Меган Марч - Порочные удовольствия

И в эту минуту я понимаю, что мне хочется, чтобы Холли хотела, чтобы я носил кольцо. Почему, черт возьми, она до сих пор не поднимала эту тему?

– У меня нет кольца. Мы только что поженились. Ты, возможно, читал об этом в газете. Я Крейтон Карас.

Он приподнимает черную бровь.

– Ты тот самый миллиардер?

– Да.

Он склоняет голову набок.

– Да, возможно, это ты.

Я показываю ему свои водительские права.

– Это точно я.

– Но все равно я не могу пустить тебя за кулисы без пропуска. Так что убери свои деньги, мистер.

Я крепко сжимаю зубы.

– Но ты можешь подождать ее около автобусов после концерта. Она пойдет туда, и ты сможешь с ней поговорить. Если она захочет, она скажет своим охранникам, чтобы тебя впустили в автобус.

Я пытаюсь отдать ему деньги, но он отмахивается.

– Нет, мистер. Меня уволят, а мне нравится моя работа.

Ну что ж, это справедливо.

– Спасибо тебе за совет.

– Лучше купи пива и посмотри оставшуюся часть концерта.

– Непременно.

И так я и поступил.

Четырьмя бутылками пива и двумя отделениями концерта позже я наконец обхожу здание театра, чтобы подкараулить там Холли. И то, что я там вижу, удивляет меня. Я не говорю о тяжелых металлических ограждениях, отделяющих поклонников от их кумиров. Это меня не удивляет. Нет, меня удивляет толпа полураздетых женщин, толкающих друг друга, чтобы пробраться ближе к этим ограждениям. Охранники стараются сдерживать их натиск, но женщины кричат, что хотят увидеть какого-то парня, которого зовут то ли Бун, то ли БТ или что-то в этом роде.

Я как можно вежливее пробираюсь к краю баррикады, потому что не хочу расталкивать женщин. Но в то же время я не хочу упустить Холли, пусть даже я и чувствую себя чертовски смешным, поджидая ее в толпе этих сумасшедших фанаток.

Наконец служебная дверь открывается, и группа охранников, за которыми следуют артисты, выходит наружу. Женщины начинают вопить, и я поднимаю руки, чтобы заткнуть уши, и тут вижу Холли.

Я выкрикиваю ее имя, но недостаточно громко. Она не слышит меня. Еще дюжина футов, и она окажется совсем рядом со мной.

Но по мере того, как она приближается ко мне, во мне вспыхивает ярость, когда я вижу, что парень, выступавший последним, – этот Бун – обнимает ее за талию и прижимает к себе.

Что это, черт возьми?

– Холли.

На этот раз я говорю это громче и суровее.

Парень убирает руку с ее талии и подходит к ограждению, чтобы поставить свой автограф на груди какой-то женщины. Ну и тип! Холли тем временем продолжает идти к автобусу.

– Холли!

Она резко останавливается, поворачивается, и ее глаза расширяются, когда она видит меня. Она спотыкается, и какой-то парень подхватывает ее, чтобы не дать упасть. И это нравится мне не больше, чем то, как этот Бун обнимал ее.

На ее лице появляется настороженная улыбка, и она подходит к ограждению. Пишущий на грудях гений приближается к ней и останавливается прямо передо мной.

– Ты в порядке, сладкая? – спрашивает он у нее.

Холли открывает рот, чтобы ответить, но я опережаю ее.

– Она в порядке. Просто не знает, почему ее муж стоит в толпе фанатов.

Он с интересом смотрит на меня.

– Так, значит, вы тот самый муж, да?

– Да, я тот самый муж.

Он смотрит на Холли.

– Ты не говорила, что он приедет.

– Я сама этого не знала, – тихо отвечает она.

– Как насчет того, чтобы перенести теплую встречу в автобус? – спрашивает Бун.

Холли кивает, и он делает знак охраннику.

– Отведите его в мой автобус. Мы будем там через пять минут.

Охранник перепрыгивает через ограждение и ведет меня в обход толпы к автобусам. Он стучит в дверь, она открывается, и я поднимаюсь по ступеням в автобус.

В автобусе вовсе не такой бардак, как я ожидал. Помимо коробки с пустыми банками из-под пива и нескольких пустых бутылок из-под спиртного, мусора не так много. На сиденьях и на столе лежит какая-то одежда, барабанные палочки, блокноты, медиаторы и пульты управления видеоиграми.

Я стою рядом с водителем и жду.

Проходит больше, чем пять минут. В нетерпении я выглядываю в затемненное окно и наблюдаю за их медленным приближением. Они раздают автографы и фотографируются с фанатами в нелепых позах. Наконец двери автобуса открываются, и Холли взбирается по ступеням внутрь.

Я уже расположился на сиденье и размышляю, что ей сказать. Но она опережает меня.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она без прелюдий.

– Разыскиваю свою жену, – отвечаю я.

Она что-то бурчит в ответ.

– Прости?

– Я говорю, что я удивлена.

Моим первым побуждением было встать на свою защиту. Но что толку? Я обделался и сам это знаю. Но это не значит, что я не злюсь на нее из-за того, что она не подождала меня чуть дольше, прежде чем просто взять и уйти.

Я решаю, что мне лучше всего извиниться. Это совсем не в моем стиле, и я удивлен, как легко делаю это.

– Прости меня, Холли. Я обещал тебе прийти вовремя и не пришел.

Ее рот приоткрывается, и я мгновенно представляю себе все те вещи, которые хотел бы проделать с этим ртом.

В этот момент в автобус поднимаются другие участники гастролей, прерывая наш разговор.

– А вот и парень, который знает, как вымаливать прощенье. Я записываю твои слова, чувак, на случай, если окажусь в таком же дерьме.

Бун идет по проходу, протягивая мне руку, покрытую татуировкой в виде кастета и черепов.

– Бун Трэшер.

Я поднимаюсь и окидываю его оценивающим взглядом, как мужчина мужчину.

– Крейтон Карас.

Мы пожимаем руки, стараясь не сдавливать пальцы друг друга слишком крепко, чего я не ожидал от парня с вытатуированным кастетом.

На нем все еще рваные джинсы, камуфляжная бейсболка и высокие сапоги, в которых он выступал на сцене. Хотя он надел новую футболку, потому что старую он сорвал с себя посреди выступления.

– Обращайся с этой девочкой хорошо, слышишь? Или ответишь мне.

Глаза Трэшера впиваются в меня, и его слова звучат сурово.

Я хочу сказать ему, что это не его собачье дело, но останавливаюсь. Честно говоря, я рад, что у нее есть кто-то, кто настолько хорошо относится к ней, чтобы угрожать мне. И до тех пор, пока его чувства чисто платонические, у нас с ним не будет проблем.

– Спасибо за предупреждение. Я рад, что у Холли есть друг, прикрывающий ее спину.

Он улавливает ударение, которое я делаю на слове «друг».

– Не беспокойся, парень. У меня есть своя женщина. Не собираюсь клеиться к твоей. – Он наклоняется ближе ко мне и добавляет: – Кроме того, если бы я захотел увести ее, у тебя не было бы шансов.

Его самоуверенность тут же вызывает во мне желание ударить его кулаком по физиономии, но Холли фыркает, очевидно, уставшая от мужских разборок между мной и Буном.