Евгений Бацкий - СМЕХ И ГРЕХ. Рассказы

– Не, мася, давай на ковре. Места больше и романтичнее.

Серов поставил «масю» в позицию. Коленки девки разошлись в стороны, а сзади к ним пристроились волосатые ноги мужа. Это была их с Серовым любимая поза – на полу.

Девка легла грудью на мохнатый ковер и вытянула вперед руки. Ирина видела, как содрогались в ритм движения, будто студень, ее груди. А глаза в сладкой поволоке смотрели на Ирину и не видели ее во мраке. Девка прижалась к ковру. Громко застонала и забылась.

Тогда Серов лег на спину и блаженно зарычал.

Ирина зажмурилась и тихо, как, наверное, плачут мышки, заплакала.

Вскоре любовники ушли.

Когда Гуров вернулся, он был потрясен подавленным видом Ирины. Самое ужасное, она не могла устроить мужу скандал, сказав, что застукала его!

– Как ты мог разрешить ему такое! Я остаюсь у тебя! – зло проговорила она. – Такое предательство не прощают.

– Чтобы я из-за тебя друга лишился? Представь, что это Толян полгода сидел под нашей кроватью. Сразу станет легче, – Гуров явно издевался.

Серова зло посмотрела на любовника.

Возвращаясь домой, она решила, что все мужики сволочи. А с Гуровым у нее кончено! И как же все-таки хорошо, что ни одна собака не знает, что она встречалась с таким двуличным поддонком.

В пансионат «Ручеёк» въехали новые постояльцы. Супруги Караваевы.

Наталья Караваева лишь удивлялась, как приветливо встречала её мужа Гришу главный администратор пансионата, очень приятная женщина – она лично выдала им ключи от номера с видом на озеро Еловое; как суетились и старались угодить кастелянша и молоденькая горничная на этаже, когда Гриша не спеша поднимался по лестнице, ласково, как завсегдатай, заговаривая с каждой.

– Все тебя знают, – говорила Наташа. – Ты не говорил мне, что отдыхал тут.

– Я же тебе рассказывал. Я не отдыхал – здесь проходил всероссийский семинар.

– А почему ты не взял меня с собой? Тут очень мило.

– Не начинай, Ната! Доброе слово, хорошие чаевые и ты везде желанный гость!

Но за пять лет Наташа достаточно изучила Гришу, чтобы не верить в его байки.

«Трахался!» – убежденно решила женщина. «Потому с ним все любезны»!

Грише было двадцать девять. Наталье – двадцать пять лет. Он – программист. Она – медик. Поездка была своего рода свадебным подарком Гриши супруге. Дополнение к их евротуру в прошлом году. Наталья, как сказали бы, «дожала» Гришу на пятый год их гражданского брака: они год, как расписались, и решили отметить дату поездкой на Урал.

До брака Гриша проповедовал «свободные» внебрачные отношения. Он утверждал, что у него, мол, творческая натура, держать его в узде никто не имеет права, ему нужен «продых», т, е. ему иногда нужно пошалить на стороне.

Наталья не перечила, чтобы крепче прихватить, в тайне ревновала, и ждала своего часа. Год назад, в её мнении, этот час настал. Теперь она не спускала с мужа глаз. Гриша вздыхал, говорил, что добром это не кончиться, но подчинялся.

…Во второй половине дня Наталья с лежака из-под шляпы следила за тем, как её муж, рослый красавец, мощно рассекает гладь озера спортивным кролем, сфокусировав на себе взгляды одиноких стареющих тёток и обрюзгших мужиков в шезлонгах – для последних Гриша был воплощенный укор их пивным животам и хилым чреслам.

Выбравшись на мостки после купания, Караваев белозубо улыбался жене и отряхивал густые волосы. Но Наталье казалось, что он «скалится» всем бабам Уральского хребта. Поэтому, если бы могла, она не выпускала бы его из номера всю неделю их отдыха здесь.

