Ира ГУТ - Роман о сексе или о любви?

Эти выводы придут ко мне с годами, и, должна признаться, я все же больше умная женщина, а не мудрая.

А пока я откровенно реву в подушку. Толи из-за блондинки, толи из-за ЕГО поступка, толи из-за неопределенности в самой себе. Я реально не могу себя понять. Почему, увидев ЕГО в танце с другой, когда ОН обнимает ее за талию, я вдруг понимаю, что ОН мне нужен? Что ж раньше-то подобных чувств не возникало? Ответ прост. Это – эгоизм, женское собственничество. Мое – только мое. Эту конфетку должна съесть я, даже если мне нельзя сладкое. Но ни в коем случае не получится поделить эту конфету между двумя женщинами, или, что еще страшнее, отдать эту сладость другой представительнице твоего пола. Пусть будет сыпь, аллергия, но конфетку съем сама. Мы – женщины, с невероятным умением способны жадничать, а по-другому, ревновать. Хоть кого и хоть к кому: подругу к другой подруге, друга к его девушке, своего мужика ко всем женщинам в принципе, своего бывшего, которого сама же бросила, к его нынешней.

Вот и мой мир вдруг клином сошелся за эти секунды на НЕМ. Конечно же, ОН не пришел этой ночью в мою комнату. В зал с музыкой и двигающимися в ритме молодыми телами я больше не поднималась. Спать не могла. Какое там спать, когда твоего мужика увели у тебя из-под носа, вернее, ОН сам ушел. От этой мысли еще обиднее. Хорошо, что завтра – выходной, уеду домой – к маме. Хотя не собиралась туда, но все планы разрушены, поэтому считаю единственно верным решением отправиться на выходные в родительский дом.

ПЕРСОНАЖ № 2

Жизнь реальная. Банальная. Без прикрас. Судьбы, похожие друг на друга. Надежда на чудо, вера в сказку где-то глубоко внутри, а в реале – бытовуха, ежедневные заботы – что поесть, как решить материальные проблемы, что подарить подруге на день рождения, что надеть и т.д.

Иногда меня раздражает моя жизнь. Мне все не дает покоя один вопрос – для чего я послана в этот грешный мир? Смотря по сторонам и видя более или менее счастливые семьи, я недоумеваю – неужели это все, чего должен достигнуть человек? Пара детей, ипотека, машина в кредит. И эти пары выглядят довольными жизнью. Не берусь осуждать – у каждого своя зона комфорта. Но почему-то все мелочно, серо, неинтересно. Нет какой-то искры, безудержного желания жить. Что останется после нас? Дети – наше будущее, наше потомство. Но неужели жизнь в этом и состоит – в цикличности прозаичного – одни рождаются, другие умирают? Назавтра их уже не помнят, их имена и лица стирает беспощадное завтра.

Я искренне восхищаюсь людьми, которых помнят еще долго после их смерти: поэты, писатели, художники, ученые. Но странный парадокс – все они были признаны только после смерти. При жизни это, чаще всего, подвергнутые критике и гонениям личности. То есть, существуя физически, они не были счастливы энергетически. А толку им от того, что когда их тела уже сгнили, их слова вдруг цитируют, или выставляют их творения на дорогих выставках? Несправедливо как-то.

Я не хочу ни такой жизни, ни такого будущего своему имени. Чего же я хочу? Кем я являюсь на этой земле? Этот вопрос так и остается пока без ответа – подвешенный и неразрешенный.

Я вижу свою маму. Женщину, которая будет для меня всегда эталоном красоты- спокойная, легкая, рассудительная, поистине мудрая. Жаль, что мне не передались по наследству ее уникальные качества. Она довольна своей жизнью, потому что у нее есть мы – ее дети – я и мой младший брат.

Она безумно рада меня видеть, хоть мы и не виделись всего неделю. Она крепко меня обнимает и целует в обе щечки. Меня совсем недавно целовал мужчина в обе щеки, но поцелуи мамочки – это другое. В них больше искренности, нежности, заботы. Это поцелуи истинной, бескорыстной любви – материнской. Эти поцелуи не могут быть фальшивыми, они без проверок временем настоящие. Может, это и есть наша миссия на земле – дарить родительскую любовь и поддержку, когда она так нужна нашим еще не окрепшим детям?

Меня прорывает. Слезы двумя ручьями предательски текут по моим щекам. На лице мамы – испуг.

– Что случилось, доченька?

Я так реву, что не могу связать двух слов. Пытаюсь начать говорить, но слова превращаются в громкие задыхающиеся всхлипы.

– Что-то с учебой?

Я отрицательно мотаю головой.

Мама вдруг улыбается открыто и нежно.

–Влюбилась?

Ответом на ее вопрос следуют еще более громкие и страдальческие рыдания.

Она больше ничего не спрашивает. Она прижимает меня к себе.

Я горжусь своей мамой. Как же мне с ней легко. Редко кто из знакомых мне девочек может похвастаться такими доверительными отношениями с матерью. Мы – лучшие подруги. Только это дружба иного характера, нежели дружба сверстниц. Мама – моя старшая подруга. Мы всегда открыто делимся всеми переживаниями, даем друг другу советы и никогда не ругаемся. Более открытых и лучших отношений с матерью я и представить не могу.

У нее сложная судьба. Немало испытаний выпало на ее долю. Ее первого мужа убили в спонтанной драке. Он даже мог быть знаком со своими убийцами. Она бережно хранит его фото. Это очень красивый мужчина, хоть я и сужу по фотографиям и никогда его не видела. Однажды мама призналась мне, что кроме него никогда никого не любила. Это была огромная, взаимная любовь. Но, как известно, все та же несправедливая жизнь забирает самых лучших преждевременно. Я намерено написала «жизнь», а не «судьба», потому что напрочь не верю в последнюю. Мама говорит, что ее любимый был слишком хорош для этого мира. Красивый, умный, талантливый. И бесконечно влюбленный в нее. Их парой восхищались все родственники и друзья. Но его смерть, как гром среди ясного неба, подкосила ее на несколько лет.

Через несколько дней после его похорон, мои бабушка и дедушка никак не могли найти ее. Объездили всех друзей, родных. Она как сквозь землю провалилась. Мысль пришла только на следующий вечер – она на кладбище. Приехали, нашли. А она неподвижно лежала на его могиле. Еле уговорили ее уйти оттуда.

– Мама, у нас мог бы быть сын, – призналась она моей бабушке.

Оказывается, предыдущие сутки она провела в больнице – случился выкидыш. О том, что мама была беременна, никто не знал. Кроме него. А в это утро она сбежала из больницы и уже больше восьми часов лежит здесь – на холмике земли, который теперь разделяет влюбленных навсегда.

Потом, через три года, был мой отец.

– От безысходности, – признается мама, – зато я обрела тебя. – Она улыбается.

Она ушла от него через год после моего рождения. Он начал изменять. Сначала втайне, а потом открыто. Последней каплей стало то, что он, пьяный, притащил домой одну из своих малолетних шлюх. Мама забрала меня, взяв из дома только мои вещи и уехала в деревню – к моей бабушке – своей матери. Там еще через год она стала жить со своим бывшим одноклассником, который был влюблен в нее в школе. Это мой папа. Вернее, по крови он мне не отец, но, сколько себя помню, он всегда был в моей жизни. Поэтому, неудивительно, что, начав говорить, я стала называть его папой. У нас раньше были сложные взаимоотношения, но об этом в каком-нибудь другом отступлении.