Наташа Шторм - Сто лет в объятьях демона. Когда в запасе вечность

Я обрабатывала раны Сэба, когда демон очнулся.

– Ты похожа на весенний цветок и так же пахнешь.

Нет! Он был без чувств и не мог знать о моём неуместном любопытстве. Или мог? Я обернулась. В его чёрных, как ночь, глазах светились озорные искорки. Король не был ни смущён, ни разгневан. «Не знает!» ― я перевела дух. Если бы со мной поступили подобным образом, то сначала я бы сгорела от стыда, а потом убила бы любого созерцателя собственными руками.

– Подойди, девушка, и сядь рядом. Я ещё очень слаб.

Чувствуя себя сомнамбулой, я послушно уселась на краешек кровати, загипнотизированная его низким густым голосом.

– У тебя ледяные пальцы, ― он взял мою руку в свою, ― но такие нежные. Скажи, ты не вампир?

Я отрицательно покачала головой.

– Хвала высшим силам! ― Мужчина облегчённо вздохнул.

– У Вас «тёрки» с вампирами?

– Что? Нет. Просто, когда вампиры встречают свою пару, их тела нагреваются. А ты ледяная. Так что я обрадовался, что ты не вампир, иначе мне пришлось бы убить твоего возлюбленного.

– Убить? Это ещё зачем?

– А за тем, ― король усмехнулся, ― что я решил взять тебя себе.

От такого нахальства я, наконец, очнулась.

– Сэр! Я вытащила Вас с того света и не заслуживаю, чтобы со мной обращались, как с портовой шлюхой.

Сказав последнее, я чуть не откусила себе язык. Это выражение всплыло само собой. Оно часто встречалось в любовных романах, которые я тайком читала по ночам. Лицо Элиота вытянулось.

– Ни в коем случае, юная колдунья! На этот раз я не ошибся? Я отношусь к тебе с уважением и благодарностью. Но, разве тебе не понравилось то, что ты видела и трогала?

Я почувствовала, как предательски запылали мои уши. Знает!

– Я… это… это совсем не то, что Вы подумали. У нас в школе этот предмет называется созерцанием. И я в нём лучшая.

– Созерцанием? Как мило. А то, что ты лучшая, я даже не сомневаюсь.

Его глаза превратились в узкие щели, и я почувствовала, как меня бросило в жар. Я опять попыталась оправдаться.

– Созерцание ― предмет для обязательного изучения в школе ведьм. Он позволяет определить внутренние повреждения. Если это подкрепить тактильным контактом, то диагноз не вызовет затруднения. Я просто пыталась понять, нет ли у Вас переломов или чего похуже.

Король ухмыльнулся и положил мою руку на то, что я с таким интересом исследовала всего несколько часов назад.

– И что? Переломов нет? Что ты скажешь теперь? Только не отводи взгляд.

Он провёл моей рукой вверх и вниз, и я почувствовала, что его плоть опять начала увеличиваться. Я выдернула руку и отскочила в дальний угол комнаты.

– Если Вы не прекратите, сэр, я больше не приближусь к Вам даже на милю. И Вы умрёте от инфекции или от кровотечения.

Элиот громко рассмеялся.

– Ладно, колдунья. Обещаю впредь вести себя сдержано. Но ты должна знать, если снова захочешь заняться созерцанием, моё тело в твоём полном распоряжении.

Я молчала, пытаясь взять себя в руки.

– Кстати, девочка! Почему ты называешь меня на Вы? Я кажусь тебе старым?

Я пожала плечами.

– А как я могу называть ровесника своего дедушки?

Мужчина напрягся.

– И кто же твой дед?

Я гордо вскинула голову и посмотрела в его чёрные глазища.

– Аковран Брассал Комрак. Король чародеев.

Элиот присвистнул.

– Невероятно! За мной ухаживает принцесса! Да уж! Не повезло. Встретить девушку своей мечты, которая является внучкой короля, да к тому же ещё и девственницей.

Демону нравилось меня смущать. Но он был первый, кто назвал меня принцессой. И мне это польстило.

– Мы с твоим дедом, действительно, ровесники. Ты хорошо знаешь историю Дассета. Но, значит ли это, что я так стар для тебя?

