А. Казаков - Слюни

У меня в мыслях беспорядок. И в моих действиях не следует искать явной логики.

Чем быстрее они сделают ремонт, тем быстрее это закончится. Если я совершу убийство, то освобожусь от Духа, который преследует меня, наверное, ещё с рождения.

Я понимаю, что переехав в другой дом, поменяв квартиру, я не решу проблему. Я знаю это, потому что везде, где бы я ни был, мне встречаются глупые, упёртые люди, не желающие искать взаимопонимания, считающие, что все вокруг им что-то должны. Им плевать на меня и других. Если так, то почему мне должно быть не наплевать на них?

Я беру гвоздь подлиннее, молоток попрочнее и иду к соседу, стучусь к нему в дверь, он открывает, снова недовольный, что я отвлёк его от работы. А я бью его ногой в промежность – просто так, чтобы дезориентировать – потом подношу гвоздь к его лбу, замахиваюсь молотком и бью им по шляпке гвоздя. Тот входит на треть, ударяю ещё раз.

Взмах молотка, удар. Сосед – стена, я – ремонтник.

Крик, вздох, кровь бьёт струёй мне в лицо: горячая, подлая.

Ноги у него подкашиваются, он сползает вниз по двери. Я затаскиваю тело внутрь, убиваю того, кто с ним работает. Я делаю это с помощью подручных инструментов, которыми они работают – гвоздь у меня был всего один и тот застрял в голове, не забывайте.

Может быть, я просверлю ему череп. С помощью перфоратора, которым они просверлили дыру в моём покое, в моей человечности. Проблема в том, что меня схватят.

Меня осудят.

Я буду первым, кто попадёт под подозрение.

Меня будет легко связать с убитыми: я живу этажом выше. Я тот парень, который обошёл всех соседей со словами: как вы относитесь к ремонту? Не желаете составить коллективную жалобу? Эти соседи не поддержат меня. Иначе вопрос бы уже решили.

Я смотрю вглубь себя и там, внутри, я уже совершил всё самое худшее.

А ещё меня останавливает тот факт, что их смерть, хотя и принесёт мне покой, не подарит мне ни капли эстетического удовольствия. В их смерти не будет красоты.

Потому что они парни. А парни не будоражат моё сознание.

С другой стороны, если бы эти двое были девушками, их смерть стала бы началом.

Я никогда не кончал внутрь ни одной девушке, так как не верю им всем.

Если они сильно разозлятся на меня, то смогут использовать мою сперму, чтобы отомстить мне.

Пройди тест.

Когда ты кончаешь с девчонкой, что ты испытываешь?

а) опустошённость.

б) завершённость.

в) благодарность.

г) сообщничество.

д) другой вариант.

Как правило, секс – это сообщничество и завершённость. Логический финал. Точка разрядки, к которой все стремятся. Чтобы выплеснуть гнев, усталость, неудовлетворённость. Заполнить пустоту. Почувствовать единение. Переродиться. А потом, умыться, переодеться и жить дальше, как будто ничего не было. Кончил и забыл. Вот вся любовь.

Но это и точка невозврата тоже: ответственность, разделение себя с кем-то другим, доверие, смерть будущего интереса, неминуемая гибель индивидуальности.

Представь себе мир, в котором секс стал бы началом взаимоотношений. С него начиналось бы знакомство.

Дикость? Конечно.

Так я познакомился с Евой.

Пока Янни Плак бегал за ней четыре или сколько там месяцев.

Представь, что ты занимаешься любовью, а только потом узнаёшь человека. Если, конечно, желание узнавать его ещё у тебя осталось.

Ложь отпадает в таком мире. Желание понравиться, впечатлить – то же отходит на второй план. Мир вверх тормашками. И жизнь тоже.

Остаётся лишь потребность удовлетворять желание.

Стремление избавиться от опустошённости.

А ещё – люди просто много болтают. Никому нельзя доверять.

