Евгения Паризьена - Вам конец, Ева Григорьевна!

– Перестань. О Господи! – и тут она кончает, при этом дышит мне прямо в рот, и я хочу уже войти в неё своим членом, но она повисла в моих объятиях, и падает в обморок. Такая беззащитная девочка. Мои глаза смотрят на её выразительное лицо. Чем она отличается от других? Все, кто был до неё, они все другие, не похожие, будто из другого мира. Какую страшную тайну хранит эта душа. Я беру её на руки, и чувствую приятное тепло. Я не хочу, чтобы она была опозорена, в душе возникает новое чувство. Мне хочется её оберегать, стать защитником. Кладу её на кровать и прикрываю одеялом, она похожа на белую пушистую кошечку. Сажусь в кресло и любуюсь, не помню, как долго на неё смотрел, но знаю, что заснул в кресле. Утром примерно в восемь часов утра, я услышал адские крики.

– Твою мать! Катя! – спрыгивает она кровати, и хватается за голову.

– Ничего себе, Ева Григорьевна, разве так можно выражаться педагогу? – смеюсь ей в лицо, а сам вспоминаю вчерашнюю ночь, она была слишком особенной для меня.

– Алло. Инна Александровна, извините, что не забрала вчера у вас Катю! Как моя девочка? Да, знаю, что не нужно волноваться. Спасибо, – выключает телефон и подходит ко мне, я никогда не видел её такой злой.

– Сукин сын, что ты подсыпал мне в коктейль? – когда она злиться, её глаза становятся чертовски сексуальными. Мне становится смешно, я бы любовался ей как самым запретным шедевром. Поднимаюсь, и надвигаюсь на неё, как самый плохой мальчик:

– Не важно, что было в напитке. Главное, что мы вытворяли в этой комнате. Как же вы стонали Ева Григорьевна. Скажите, а вы вообще сексом занимаетесь? – хочу я прижать ей к стене, и снова почувствовать те ароматные губы.

– Нет, я не могла этого сделать. Я тебе не верю Фролов, – она, как загнанная мышка попалась на мой крючок, впрочем именно это я и задумал. Взять малышку под своё крылышко.

– Зато я помню. Фролов, давай ещё. Войди в меня глубже. Вы чуть не задохнулись от стонов, Ева Григорьевна, – мои губы касаются её щеки, и она теряет все остатки терпения, и просто даёт мне пощёчину:

– Это всё было специально подстроено. Ну что уже сделал запись? Давай рушь мою жизнь до конца, – мне кажется, что она сейчас заплачет, никогда ещё не волновался за другого человека. Это прежде всего ранит меня. Мои пальцы касаются её кожи, и понимаю что я пропадаю в её глазах. Что со мной творится? Чёртова зеленоглазая ведьма.

– Я не сделал запись, потому что не хочу, чтобы наши игры так быстро закончились. Ева ты особенная, и я хочу пробовать тебя каждый день, словно ты самое вкусное дорогое вино, – мой язык касается её губ, и она закрывает глаза.

– Фролов, отойди от меня. Хватит так смотреть, – она отталкивает меня, а я говорю слова, которые вряд ли её успокоят:

– Мы не спали. Я не хочу, чтобы это произошло так грязно, в каком-то клубе. Я хочу поиметь тебя на своих шелковых простынях, Ева. Ты алмаз, только пока не знаешь об этом, – сажусь я в кресло, и продолжаю наблюдать за её растерянностью.

– Так всё хватит, делай что хочешь. Если меня уволят, я найду себе другую работу, а ты Фролов, я советую тебе держаться от меня подальше, – хочет открыть дверь, как я ей говорю очередную гадость:

– А я тебе советую мастурбировать почаще, а не то мне придётся проникнуть в вашу квартиру и поиметь вас вибратором, и тогда вы будете кончать до самого утра, Ева Григорьевна!

Она убегает, словно Золушка, боится, что её карета превратится в тыкву. Это была удивительная ночь, теперь так просто я её не оставлю в покое.

От лица Евы

Нет, ну скажите, вот зачем я вообще согласилась поехать в тот клуб? Ну, кто меня сил. Я могла провести весь вечер со своей Катюшкой, а тут такой позор. Я ничего не помню, знаю, что только было слишком хорошо, будто я впервые за последние несколько лет почувствовала лёгкость, и как тело полностью расслабляется и подается ласке. Еду домой, мне так стыдно перед своей соседкой. Оставила Катю на всю ночь. Больше никаких клубов, ведь моя девочка главнее всех на свете. Подхожу к знакомой двери, и звоню, Инна Александровна не скрывает своей радости.

– Моя Ева вернулась, – обнимает меня Катя, и я впервые за последний час успокаиваюсь.

– Простите меня. Мне так стыдно, – пытаюсь я попросить прощения у соседки.

– Ева, я так рада, что ты выбралась из этих четырех стен! Ну сколько можно сидеть взаперти с учебниками! Ева, ты должна уже подумать о себе, – сказала мне женщина, а я внезапно вспомнила про одного голубоглазого идиота. Ну это надо было додуматься до таких проделок? И как я вообще позволила ему себя ласкать. Хотя, надо отдать ему должное, без сомнения, он слишком горячий любовник. Я помню, как чьи-то сладкие губы касались моих, и я слишком сильно отдавалась этому чувству. Снимаю своё платье и принимаюсь готовить обед, как слышу голос за своей спиной:

– Ева, а мы пойдём гулять в парк?

– Конечно моя девочка, посмотри, какая на улице погода!

Сейчас как раз начало ноября. А мне ещё предстоит организовать этот зимний бал. Да с такими студентами, точно не соскучишься.

От лица Евы

Захожу в аудиторию, и пытаюсь, как можно быстрее снять своё промокшее пальто. На улице страшная непогода. Я вымокла до нитки, и ещё не мешало бы привести мысли в порядок. Звенит звонок, и нетерпеливые студенты заходят в кабинет. Стараюсь сделать вид, как можно строже, при этом надеваю свои очки.

– Здравствуйте! И так сегодня мы приступим к новой теме «Решение логарифмических уравнений и неравенств»

В кабинет постучались двое опоздавших, кто бы это ещё мог быть. Ну конечно, же один самозванец, который забирает мой кислород.

– Мы можем войти? – передо мной стоит Фролов и обнимает однокурсницу, местную звезду университета, у него на лице её помада.

– Советую заводить себе будильник пораньше, и не гулять до самой ночи! – впиваюсь я в страшные голубые глаза, а он просто заходит в аудиторию, и старается вывести меня на эмоции:

– Мы просто трахались с Аней, понимаете я не могу быстро, как большинство мужчин, – и тут после его слов, мало того что я прихожу в бешенство, да я готова его разорвать на куски.

– Меня не интересует, чем вы занимались. Лекции одинаковы для всех.

– Опять злая. Я же говорил мастурбировать тебе крошка, и всё будет хорошо. Понял, я ублюдок, – садится он за первую парту, и специально обнимает эту девицу. Но всё понедельник не просто день тяжёлый, а слишком тяжёлый, тут ничего не скажешь.

– Значит так, вам предстоит сдавать профильный экзамен. И чтобы сдать его идеально, нам нужно работать сплочённой командой, помогать всем отстающим, – не успеваю договорить, как слышу дикий смех за первой партой.

– Фролов, у тебя появились идеи, как мы все можем сдать экзамен? – глаза опускаются на их сплетение рук, конечно, она слишком молоденькая, не такая, как я. Она идеально ему подходит.