Анастасия Шерр - Самир

В антракте муж потащил меня перекусить и, пока я жевала какие-то безвкусные канапе, пил коньяк и копался в мобильном. А я наблюдала за ним исподтишка и почему-то улыбалась.

– Я тебе нравлюсь? – вдруг поднял на меня взгляд смеющихся глаз, и я подавилась. Нет, не захлебнулась восторгом, не покраснела, засмущавшись. Я позорно подавилась канапе с ветчиной.

Закашлялась, вытаращила глаза и, скорее всего, покраснела, как помидор. Опозорилась, одним словом.

Самир похлопал меня по спине, приобнял, сунув в руку стакан с водой. Да уж, очень романтично.

– Аккуратнее нужно быть, Насть, – взглянул на меня с укором и погладил по голове, как несмышленое дитя. Вообще замечательно. Теперь я для него неудачница, неспособная проглотить без фатальных последствий кусок хлеба.

Вечер был безнадёжно испорчен.

Во втором акте я настолько заскучала, что уснула. Причём были подозрения, что ещё и похрапывала, потому что когда Самир меня разбудил, глаза его искрились смехом, а у меня по щеке текли слюнки… Позор.

– Какой-то скучный спектакль был. Честно, не понимаю, как можно заниматься сексом в одежде, – ага… А ещё непонятно, как можно уснуть на балконе в театре, когда там, на сцене, занимаются сексом.

– Ну… Это популярный сейчас спектакль… – и настолько интересный, что ты, милочка, задрыхла прямо в кресле.

– Знаешь, я не оценил эту сторону искусства. По мне, так актеры театра должны преподносить что-то возвышенное, красивое. А секс, который даже на секс не похож – дёшево как-то. Можешь считать меня чёрствым сухарем, но я не проникся театром. Скажем так, первый поход был не совсем удачным, – это он о том, как я чуть не скончалась с ветчиной, застрявшей в горле?

Так, стоп! Он сказал, первый поход?

– А ты разве не был раньше в театре?

Самир засмеялся, плавно поворачивая руль одной рукой. Такой мужественный, красивый. Ему идёт вести машину. Как идет и этот светлый пиджак, что так хорошо на нём сидел.

– Никогда. Мне больше нравится активный отдых. К примеру, сходить в горы или съездить на море. Посиделки перед сценой – скучно, не находишь?

Нахожу! Ещё как нахожу! Слышишь?! Я твоя навеки, только не води меня больше в театр!

– А папа говорил, что тебе нравится… И меня поэтому заставлял.

Улыбка Самира растаяла, и лицо приобрело суровый вид.

– Забудь об этом человеке, Настя. Он недостоин того, чтобы ты вспоминала о нём.

Самиру не нравится мой отец. Это чувствовалось в каждом небрежно брошенном слове и взгляде. Впрочем, мой отец мало кому нравился. Такой уж он человек…

– Хорошо, – кивнула, отвернулась к окну. Почему-то захотелось плакать.

А папа… Папа так и не позвонил ни разу. Не спросил, как я там, не поинтересовался, хорошо мне с мужем или плохо. Просто забыл обо мне. Избавился и рад. От этого было больно, хоть я и пыталась отогнать неприятное чувство.

Говорят, девочки всегда подсознательно ищут мужчину, который похож на их отца. Я же была рада тому, что Самир не похож.

– Так, значит, тебе не нравится театр? – его голос снова стал мягче, теплее, и я растянула губы в улыбке, стараясь скрыть кислую мину.

– Ну… Не особо.

– Это хорошо. Потому что вторую погоню за высоким искусством моя психика не выдержит. А ты, кстати, так сладко спала, что я подумывал присоединиться.

В следующий момент мы смеялись, хватаясь за животы, а все горести и обиды отошли куда-то на третий план. Мне было хорошо с ним. Так хорошо, как не было никогда раньше. Мне нравилась моя новая жизнь.

ГЛАВА 8

Некоторое время спустя.

Он смотрел на меня, как, наверное, смотрит на свою жертву жестокий зверь перед тем, как перегрызть ей глотку. Всегда пугал этот его взгляд. И если раньше я видела его крайне редко, то сейчас этот зверь в облике Самира появлялся всё чаще. Удерживая меня за волосы, опускал на колени, а второй рукой расстегивал ширинку на своих брюках. Освободив член, ткнулся им в мои губы.

– Давай, Света. Как я люблю, – тихий приказ, хотя на дне его взгляда в тот момент полыхал огонь.

Послушно принимаю его в себя, веду языком по уздечке, заглатываю ствол на всю длину, и он рычит от нетерпения.

– Быстрее!

Совершаю несколько быстрых движений, но Самиру этого мало, и он, сжимая в руке мои волосы, толкается глубже. Упругая головка упирается мне в горло, и я покорно выполняю его желание, заглатывая глубже, пока не начинаю задыхаться.

Самир зол. Я чувствую его ярость кожей. Ощущаю её в каждом его прикосновении. И причина его гнева не я. Он стал другим, когда женился на этой девушке. Совершенно. Не то чтобы ему не была присуща жестокость, нет… Была. Но раньше это проявлялось по-другому. Я видела жажду в его глазах, видела, как сильно он меня хочет. Сейчас же это был совсем чужой человек. Он трахал меня в рот со звериным оскалом, при этом желания в нём не было. Лишь неуёмная ярость, которую он никак не мог заглушить. Он словно отрывался на мне…

А я падала всё ниже. Медленно и мучительно погибала во мраке его взгляда. Даже если этот мужчина растопчет меня, сожжет моё тело и душу, я всё равно буду любить его. Всегда. Вечно…

Я никогда не забуду те дни, когда он вытаскивал меня из ада. И что бы ни случилось, в моём сердце всегда будет жить тот Самир, который протянул мне руку помощи и выдернул из страшного кошмара.

Пять лет назад:

– Ну, давай, милая, скажи мне, куда тебя ещё трахнуть? – приторно-гадкий голос прорывался в моё подсознание, заставляя проснуться. А я не хочу просыпаться. Потому что во сне моё спасение. Наяву же – ад. Страшное, жуткое чистилище.

– Прошу… Не надо… Умоляю, – из горла вырывается лишь невнятный хрип, потому что он душит меня. Проклятый ублюдок, что ломает моё тело, а с ним и дух уже пятый день. Странно… Я проваливаюсь в беспамятство, отключаюсь от реальности, пока меня снова не приведут в чувство, но чётко определяю время суток и количество нескончаемых часов издевательств.

– Моя маленькая сууукааа, – тянет противно, мерзко. Мне хочется разодрать ему рожу, но руки стянуты наручниками так сильно, что холодная сталь врезается в мясо. Я хочу плакать, но слёз больше нет. Они иссякли. Высохли, как и моя душа. – Давай, раздвигай свои ноги, тварь, – и делает это сам. Силой. Грубо, больно. Стыда, правда, уже не ощущаю. Этот порог я переступила дня три назад.

Он наваливается на меня своей воняющей потом тушей, и в промежность врезается его толстый член. Я кричу из последних сил, впиваюсь ногтями в мерзкую харю, но один сильный удар мгновенно выбивает из меня волю к сопротивлению. Чувствую, как из носа льётся что-то тёплое, а перед глазами прыгают черные точки.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».