Я пожала плечами.

– Какая мне разница? Мне же не под венец с Вами идти?

Элиот чуть приподнялся на локтях.

– Кто знает, малышка, кто знает?

Я села на стул у окна и решила удовлетворить своё любопытство, вызванное пробелами в системе образования.

– Скажите, Ваше Величество! Почему одни бессмертные выглядят на двадцать пять-тридцать человеческих лет, а другие, как мой дед, на шестьдесят?

Демон пожал плечами.

– Всё очень просто. Бессмертные застывают на пике сил и возможностей. Твой дед ― особый случай. В молодости он был настолько хорош собой, что женщины народа Дуффало, которых, кстати, было большинство, просто теряли дар речи перед ним. Ему приходилось не управлять подданными, а спасаться от них бегством. Не смейся, так оно и было. И тогда он и решил, что для чародея самый подходящий возраст ― период где-то между зрелостью и старостью.

– Достаточно просто захотеть?

Элиот улыбнулся.

– Не всё так просто, но способы есть. Я надеюсь, ты не собираешься застыть глубокой старухой?

Я вновь смутилась.

– Если честно, я об этом ещё не думала. Раньше я вообще не желала становиться ведьмой и всё бы отдала, чтобы вести смертную жизнь.

Король перевернулся набок.

– А что в ней хорошего, в такой жизни? Если бы я был смертным, то ценил каждую минуту. Но люди вечно спешат, суетятся, растрачивают себя впустую. Это у нас вечность в запасе, а они живут, старятся и умирают, даже не успев раскрыть все свои таланты и познать истинное наслаждение. Они не в состоянии обучить своих детей, передать им свой опыт, свою мудрость. Они не любят своих стариков и не желают впитывать их знания. Много ли ты знаешь смертных, которые ставили перед собой великие цели и добивались их? То-то и оно.

Я вздохнула.

– Мне кажется, от вечности можно устать.

Эл кивнул.

– Когда-то и мне вечность казалась скучной и однообразной. Но последнее время скучать не приходится. Кстати, а кто из дочерей Аковрана является твоей матерью?

При воспоминании о биологической родительнице я съёжилась.

– Гертруда.

– Гера? ― Густые брови демона поползли вверх.― Да, повезло тебе, малышка! В юности она была сущей дьяволицей.

– Я уже поняла. Более того, я ничего о ней не знаю и не желаю знать. Мать, которая бросила ребёнка сразу после рождения, не достойна даже сожаления.

– А отец? ― Король свёл брови.

– Смертный. Но он умер меньше, чем через год после предательства жены.

Элиот поманил меня к себе.

– Посиди со мной рядом, девочка! Даю слово, что больше никогда тебя не обижу.

Я подошла ближе и присела на край кровати. Несмотря ни на что, я верила грозному королю.

Мы провели вместе восемь дней. Себастиан быстро шёл на поправку и не нуждался во мне. К тому же за ним присматривала его невеста, Наташа. Я подозревала, что между ними очень близкие отношения. Но среди вампиров это считалось нормальным явлением хотя бы потому, что энергию для жизни они черпали из тёплой крови или от сексуальных утех. Обычно пара кормила друг друга, не прибегая к услугам смертных доноров, и это приветствовалось всеми членами диаспоры. Я же не могла себе даже представить, что между мной и Элиотом могло что-то произойти, хотя меня тянуло к нему с невероятной силой. Демон вёл себя вполне пристойно, хотя я чувствовала, что он медленно обольщал меня, продуманно, смакуя каждое мгновение. Его случайные прикосновения, странные взгляды и целомудренные поцелуи в щёчку. Всё путалось в моём сознании. Мы гуляли под звёздами, разговаривали и плавали в пруду. Эл читал стихи и устраивал целые представления. Меня всё больше и больше влекло к нему, и я с тоской думала, что однажды он покинет школьный лазарет, и я опять останусь одна, как раньше, но с огромной брешью, пробитой в душе. И он исчез, внезапно, даже не простившись, оставив мне розу и записку с обещанием вернуться. В тот день я плакала навзрыд, не находя в себе сил остановиться. Наташа утешила меня. Она сказала, что короли всегда держат своё слово. И я поверила.