Лина Мур - Между нами

Меня колотит от злости и подскочившего адреналина. Я готов драться. Я готов разорвать кого-нибудь. Раньше я никогда такого не чувствовал, как в эту минуту. Я ни разу не хотел убить человека, давшего мне жизнь. Но это не моя мать. Она чудовище.

– Кто это с тобой сделал, сынок? Расскажи мне, милый мой. Ты же знаешь, что я не желаю тебе зла. Я всегда тебя любила и заботилась о тебе… – меняя тон, Нэнси поднимается на ноги и выставляет руку вперёд, а её губы подрагивают в имитации улыбки. Эта женщина никогда не улыбалась искренне. Она воплощение ада для ребёнка.

– Я не припомню, что за забота, а? Когда лупила меня или же когда запрещала жить, вынуждая всегда находиться у тебя на глазах, поэтому я и сбежал к Джози? Это ты называешь любовью? Да что ты знаешь о ней, тварь? Ты ни хрена о ней не знаешь и даже не думай, что я поведусь на все эти слова. Я сказал тебе, зачем пришёл. И это точка. Я продаю заведение, потому что именно мне его передали по наследству, а не тебе. Ты не имеешь больше к нему никакого отношения. И я забираю его себе. А ты оставайся здесь и живи по своим грёбаным правилам, которые стоят у меня поперёк горла. Знаешь, как тебя называют в городе? Мегера. И ты даже хуже, чем она. Ты монстр, который ни о ком не думает, кроме себя! – Швыряю трость в стену, задевая картины, и они с грохотом падают на пол.

– Как ты смеешь такое мне говорить? – Шепчет Нэнси.

– Просто. Как ты сейчас просто взяла эту металлическую хрень и хотела ударить меня ей. Я не мальчик и физически сильнее тебя, запомни. Ты больше не будешь так со мной обращаться. Я вернулся, и это я буду учить тебя жить по моим правилам. Я даже не уверен, твой ли это дом или же мой? Ведь ты всегда пыталась утаить от меня правду? И, может быть, мой отец хотел связаться со мной, но из-за тебя я лишился его внимания и любви, считая, что ты и есть родная мне. Нет, ты никто. Сегодня ты для меня никто, но я дам тебе шанс завоевать мою любовь, но для этого ты станешь другой. И как ты это сделаешь – твои проблемы, – указываю на неё пальцем, где-то в глубине души тайно надеясь, что паршивая жизнь всё это сотворила с ней, а не она сама такая. Да, им пришлось туго, но не превращаться же в чёрствого и жестокого человека из-за этого.

– Ты мне даёшь шанс? Это ты мне даёшь шанс? Эдвард, ты совсем лишился рассудка! Да я сейчас же вызову врачей, чтобы они упекли тебя в психиатрическую клинику! Ты…

– С тобой бесполезно говорить. Да пошла ты на хрен, дура больная! – Ору я.

– Что ты сказал, Эдвард?

– Пошла. Ты. На Хрен. Дура. Больная. Или по слогам повторить? Знаешь, почему отец бросил тебя? Потому что ты невменяемая истеричка, считающая себя крутой. Нет. Ты просто жалкая брошенка, которая даже не умеет поддерживать диалог и нормально реагировать на критику. Да, вообще, здесь одни истерички, пытающиеся меня учить. Всё. Финита ля комедия. Баста. Сыт по горло. Оревуар, старая куропатка, – показываю ей средний палец и разворачиваюсь, чтобы свалить отсюда. Свой вердикт я уже вынес.

– Не смей! Эдвард! Живо вернись…

– Я не собачка, чтобы выполнять твои приказы, поняла меня? И если я захочу, то продам кафе, и ты ни цента не получишь. Ты больше не авторитет для меня. Ты ничто. И я ещё раз убедился, сколько лет потратил впустую, находясь из-за тебя в этом захолустье.

Мать хватает со стола вазу и замахивается на меня, но я отхожу в сторону, и она летит в дверь.