…Всю ночь Наталья изнемогала с Гришей наездницей, лотосом, вытягивалась на животе мужа в струнку и сжимала бёдрами его плоть. Раз за разом она выдавливала из мужа его любовь до последней капли, чтобы у него даже мысли не появилось об искушении метнуться «на сторону». Пока, наконец, не обессилила. Тогда Гриша уложил в свою ладонь её тяжелые груди, и Наталья заснула, счастливо прижавшись к нему.

Караваев проснулся раньше жены. Перед обедом.

Он сладко потянулся и босой пошлёпал в туалет.

Жена повернулась на другой бок досыпать.

Над унитазом Караваев, позёвывая, пошарил рукой в трусах.

Затем, удивленно – еще раз. И похолодел.

Гриша подскочил к зеркалу, стянул трусы и тут же решил, что накануне он перепил и у него белая горячка.

Член исчез! Словно его и не было!

Гриша уставился на пустоту, изо всех сил пытаясь проснуться.

В ужасе он схватился за жопу – на месте! – и сообразил, что жопа то, как раз нужна ему сейчас меньше всего.

Караваев брызнул на лицо холодной воды из крана и снова взглянул.

От холодной воды там ничего не появилось.

– Как же так? – пробормотал он, рухнув задом на унитаз. – Я сплю!

Он сорвался с места, ворвался в комнату и сдернул с жены одеяло.

– Наташа! – позвал он дрожащим голосом, всё еще надеясь, что проснётся. – Наташа!

Жена недовольная спросонья прищурилась на Гришу.

– Ну, чего ты? Утро…

Караваев расставил ноги и осторожно убрал руки с причинного места.

Он всем сердцем желал, чтобы жена обругала его за дурацкие шутки!

– Ну и что? Как ты это сделал? – ворчливо прогнусила Наталья.

– Ты не догоняешь? Никак!

Сварливое выражение на лице жены сменило недоумение. Затем – ужас. Она сорвалась с кровати к мужу.

– Ты ранен? – Наталья испугалась, что Гриша неосторожно побрился.

Но там ничего не было, как будто не было никогда.

Гриша потрясенный сел на пуфик. Наталья не менее потрясенная – перед ним на пол.

– Сбежал! – вдруг догадался Караваев, и на лице его появилось выражение, какое бывает у людей не в себе.

– Кто сбежал? – Жена в недоумении уставилась на мужа.

– Кто, кто – конь в пальто! – Лицо Григория приняло обиженное выражение. – Я тебе говорил, что добром это не кончиться. Весь год тебя в одну дырку пихают! Приехал на отдых, а тут – то же дупло! Вот он и сбежал!

– Так ты хочешь сказать, что это не ты по бабам, а он? – язвительно завела жена. – Хочешь свалить свою вину, на другого? Удобненько…

– А кто же по-твоему, Наташа? Я-то здесь! А его нет! – обиженно сказал Гриша.

Действительно! Рассудок Натальи закипел. Гриша тут, а…

Наталья ущипнула себя, чтобы проснуться. Но наваждение не проходило.

– Это не белая горячка! Одинаковые глюки сразу у двоих не бывают! – первым пришёл в себя Гриша. – Значит, так! Сиди в номере! Никому ни слова! А то будет нам с тобой курорт! В дурку упекут в два счёта! – Гриша торопливо одевался. – Ну, найду гада, башку ему отверну! Гоголь хренов! – погрозил он кому-то кулаком и выскочил из комнаты.

Между тем в окрестностях пансионата заметили странного постояльца. В летний зной он носил наглухо застёгнутый легкий костюм, солнцезащитные очки и надвинутую на глаза бейсболку с длинным козырьком. Маскировка не могла укрыть его статную фигуру, а уверенные повадки, с которыми он подходил к одиноким женщинам – опытного волокиту. Странным было еще одно обстоятельство: постояльца видели многие, но никто не мог его описать. Мужчины пожимали плечами и говорили с прямолинейной грубоватостью: «Да ты знаешь …какой-то х*й!» Зато имя его запомнили все – Вася.