Алекс Д - Мактуб. Книга 2. Пески Махруса

– Аллах привел тебя домой, как же я счастлива! – восклицает Лейла, запуская пальцы в мои волосы и заглядывая в глаза. Я мягко, но уверенно отстраняю ее, и она озадаченно хмурится, но продолжает улыбаться, изображая радушие любящей жены.

– Аида, поднимись в мою спальню и жди там, – отдаю резкий приказ, забыв, что я не на службе. – Нам с Лейлой нужно серьёзно поговорить, – добавляю чуть мягче. Черноглазая бестия вздрагивает, запрокинув голову, и замирает в потрясении, хлопая длинными ресницами. Оборачивается на юркнувшую к лестнице Аиду, и чуть ли не шипит от ярости, но мгновенно замолкает, заметив мой жесткий ледяной взгляд. Опустив голову, делает шаг назад, непроизвольно стискивая в кулаках подол своего платья. Она в ярости. Об этом говорит ее вспыхнувшие щеки, едва сдерживаемые слезы обиды и бурно вздымающаяся и опускающаяся высокая грудь, подчеркнутая глубоким декольте. Я считываю волны негодования, обиды и раздражения, исходящие от девушки, не прилагая ни малейших усилий. Лейла для меня – открытая книга, прочитанная и заученная до дыр. Вспыльчивая, упрямая, но безобидная. Единственный приз, за который она сражается – это я. И мы оба знаем, что она его никогда не получит, несмотря на связывающие нас брачные обеты.

– Ты заходила в мой кабинет? – холодно спрашиваю я, убирая руки в карманы брюк и сверля взглядом застывшую с опущенной головой девушку. Она снова вздрагивает всем телом, плечи покрываются мурашками, тонкие пальцы бледнеют и разжимаются, выпуская смятую в них ткань платья. Лейла отступает назад, присаживаясь на диван, предварительно сдвинув в сторону пакеты с покупками.

– Ответь мне, Лейла, – громче спрашиваю я, не дождавшись даже короткого кивка. Девушка закусывает губы, из-под густых черных ресниц стекают слезы. Мало женщин умеют плакать, не превращаясь в истеричное существо с хлюпающим носом и распухшими глазами. Лейла освоила это искусство еще в самом начале нашего брака. От радости, боли, счастья и удовольствия она плачет одинаково красиво. Думаю, первым, на ком она испытывала чары своих слез, был все-таки не я, а ее отец. Надо признать, что Лейла прекрасна даже в своих откровенных и очевидных попытках манипуляции. И когда-то меня забавляли устраиваемые женой спектакли с заявкой на женскую хитрость. Она горестно всхлипывает и наконец кивает, робко и виновато поднимая на меня полный фальшивого раскаяния взгляд.

– Прости меня, Джамаль, – складывает ладони на коленях, принимая позу абсолютной покорности. Я бы поверил, если бы не знал наверняка, что она не чувствует ни малейшей вины за содеянное. В красивых черных глазах плещется многогранная гамма чувств – от гнева до возбуждения. – Я помню, что мы не должны подниматься в твои комнаты, когда ты в отъезде. Но я так скучала, хабиби, – добавляет чувственным полушепотом. Тряхнув головой, я усаживаюсь на невысокое кресло-пуф.

– Ты зашла не пыль протереть и не рубашки перебрать. Ты взяла ключи из моего стола и заявилась в кабинет, куда я даже слуг не пускаю, – четко проговаривая каждое слово, озвучиваю основную претензию. И безосновательную. Если я запираю дверь, значит не хочу, чтобы ее открывал кто-то, кроме меня. Разве не логично? Но женщины и логика – понятия несопоставимые.

– Когда ты приезжал в последний раз, то почти не уделял нам внимания, пропадая в кабинете, – не поднимая ресниц, Лейла начинает придумывать себе оправдания.

– И тебе стало любопытно? – сухо уточняю я. – Ты решила сунуть свой нос в дела, которые тебя не касаются. Так, Лейла?

– Нет, – картинно всхлипнув и качнув головой, девушка поджимает розовые губы. – Ты говорил, что работаешь над проектом нового дома. И я подумала… В этом году будет пять лет, как мы поженили…

– Что я готовлю подарок для тебя? – оборвав ее на полуслове спрашиваю я. – Ты хочешь новый дом? Чем тебя не устраивает этот? Стал тесен? Может, тебе Аида мешает?

– Нет. Я сама настаивала, чтобы Аида жила с нами, – еще один шумный вдох.

– Скажи правду, Лейла. Хватит уже испытывать мое терпение, – раздраженно требую я.

– Ты строишь новый дом для другой женщины? – ресницы вздрагивают, но она не решается посмотреть мне в глаза. Сдвинув брови, я какое-то время задумчиво наблюдаю за ней.

– Что ты увидела в кабинете, Лейла? – вопрос звучит спокойно и даже ласково, но хорошо успев узнать мои привычки, девушка зажимается еще сильнее.

– Только развёрнутые картины в рамах, – быстрым дрожащим голосом отвечает она. – Я думала, что ты рисуешь проекты, чертежи…

– Разве они не могут быть в рамах? – снова не даю договорить. – Так что ты увидела?

– Ничего. Я хотела…, – разволновавшись, Лейла запнулась. – Я пыталась сдернуть ткань с мольберта, но испугалась.

– Чего ты испугалась? – напряженно спрашиваю я, потирая подбородок, заросший трехдневной щетиной.

– Что там не проект дома, – выдыхает Лейла, сцепляя пальцы на коленях до побелевших костяшек. Прищурившись, склоняю голову набок, всматриваясь в побледневшее лицо Лейлы.

– А что же? – сухо уточняю я.

– Нечто запретное. Неправильное, – она наконец поднимает ресницы, тревожно глядя на меня. Ревность, подозрение, боль и целая гамма эмоций мелькает в черничных глазах Лейлы.

– Например?

– Я не знаю! – в сердцах восклицает она. – Не знаю. Зачем ты меня мучаешь, Джамаль-джан? Я все сказала, призналась. Если там действительно проект дома, то поклянись, что ты собираешься строить его не для третьей жены и не для западной шармуты, о которой ты думаешь все время.

– Откуда такие выводы, Лейла? – приподняв одну бровь, невозмутимым спокойным тоном интересуюсь я. Женщины удивительно наблюдательные и тонко чувствующие существа. Никогда нельзя пренебрегать ими, иначе получишь в постель ревнивую истеричку. – Сама пришла к ним или подсказал кто?

– Я отлично знаю, что здоровый мужчина не способен хранить верность месяцами, даже если безумно любит своих жен, – смело заявляет Лейла. – И нет никакого дома, да?

– Дом есть. И он уже построен, – опровергаю я ее подозрение.

– Но не для меня? Не для Аиды?

– Нет, – отрицательно качаю головой. Лейла вспыхивает от негодования, даже шея ее покрывается румянцем. Я не сомневаюсь в том, какой именно вывод она сделала.

– Для другой женщины?

– Я не обязан отвечать, ты же знаешь, – сдержанно улыбаюсь. – Ты обязана принять любое мое решение, Лейла.

Она опускает взгляд вниз, признавая мою правоту, но уверен, скрипя зубами и закипая от ярости. Сбивчивое дыхание и заострившиеся скулы подтверждают мое наблюдение.

– Когда ты уезжаешь? – неестественная улыбка растягивает полные губы.

– Завтра утром.

– Так быстро… – бормочет Лейла, вскидывая голову и потрясенно глядя мне в глаза. – И ты проведешь эту ночь с Аидой? Но почему?