Karla Vitelle - Разрушительная страсть

– Да ничего у нас не было! Правда, – обессиленно опустила руки на кровать. Чем я думала вчера? Засос? Понятно чем конечно, но вот греби последствия теперь.

– Ладно, верю дочка, а теперь мне нужно ехать, – посмотрел на меня с грустью, ох только не генеральское разочарование, – И Мирослава, до нового года никаких вылазок, помогай маме с организацией праздника, после праздников поговорим. И скажи Петрову,тренировки возобновляются в 20:00 через день, адрес скину, будем родительский контакт налаживать.

Ну вот и приехали, я не могу даже возмутиться, вернее это было бы бессмысленно, – Поняла папочка, – показала белые зубы в наигранной улыбке.

Налаживать родительский контакт означает валяния меня и Яра на матах и обучение самообороне.

До сегодня у нас не возникало проблем или недопонимания, потому что он редко вмешивался в мое воспитание, только профилактические беседы, но давайте будет откровенными, я никогда и не выходила за рамки приличного, отец не любил выделять свое положение в обществе. Мы с мамой – это как абсолютно другая часть его жизни, скрытая от посторонних глаз. Не скажу что он всегда такой суровый и холодный, у нас есть пару любимых занятий, например мы любим смотреть все фильмы, которые были номинированы на оскар и потом устраивать дебаты, любим шоколадное мороженое, в детстве мы собирали большие мозаики и он учил кататься меня на велосипеде, мазал мои первые ушибы. Меня не брали ни на один прием или праздник, не возили на служебных авто, я не училась в самых престижных вузах и он был категорически против, чтобы пошла по его стопам, поэтому когда я заявилась и сказала, что хочу быть следователем – дома был ураган, он так промывал мне мозг. Привез в отдел, кинул пачку дел на стол с самыми жуткими убийствами и заставил разбирать – вот такая у меня была летняя практика.

Ди: “Амир конечно меня отчитал, а тебе досталось от родителей?”

Я: “Ага, тоже из-за твоего братца, спасибо его прекрасному букету, можешь передать папа оценил, я до праздников под арестом”.

Конечно пока я приводила себя в порядок – не упускала шанса лишний раз засунуть нос в букет. Как он угадал с пионами? Мысли об Аиде заставляют меня улыбаться как дурочку, разглядывая засосы, которые напоминают о его горячих губах и самых страстных поцелуях, которые были в моей жизни. Я ведь и не знала, что можно испытывать такое влечение.

Набралась смелости и все таки вышла к маме на кухню, она сидит за круглым белым столом на четверых и пьет свой любимый зеленый чай, что-то просматривая в ноутбуке.

– Ну привет, гулена, – подвинула мне тарелку с печеньями.

– Привет, мамочка, – налила чай и села напротив.

– Может поешь сначала? – подала мне тарелку с ароматной овсянкой и ягодами.

Наша кухня была небольшой и выполнена в бирюзовых тонах с короткой шторкой, стеклянной дверью на балкон, где пара небольших кресел, столик, беговая дорожка и у стены высокая полочка для книг.

– Спасибо, – улыбаюсь при виде аппетитной каши, несмотря на волнение я всегда могла есть, абсолютно в любой ситуации, тем более вкусный завтрак.

– Мира, как так получилось, с этим Тваури?– заправила короткие пряди за уши, видимо что-то хочет спросить.

– Мам, все на самом деле было так, как я рассказала, – с ней конечно чертовски хочется поделиться, она всегда была в курсе всех моих отношений.

– Да что ты, – хлопнула в ладоши, не верит.

– Мам, правда. Мы чуть повздорили, наговорили кучу гадостей. Вот он решил извиниться, – все внимание перевожу на кашу, восторгаюсь ей причмокивая и облизывая ложку.

– Ох Мирка, мужики они знаешь, – вздохнула обреченно, – такие мужчины просто так ничего не делают, даже не извиняются,– убрала мою грязную тарелку.

– Валентина Борисовна, вы преувеличиваете, – стараюсь прикрыть шею волосами, чтобы еще и мама не заметила следа страсти.

– Ну дай Бог, дай Бог, – грозно сложила руки на груди, – какой конкурент у папки по букетам, он же теперь не успокоится, – смеется, предвкушая цветочный ларек в нашей квартире на ближайший месяц.

– Да уж, пойду к себе, нужно в душ и в порядок привести себя, вечером у нас самооборона, – целую в щеку и отправляюсь к себе наслаждаться букетом и мечтать о мужчине из запретного подземелья.

Мирослава

Папа активизировался, у нас не только выматывающие тренировки через каждый день, но и походы в кино. Не смотря на все синяки и ушибы, Петров счастлив как ребенок в рождество. Его отец в жизни мальчика не принимал никакого участия, кроме зачатия, поэтому Яр всецело ловит моменты с генералом.

А я все чаще ловлю себя на мысли, что совершенно забыла как сильно папа меня любит, забыла как поучает или болеет за меня скандируя на последнем круге выматывающей крос-фит тренировке “давай доча!ты сильная! Вольные не сдаются!” Вместо того чтобы спарринговать со мной, катает на плечах и кормит тонкой итальянской пиццей в нашем любимом кафе. Давно я его таким не видела, а скорее никогда.

Сейчас он скорее друг, который заказал нам всем одинаковую черную спортивную форму, заставил меня сесть за руль своего белого внедорожника, готовил завтраки, читал по вечерам детективы вслух пока я не усну рядом в его футболке. Кажется что мама даже начала ревновать. Потому что это только наше время, только наши суровые пацанские занятия, в отдельном ото всех мире. Генерал не перестает удивлять меня, ну как у него так получается? Воспитывать меня как мальчика с боксерскими перчатками и пистолетами, но при этом залюбливать как дочку и заставлять чувствовать себя папиной крошкой.

– Дядя Виталик просто сведет меня с ума, – смеется Яр, поправляя черную бабочку.

Вот уже час мы рисуемся перед огромным зеркалом в небольшой прихожей в квартире друга, здесь все выполнено под коричневый кирпич и в тон темного дерева: вешалка, галошница и небольшой пуф обитый коричневой кожей.

– Нам вообще повезло, что он меня отпустил, – до сих пор не верю, надевая длинные серебряные серьги с капельками на конце.

– Отпустил? – друг скорчил возмущенную рожицу, – Нас везет туда какой-то там офицер и обратно тоже, напомню я тебе, так на минуточку, – виртуозно выполнил нашу фирменную волну вниз указательным пальцем.

– Только меня, – подошла поправить бабочку этому красавчику в черном смокинге, – ты можешь развлекаться сколько угодно, – отмечаю про себя его смазливость.

Господи, Петров мог быть ловеласом, если бы не положил свою жизнь всецело на алтарь искусства, вернее его подношения в виде красивейших фото голых женщин, к которому у него лишь коммерческий интерес.

– Ладно, – отошел от меня, чтобы оценить мой образ в черном платье и на сногсшибательных тонюсеньких шпильках, – Мирослава, согласны ли вы сопровождать мою скромную персону сегодня?