– В задницу тебя! – Быстрым шагом направляюсь к двери и замечаю, что она открыта, и рядом с ней стоит пресловутая Джози, бледная, как мел. Бесит. Все меня бесят, а эта стерва особенно. Предательница.

– И тебя тоже в задницу! – Рычу на неё, толкая плечом, отчего она с громким криком падает с крыльца на землю.

– Сам иди туда! Козёл! – Визжит мне в спину.

Ненавижу их. Так сильно ненавижу. Они обе разворовали всё, что было внутри Эда, превратив его в то дерьмо, которое я встретил в Париже.

Я нереально зол сейчас, и мне больно. Грудь как будто разорвали, и она горит от эмоций. Правильно сделал папа, что свалил от этой психопатки. Я не знаю, как он, вообще, додумался встречаться с ней, да ещё и позволить ей залететь от него. А эта… Джозефина, она специально приехала сюда, чтобы вместе с матерью насесть на меня, считая, что я Эд. Нет, цыпочки, я Гарри, и наведу здесь свои порядки. Суки!

Мне нужно выпить. Мне очень нужно выпить сейчас, чтобы пережить то, что я увидел сегодня и понял. Я решительно направляюсь в центр города к месту, о котором упоминала Лола. Единственный нормальный бар и тот, наверное, принадлежит её семье, как и самое адекватное заведение в городе. И именно там я собираюсь надраться так, что имя своё забуду.

Чёрт, мне так больно за Эда. Он был прав, говоря о том, что моя жизнь удалась, даже несмотря на приказы отца и его требования остепениться, начать работать и привыкать к стабильности. Здесь всё вверх дном, и я рад тому, что брат, наконец-то, увидит, что это не нормальная жизнь. Это дерьмо, в котором его держат насильно.

Вхожу в бар, в котором звучит музыка, и зал постепенно наполняется жителями городка, словно они выползают только к ночи, как твари. Но мне плевать. Направляюсь к барной стойке и сажусь на стул.

– Эд. Я, конечно, слышал уже о твоём фееричном преображении, но не думал, что ты настолько изменился, – улыбаясь, ко мне подходит бармен. Да задолбали уже.

– Завидовать дома будешь, смотрясь в зеркало. Налей мне что-нибудь, – фыркаю я, зло поджимая губы.

– Эй, расслабься…

– Не приказывай мне расслабиться, чувак, если не хочешь получить по морде, – цежу, поднимая на парня голову.

– Эд, ты чего? Это же я, Коллин. Мы дружим со школы. Что у тебя случилось? – Шумно вздыхаю и цокаю.

– Мне насрать сейчас, кто ты. Дай мне выпить и срочно. Потом, может быть, у меня будет настроение с тобой говорить, – достаю деньги из кармана и отсчитываю двадцать фунтов. Этого должно хватить здесь, чтобы упиться вусмерть.

– Хм. Ты обычно лимонад берёшь…

– Водку, мать твою! Водку дай мне! – Ударяю кулаком по барной стойке.

– Окей-окей, не волнуйся так, – Коллин поднимает руки и отходит назад, хватая одну из бутылок у себя за спиной.

Передо мной появляется бокал с прозрачной жидкостью. Выпиваю залпом. Затем ещё один. Вот теперь хорошо. Теперь лучше. Но не так, чтобы забыть всё.

– Ты хоть закуси, ладно? – Коллин ставит на стойку закуску из чипсов и орешков.

Не отвечая ему, забрасываю в рот орешки и жую, когда появляется новый бокал с водкой.

– Привет, Колл. Как ты? – Раздаётся рядом мужской голос.

– Бруно, рад видеть снова. Что тебе налить?

– Забей за мной столик, ладно? У меня сегодня свидание, и оно должно пройти безупречно, – кривлюсь от этого тупого разговора.

– Безупречно? Неужели, сегодня не будет очередного выигрыша в «Пул»?