Алекс Д - Призраки Орсини

Поворачиваю кран, делая воду обжигающе холодной. Единственное спасение от порочных, грязных мыслей на счет Андреа Памер. Не сразу, но ледяной душ работает. Надевая один из банных халатов, возвращаюсь в комнату готовым к следующему раунду.

Андреа переоделась в светлое платье на бретельках. Ее взгляд скользил по моим мокрым волосам и двинулся ниже, в распахнутый ворот халата. В обычной жизни, я бы просто обернул бедра полотенцем, но тогда бы у нас не было никакого шанса.

– Иди в гостиную, там должны были уже накрыть на стол, – распорядился я, прогоняя Андреа, чтобы спокойно одеться. Она обиженно поджала губы, но послушалась.

Хорошая девочка, похвалил я ее про себя.

Набросив светлую рубашку и бриджи в тон, присоединяюсь к Андреа. Она сидит за столом с вымученной, напряженной улыбкой и с голодным взглядом. Невольная ухмылка растягивает мои губы.

– Форель бесподобна, Дино. Начни с нее, – посоветовала девушка, чтобы как-то начать разговор. Я последовал ее совету, хотя, как и она, испытывал голод совсем другого рода.

Наши взгляды то и дело встречались. Разговор не клеился, а напряжение между нами уже начинало искриться. Мое тело требовало разрядки и бесконечно боролось с разумом.

Мне нужно отвлечься, просто перевести мысли в другое русло, – уговариваю я себя. Совсем скоро наступит день, которого я ждал всю свою жизнь, и я не могу быть до конца уверен, что все пойдет по плану. Можно сколько угодно готовиться к битве, но не быть готовым к войне.

Я не боюсь умереть. На самом деле, уверен, что не умру, но никто не застрахован от неожиданностей. Не могу даже предвкушать, до сих пор не верю, что почти доиграл свою пьесу.

– Ты где-то не здесь, – отрывает меня Андреа от наполеоновских планов. Я рассеянно смотрю на нее. Странно, но мысли о Лайтвуде – безотказное лекарство от болезненного, изнуряющего возбуждения. Лучше ледяного душа, но даже ради благополучия Андреа Памер, я не хочу думать о нем.

– Пошли купаться, – предлагаю я, вставая. Смотрю на тарелку, поняв, что ничего не съел, как и Дреа.

– Океан сегодня штормит… – говорит она, глядя мне в лицо прямым, безыскусным взглядом, в котором я читаю каждую ее мысль. Желание, каждую тайную фантазию обо мне.

– Я люблю шторм, – улыбаюсь уголками губ.

– Почему-то, я не сомневаюсь в этом, – отвечает она.

На самом деле, я погорячился. Океан любит смелых и отчаянных, но не дураков. А я чувствовал себя именно дураком, снова и снова пытаясь войти в бушующие волны. Пытался бороться со стихией и проигрывал…

Бросался в океан, а он выплевывал меня обратно.

– Кажется, шторм не отвечает тебе взаимностью, – со смехом заметила Андреа, наблюдая за мной со стороны. Она стояла, сложив руки на груди, со скептической ухмылкой, глядя на мои жалкие попытки. Наверное, со стороны я выглядел идиотом. Почему нет? Для разнообразия.

Сдавшись и признав свое поражение, я повел Андреа гулять вдоль побережья. Остров не был большим, и нам хватило двух часов, чтобы обойти его вокруг. На самом деле, время пролетело незаметно. Она постоянно говорила, устав от одиночества и нехватки общения, рассказывала о прочитанных книгах и голодовке, о своей тоске по родителям и тревоге за них и сестру. Я молчал, потому что привык ее слушать. А еще мне нечего было ей ответить. Я не хотел врать, а правда убила бы ее.

Вчера Мария Александра Памер стреляла в Джейсона Доминника. И я был тем, кто вложил оружие в ее пальцы. Я все равно, что спустил курок, а потом направил дуло на нее. Андреа больше никогда не увидит сестру. Я разрушил ее жизнь, но она пока не знает об этом. Родители обезумели от горя, когда Андреа пропала, отец ушел из семьи. Ее привычный мир никогда не станет прежним. Благодаря мне.

Я бы хотел сказать, что сожалею, но это не так.

Я на войне и не имею права на слабости. Чувства не имеют значения, если есть цель. Когда идет борьба за выживание, жертв не избежать. Суровый закон, который невозможно отменить.

И если я хочу победить, мне придется идти по трупам в прямом и переносном смысле.

***

Время то тянулось, как в замедленной съемке, то бежало скачками – неумолимое, беспощадное… Мне нравилось ни о чем не думать рядом с Андреа, заражаться ее беспечностью. Она так легко отпускала тревожные мысли, уводя меня за собой… Нет, не за горизонт. Но куда-то очень близко. С ней невозможно сохранять серьезность, и я не перестаю ловить себя на глупой улыбке. В этом и есть ее особенность для меня. Андреа Памер помогает мне забыть о том, кто я.

Она бегает вдоль берега размахивая шляпой и пританцовывая, рассказывая о каких-то глупостях. Я не слушаю ее, просто смотрю, как шляпу уносит ветром, как темные волосы вьются вокруг миловидного личика.

Нагулявшись, мы ныряем в бассейн, дурачимся, брызгая друг друга, плавая наперегонки. Андреа пытается умничать, цитируя книги, которые прочитала здесь, периодически нагоняя на себя важный вид. Ей так хочется сразить меня уровнем своего интеллекта, но это последнее качество, которое я бы в ней оценил. Ее розовое бикини с цветочками просто обворожительно, а непосредственность, с которой она разгуливает передо мной, даже не догадываясь, что за бурю порождает внутри, неподражаема. Я поражен ее неуемной энергией и оптимизмом, светом, который излучают ее глаза.

Мы вернулись в дом, когда на остров опустились сумерки. И теперь обоим бы не помешало подкрепиться. Сказалось долгое гуляние на свежем воздухе, но находиться в душном помещении категорически не хотелось. Я взял бутылку вина, кое-что из еды и предложил поужинать на террасе. Андреа зажгла свечи. Ей так хотелось романтики, всех этих банальных розовых глупостей, которые напрягают мужчин, но нравятся девочкам. Я не скажу этого вслух. Возможно, этот вечер станет последним, когда она будет по-настоящему счастлива.

Счастье – оно же разным бывает. Иногда это всего лишь минуты покоя наедине с собой, длительный сон без кошмаров, или короткие воспоминания из детства, где я еще был свободен и невинен. Мы понимаем, что были счастливы всегда немного позже, в сравнении. Не можем оценить сразу, в погоне за несбыточной мечтой. Я не помню, мечтал ли я, когда был ребенком. Может быть, наверное. Все дети мечтают.

Андреа смотрит мне в глаза, пока я подливаю вино в ее бокал. Ее нос покраснел на солнце, потому что она потеряла шляпу, пока мы носились по пляжу, как два идиота. Забываю, что ей семнадцать. Третий бокал за вечер. Она уже немного пьяна. На фоне моих грехов – это пущая мелочь. Мне не хочется продолжать, но иногда от моих желаний ничего не зависит.

– Удалось решить проблему с Джейсоном Доминником? – спросила Андреа. Не скажу, что вопрос неожиданный, нет. Просто она весь день молчала, не спрашивала, и вдруг, совсем некстати.