Кристина Азимут - Во власти демонов

– К-кто здесь?.. – смогла всё же выдавить из себя, тело сотрясалось от дрожи.

Неизвестный оставил в покое мою грудь, и к вороху эмоций примешалось разочарование. Чьи-то пальцы провели по моему лицу, коснулись кружевной повязки…

– Я хочу видеть твои глаза, Мари, – тот самый хриплый шёпот, показавшийся знакомым, и сейчас я почти узнала его.

Но не хотела верить, нет. Не может этого быть, не может, что так откровенно ко мне прикасался… В один момент кружево сдёрнули, и мой ошалевший, затуманенный взгляд встретился с тёмными глазами, на дне которых плескалась порочная бездна. Джонас. Мой сводный брат. Это он целовал и ласкал мою грудь так, что у меня кружилась голова и появлялась слабость во всём теле. Это он сейчас смотрел с таким голодом, что мне на несколько мгновений стало страшно.

– Нет… – прошептала я непослушными губами, не в силах отвести взгляд. – Н-нет, нет… Это не ты…

Джонас медленно, многообещающе улыбнулся и обхватил ладонями моё лицо, наклонившись низко-низко, так, что его горячее дыхание обжигало рот.

– Я, Мари, – проникновенно ответил он и погладил большими пальцами мои щёки, стирая мокрые дорожки – я и не заметила, как по ним скатились две слезинки. Внутри всё перевернулось от осознания происходившего. – Я так давно мечтал об этом, девочка моя, не представляешь, – его губы легко коснулись моих, и отвернуться не получилось. Я зажмурилась, желая оглохнуть, из уголков глаз снова потекли слёзы. – С тех пор, как случайно увидел тебя два года назад, когда ты переодевалась у себя…

Два года назад мне исполнилось шестнадцать. Господи, Джонас подглядывал за мной?! Не хочу, не хочу об этом думать!

– А вчера мы играли в карты вечером, – подхватил Джеффри, и я с ужасом ощутила, как ладони жениха медленно заскользили по моим бёдрам вверх, поднимая тонкий муслин платья. – И так вышло, что я проиграл твоему брату, Мари, – язык Джеффа провёл влажную дорожку по моей шее, зубы слегка прихватили кожу. Меня опять затрясло… Хотелось бы, чтобы от отвращения, но я не умела врать себе. Туман в голове не проходил, а тело принимало ласки с превеликой охотой, послушно откликаясь на прикосновения и поцелуи. – Знаешь, что именно?

Я уже догадывалась, но по-прежнему не хотела верить, что это происходит со мной, здесь, сейчас. Ведь этот вечер должен был стать самым счастливым в моей жизни… Ладони Джонаса неторопливо спустились обратно на грудь, мягко помассировали, пальцы потеребили соски и довольно сильно сжали горевшие огнём вершинки. Я охнула, глаза сами широко распахнулись, а внизу живота всё сжалось, окунув в жаркий водоворот. Между тем, платье неумолимо ползло вверх, обнажив уже мои ноги почти до колен…

– Твою девственность, любовь моя, – хрипло выдохнул на ухо Джефф, и к моему отчаянию, внутри всё затрепетало от сладкого ужаса и – предвкушения. – Джон станет твоим первым мужчиной, Мари, сегодня, сейчас. Тебе же понравилось, любимая, правда? Ты так стонала…

– Не закрывай глазки, милая, – бархатным голосом попросил Джонас, но в его тоне слышался приказ, ослушаться которого я не посмела.

Он отстранился, выпрямился, не отрывая от меня горевшего тёмной страстью взгляда, с его губ не сходила довольная усмешка. Джон одним движением снял рубашку – камзола на нём уже не было, и я снова всхлипнула, сглотнув вязкий ком в горле.

– Н-не надо, пожалуйста… – прозвучало беспомощно и как-то совсем умоляюще, и я поняла, что зря это сказала.

Почти чёрные глаза Джонаса вспыхнули, усмешка стала шире. Он наклонился, опёршись о спинку дивана и всматриваясь в моё лицо, а я старалась не опускать взгляд ниже его подбородка. Обнажённое тело сводного брата я видела первый раз, да вообще, впервые в жизни, и… это волновало против воли, притягивало и рождало нездоровое любопытство, от которого подводило живот.

– Ты не ответила на вопрос, Мари, – тем же бархатным тоном произнёс Джон, легко коснувшись кончиком пальца моих провокационно торчавших и очень чувствительных сосков. – Тебе понравилось то, что я с тобой делал?

А Джеффри, между тем, уже поднял платье почти до подвязок на чулках… Я помотала головой, отчаянно не желая признаваться в своей постыдной слабости, слёзы снова смочили щёки, и с губ сорвался слабый всхлип. Джонас негромко рассмеялся, отчего по телу разбежались колкие мурашки, потом опустился на диван, обхватив мои почти обнажённые ноги и положив их себе на колени. При этом ладонь сводного брата словно невзначай погладила коленку, и я неосознанно сильнее сжала их, хватая ртом густой, плотный воздух. Меня раздирали противоречивые желания, одурманенное сознание никак не хотело смиряться с происходящим, но сопротивляться распаленному телу становилось с каждой секундой сложнее. Даже несмотря на страх, замешательство и стыд от осознания, насколько неправильно всё то, что со мной делают.

– А твоя грудь говорит мне о другом, – мурлыкнул Джон, снова погладив вершинку и слегка нажав на неё. – Знаешь, как легко проверить, что ты врёшь, малышка? – он наклонился к моим приоткрытым от тяжёлого дыхания губам и провёл по ним подушечками. – Между твоих ножек уже давно всё жарко и влажно, правда, Мари? Давай, посмотрим?

Я ощутила обжигающее прикосновение ладоней Джеффри на бёдрах, даже через тонкий батист панталон, и поняла, что платье больше не скрывает моих ног и… низа живота.

– Ну же, любовь моя, – хриплый шёпот жениха прошёлся по натянутым нервам жёсткой щёткой, и у меня вырвался очередной невнятный всхлип. Перед глазами всё плыло, и от эмоций, и от навернувшихся слёз. – Я чувствую, ты хочешь… Раздвинь ножки…

Его ладони надавили, вынуждая раскрыться, я выгнулась, не сдержав тихого стона отчаяния, но моё слабое сопротивление было очень быстро сломлено. Особенно, когда к Джеффу присоединился Джонас. Вдвоём они легко развели мои колени, непристойно широко, одну прижав к спинке дивана, а вторую крепко держал Джеффри, закинув свою ногу сверху. Боже… Я чувствовала себя распятой бабочкой в руках двух ненормальных исследователей, и самое ужасное, что разбуженное возбуждение не желало проходить. А Джонас, нависнув, с такой жадностью рассматривал открывшееся его взгляду, что я не выдержала, всё же зажмурилась и отвернулась, глотая слёзы. Не хочу, не хочу это видеть!.. Но чувствовать прикосновения я себе не могла запретить, и… они рождали тёмное, болезненно-приятное наслаждение, лишь усиливавшее моё глухое отчаяние. Мелькнула мысль, что, наверное, Джеффри что-то добавил в вино. Потому что не могла я сама так реагировать, не могла!

– М-м-м, знаешь, мне нравится, – вкрадчиво прошептал Джонас, и его пальцы легко провели поверх тонкой ткани панталон, едва прикрывавшей самое сокровенное место, сейчас открытое его порочному взгляду.