Юрий Павлов - В Советском Союзе

Георгий будто увидел: Аким, за рулём Урала, мчится по аэродрому, и, обгоняя идущего с карабином Фому, вопит – Ёбаный стосс!!

Сашка затормозил.

Георгий вышел из автобуса, Хижин тоже.

Они крепко обнялись.

– Ну, бывай!

– Давай!

Объехав пруд, и посигналив, автобус скрылся за поворотом.

В общагу, Георгий, вернулся без четверти девять.

Юрка брился.

Переобувшись, скинул футболку и, достав из тумбочки полотенце, пошёл в душ.

После душа, зашёл в комнату Артёма.

Петя пил чай, освободив от бутылок, стаканов и окурков, уголок стола.

Искандер спал, завернувшись с головой покрывалом.

Артёма не было, но кровать не заправлена.

Поздоровавшись с Петей, сел на пустую кровать.

Вошёл, Артём, с полотенцем на плече.

– Оооо, привет!

– Искандеэээр!

Артём подёргал покрывало.

Искандер повернулся на бок, завернувшись в покрывало ещё больше.

– Искандер! Ну мы идём? Или как?

Искандер сел, не открывая глаз.

Они смотрели, улыбаясь и ожидая, что будет дальше.

Искандер сидел в одной позе, не шевелясь и не открывая глаз.

В комнате зависла тишина.

Минуты через две, Искандер приоткрыл глаза и, не поднимая головы, скосил их в сторону стола.

Артём не выдержал и прыснул.

Искандер вскочил, поняв, что розыгрыш не получился и потянулся.

Через пять минут, он уже стоял перед зеркалом и поправлял галстук.

– Идём!

– Петя, ты с нами?

– Вы в пельменную?

– Ага!

–Тогда, да!

Артём закрыл дверь и, оставив на вахте ключ, они вышли из общаги.

Боль в груди появилась через час после того, как они вернулись из пельменной.

Георгий, у себя в комнате, лежал на кровати и читал книгу «Русь изначальная».

Юрки не было. Он ушёл, со своей девушкой, на танцы.

Грудь сдавило, стало трудно дышать. Он сел, потом встал и походил. Попробовал глубоко вдохнуть и не смог.

Без стука зашёл Артём и, не проходя в комнату, предложил

– А не распить ли нам бутылочку портвейна.

Георгий, потирая грудь, поморщился.

– Это, наверное, давление. У меня, с утра, тоже голова болела.

– У меня давление нормальное, я донор.

– Неет! – покачал головой Артём. – Нет Жора, ты не прав.

И, загибая пальцы

– Мы вчера выпили почти по пол-литра на каждого! Спать легли во сколько? А во сколько ты встал? А сколько ты пробежал? Жора, тебе надо сходить в поликлинику. Ну хочешь(?), я пойду с тобой. А вдруг у тебя, и правда, высокое давление? Тебе могут дать больнииичный, и ты, не поедешь в свой колхоз!

Слегка округлив глаза, и подняв кверху палец – Жора, ты можешь откосить колхоз!

Георгий согласился – Схожу.

– Вот правильно! А мы с Искандером пока сбегаем за винцом.

До поликлиники, от общаги, три минуты ходьбы.

В холле было тихо. Жужжали и перемигивались неоновые лампы под потолком. За стеклом регистратуры никого не было.

Нет, была!

В белом халате, за столом, у стены, сидела медсестра, и читала.

Отложив книгу, подошла к окну.

– Мне к терапевту, давление.

– Вы измеряли?

– Нет.

– Почему решили, что давление?

– Нет, потому что мне нечем измерить.

– Температура высокая?

– Нет – Георгий потрогал лоб – Не знаю.

– Фамилия – она направилась к стеллажам.

– Гавриленко.

Она двинулась влево, и обойдя стеллаж, спросила – Имя, отчество.

Долго рылась, спросила ещё – У врача не были?

И найдя карточку, и выписывая статталон – Двадцатый кабинет, второй этаж, направо.

Второй этаж, направо, двадцатый кабинет.

Он стукнул в дверь, и вошёл.

Терапевт взяла статталон.

– Садитесь. Что случилось?

Георгий сказал, что давит грудь.

Терапевт дала ему градусник, и развернула тонометр.

Стряхнув градусник, сунул под мышку.

Терапевт измеряла давление – 160 на 100. Раньше было давление?

– Нет.

– В норме какое?

– 120 на 80.

Она потянулась за градусником – Температура нормальная. Ну, рассказывайте.

Георгий рассказал о пирушке, и кроссе.

– Ну вот и ваше давление.

И стала писать в карточке.

Написав на листочке, подвинула ему – Вот, можете попить.

– А больничный?

– У вас молодой, здоровый организм. Выспитесь, и всё пройдёт. Больничный не нужен. До свидания.

Георгий вернулся в общагу.

Переоделся в трико и футболку, и лёг на кровать.

Из книг, на тумбочке, выбрал «Обрыв», и стал читать.

Постучав в дверь, и приоткрыв, заглянул Артём.

– Заходи.

– У меня … – Артём показал дымящуюся сигарету.

Выпуская дым в коридор, спросил – Колхоз отменяется?

– Поеду.

– Что так? Нет давления?

Артём остограмился, и был в приподнятом настроении. В комнате намечалась пирушка. В красном уголке, вечером, дискотека. Артём уже понял, Георгий не пойдёт, и хотелось сказать что-то такое, этакое! Но слова не приходили, и настроение портилось.

– Славка не заходил?

– Нет. А он здесь?

– Да! Бегает где-то! Ты же знаешь. Кстати, он тоже с нами, может, всё-таки, пойдёшь?

Предпринял, ещё одну, попытку Артём.

– Нет!

– Я пойду(?), тогда – полувопросительно, полуутвердительно.

Георгий качнул головой.

Минуты через три, без стука, вошёл Славка, и пошаркав подошвами по коврику, шагнул, и присел на краешек кровати.

– Чистые! Показать? Чё читаешь? Аа! Гончаров, Обрыв. Не читал. Артём сказал, что у тебя давление? Ещё сказал, что тебя в колхоз отправляют. Надолго?

– На три недели.

– Даа, в деревне щас хорошо. В лесу. Ты любишь осенний лес?

Снова заглянул Артём.

– Славик, ну ты чё? Уже налили, все тебя ждут.

– Жор! – Славка встал – Я пойду?

Георгий улыбнулся – Иди.

Они ушли.

Когда книга, вывалившись из рук, упала на пол, он положил её на тумбочку, и повернувшись на правый бок, закрыл глаза.

Артём был другом. А познакомил их Славка.

Славка

Славик был оригинальной личностью. Дело в том, что, с его слов по крайней мере, у него друзей было, ну если не весь многомиллионный Советский Союз, то уж половина, точно! И он, готов был сорваться и идти, ехать, лететь, хоть на край света (и шёл, ехал, летел, если были деньги), когда его другу было плохо! И наивно, по молодости, полагал, что и друзья его примчатся к нему, когда ему будет плохо. Но у друзей, почему-то, всегда находились дела более важные. И Славка, всё острее и острее, с каждым годом, осознавал своё одиночество. И срывался, и уходил в запой. Человек он был безобидный, от друзей не отрекался. И если другу было плохо, и другу нужна была его помощь, Славка срывался и шёл, ехал, летел. Если были деньги. А Славке и надо-то было только, чтобы друг посидел с ним, и выслушал, пусть и в сотый раз, трагедию его любви.

История Славкиной Любви заслуживает отдельного повествования.

Славка деревенский. После школы приехал в город, поступать в институт. Сдал экзамены и был зачислен на первый курс.