И вот ещё один извращённый вариант развития событий на этот счёт.

Жуткая картина. Изнасилование девушки. Подчинение её полностью. Навязывание ей чужой воли. Но по окончании этого кошмара девушка не освобождается. Наоборот. Лишается того последнего и единственного, что по праву принадлежит ей – выбора, который у неё есть. Жить или умереть? Как следствие: убийство девушки, лишение её выбора. Шаг потребителя. Желание обладать: кем-то, чем-то. В таком случае секс – это начало. То, что происходит с ней потом, после её смерти – вот это уже история, которая останется между двумя. Секрет и тайна. Это так ужасно, что и думать об этом не стоит.

Так какой человек способен на такое? Наверное, тот, кто вконец отчаялся. Человек разбитый. Отверженный. Тот, кто уверен в себе, как никто другой. Кто испытывает глубокую боль и даже некоторую обиду за своё поколение. Кому наплевать на людей – их мнение и горе. Лишённый души. Дышащий жаром к ним всем. Заинтересованный в улучшении своей жизни и жизни других людей. Кто хочет всё изменить. Кому нет дела ни до кого, кроме себя и своих прихотей. Кто не может смириться. Кто горюет по ночам. Кто смеётся над миром при свете дня. Кто ищет ответы. Кто просит немного тишины и покоя, но получает в ответ целую какофонию скребущих, шипящих, пилящих звуков. Кому известно чуть больше, чем другим. Кто во всём разобрался. Кто не знает самого себя и каждый раз, закрывая глаза, переступая порог Дома, испытывает собственные силы, снимает барьеры. Кто не верит в лучшее ни для кого, включая себя. Кто живёт с болью. Кто является воплощением ужаса. Так кто он? Бугимен? Ходячий Кошмар? Нет. Обычный человек. Как все. Но посторонний. Чужой. И каждый Бартлби – это всегда выкидыш своего времени.

В прошлой жизни, когда это ещё имело какое-то значение.

Сидим с Янни Плаком на шезлонгах на берегу Чёрного озера. Оба в трусах, обсыхаем, так как весь день провели в воде. Отдыхаем, значит. Солнце садится, волейбольная площадка практически опустела. Только какие-то две девчонки прыгают босиком по песку: кидают мяч через провисающую сетку. В остальном пляж, как мёртвый.

Янни Плак закуривает и говорит, поправляя чёрные солнцезащитные очки:

– А была ещё вот такая история. Другая девчонка, тоже студентка, закинулась таблетками и решила провести прямой эфир в Сети. Сначала обсуждала какой-то фильм, потом её стало медленно так развозить, и чем дальше, тем хуже. И вот она уже отвечает на вопросы, которые ей пишут тут же её однокурсники. Пошлые, насмешливые. Вроде такого: Когда последний раз член сосала? Она убитая просто, отвечает зрителям. Совсем уже ничего не соображает. Замечает, что я тоже её эфир смотрю. И говорит, какие у неё ко мне чувства, как ей нравится у меня на занятиях. Предлагает встретиться, позаниматься тет-а-тет. Это её слова, не мои. В конец чердак у девчонки засвистел. Это всё на глазах у других людей. Показала, как садится на шпагат, потрясла задницей. Спросила, как мне? Я ответил сообщением: Нормально. Написал в общий чат пару советов по растяжке. Нет, ну а что ещё я мог сказать? Стыд просто. В общем, всё закончилось тем, что ей стало плохо. Она загрустила, утихомирилась немного. А потом как давай блевать – и всё это на камеру. Зрители смайлики посылают, не понимают ужаса ситуации. А она побледнела и говорит кое-как: Что-то мне плохо, я умираю. Я за неё перепугался не на шутку. Пишу в чат: Где ты находишься? Требую: Называй адрес. А она отвечает мне сквозь слёзы: Вы что, говорит, приехать ко мне хотите? И подмигивает мне. Представляешь? Уму непостижимо.