Стас Неотумагорин - То, что не отнять

– Свет, королевский завтрак подан, иди бери свой чай, – крикнул в потолок любитель идеальных поверхностей.

Света забежала босиком в кухню лукаво улыбаясь и утопая в просторном балахоне с № 21 на груди.

– А почему тут плавает ботва какая-то? И мутный он. Вы, что руки там мыли или рот поласкали? – она перевела взгляд на Николая, похоже не доверяя Самуилу.

Николай сделал максимально каменное лицо, подумав, что глюкоза ей пойдет на пользу, после долгих телефонных облучений. Не дожидаясь, ответа она направилась обратно в комнату на очередной зов Роберта Смита.

– Слышь, друг Самуил, а откуда у нее такая любовь к олдскульной музыке?

– Ну ты че Колян? Это же твои прогоны, ты ей так задвинул вчера про всю эту реальную панкотню про «Joy Division», «The Cure», Сида Вишеса, «The Clash» и много чего еще, потом был «Depeche Mode», а под конец ты перешел на Крематорий, я бы сам тебе дал, не то что она, она и скачала сразу трек себе на звонок, сказала потом, что будет это считать вашим свадебным маршем. Там вчера в сквере, во дворе моего дома, еще два молодых синяка с тобой до усрачки спорили кто был первичен Клэш или Пистолс. Какие же они пургометы. Реальный тебе зачет Саныч, если бы я так подкован был, по своей музыке, считал бы свою миссию на Земле выполненной.

– Не гони, в твоем голосе улиц не так уж и все сложно, хочешь напишу пару ссылок и пару оригинальных фильмов, одолеешь, блеснешь при случае. И если тебе не сложно можешь на время не давать голоса Тупаку или хотя бы прикрутить немного громкость, у тебя, я подозреваю, подряд несколько часов на круг поставлено. И еще, все хотел спросить, это чья квартира? И почему, так пыльно и пахнет казармой?

– Дык, предков хата, живу я, только не живу, поэтому и пыли столько, хотя было бы больше если бы жил, они сейчас в Белоострове обитают, типа дают мне шанс самостоятельным побыть. А денег от этих подработок еле на благородную синьку и приличные сигареты хватает, – он достал сигарету и затянулся между глотками с горячим чаем. Папа был уверен, что к концу универа со всей моей идеальной иностранщиной, дядя пристроит меня куда поближе к дипломатической службе, да куда там, молодняк весь в пятом поколении, места занимает, начиная готовиться еще до поступления в институт. Вот и тружусь во фрилансе, то с одной гостиницы наберут, отвезите испанцев по местным ресторанам, то с другой, покажите любителям чая район Купчино, недавно любителей пасты по местным фермерам возил, выбирают хозяйство для покупки, зачем оно им?

– А самое популярное, это любых из них до ДЛТ или Бабочки, свозить, сбить цену на добрую брендятину, ну магазины, подбрасывают долянского, карточек мне дисконтных выдали, каких у самых продвинутых трендсеттеров никогда не появятся, перепродаю эти скидки, но в последнее время не так много заказов по моей языковой группе. В Европе тратить стали осмотрительнее, жопа у них, хотя жопа у них всегда была. Просто с человеческим лицом. Смешно звучит, жопа с человеческим лицом, – улыбнувшись, Самуил с напором выпустил вверх сигаретный дым, – Зато, мои кенты с восточного факультета в полном «Сникерсе» с такими жирными орехами, азиаты прут нескончаемым потоком, платят копейки, но налетают целым ульем, а с каждого по копейке, вроде и доллар набегает. Эх, говорил мне папенька: «учи китайский сынок, нация, которая растет такими темпами, обладая возобновляемой дешёвой рабочей силой, нагнет каргу Европу и загонит ей по самое-самое их же европейскими товарами. Пройдётся всей массой по замшелым европейским ценностям».

Самуил жадно отхлебнул чая и со значением заглянул в глаза Николаю. Николай тоже глотнул горячего чая.

– Потому и набегаю на отчий дом как Мамай, крошу холодильники и погреба. Мать отца балует разными изысками, иногда своего иногда ресторанного доставочного производства, но по старой привычке заказывает с избытком, или специально, не знаю, подманивает и подкармливает своего малого полиглота, – а дух военщины в квартире распространяет кирзовая группа, вчера на кафедре молодняку сапоги выдавали, ну и я две пары взял от жадности.

– Кстати, еще к запахам, а что тут за история с рыбным холодильником, чего за шмон, что глаза режет, как в общественном туалете? – спросил Николай.

– А, ты про этот старый Либхерр? Нормальный фридж, не вонючий там в прихожей прячется, только там тоже ничего, говорю же голодаю, – а этот отец использует, когда с рыбалки на заливе или Ладоги возвращается, своей профессуре подарки хранит, судаков да лещей, любители они старых совковых традиций, знаешь, один ловит другой коптит с ольховой щепой. А потом вместе по баням в общих отделениях высиживают. И все это уминают под ученые разговоры и разные премудрые домашние настойки, выдержанных на всяких лесных и садовых травах.

Из комнаты доносились звуки, как будто, тягали гантели, видно пальцы Светки устали и она решила прокачать более важные части тела, что бы они выглядели еще аппетитнее.

Николай встал и тоже закурил, выдыхая в приоткрытое окно, жизнь начинала налаживаться. Чай протек по каждой клетке тела. Голова прояснилась. Самуил исчез в глубине квартиры, оставив его одного.

На стене висела фотография начала истории полной надежд семьи, два молодых родителя, одетых по простому, но с очень живыми глазами и печатью мощного интеллекта на улыбающихся лицах, с кучерявым Самуилом на перевес, девочкой подростком с баранками из волос. Семейная идиллия. Николай всегда завидовал полноценным семьям. Полному, а не половинному семейному счастью, когда отец отвечает за мужское, а мать за женское. А не одна мать, передвигающая шкаф для поклейки обоев, прикручивание шурупами книжной полки и отвечающая за пришивание пуговиц на отпаренный пиджак одновременно.

– Коля, а какого твои кишки лежали в туалете? – спросил снова появившийся на кухне Самуил, – и здесь, почему-то всего один носок.

Самуил выглядел растерянным и виноватым, как будто это он его украл, а теперь стоит и не знает, как оправдаться.

– Забей! Я знаю, где спрятался этот гаденыш, – Николай принял одежду скрученную в улитку и сбросил одеяло на кухонный стол, – Слушай, у меня еще вопрос на засыпку, где мои боты, и чьи это кроссы?

– Так отца, чьи же еще? Он в них помойку ходит выносить сколько себя помню. А ботинки не знаю, в прихожей наверное, там пара незнакомых мне имеется не принадлежащих фамилии этого родового поместья, и похоже вряд ли они Светкины.

Громко хлопнула входная дверь. Зазвенели друг о друга два бокала на столе.

– По ходу подруга твоя аглицким методом самоликвидировалась, – Самуил сказал с нотками досады в голосе, от Николая это не могло скрыться.

– Ну и хорошо! – сказал Николай, – на это утро одной проблемой меньше.