это ещё до свадьбы говорила.

– Баб… не начинай…

– Что «баб»? Не нравится и всё тут.

– Главное, мне нравится.

– Наплачешься ещё ты от него. Ой, наплачешься…

– Бабуль, ну зачем ты так? Сразу о плохом?

– Хлыщ он! Без выгоды и ж*пу не поднимет от дивана.

Этот разговор может продолжаться часами. Мне остается только молчать. Если первое время я пыталась переубедить бабушку, то через год нашего брака с Олегом, я бросила это безнадежное дело. Потому что изменить мнение Инессы Павловны было невозможно. Если она за эти прошедшие пять лет не поменяла своё отношение к Олегу, то уже его и не изменит.

– Кирочка, а ты как себя чувствуешь?

– Да хорошо, бабуль.

– Если я тебе в помощницы не нужна, то может, я домой завтра поеду? Что я буду вас тут стеснять?

– Бабуль, ты на нас совсем не стеснишь и можешь оставаться, сколько захочешь.

– Ну, тебе я, может, и не мешаю, а вот муженьку твоему определенно не нравится мое присутствие.