Рия Плага - Никогда не сдавайся

Ева прекрасно понимает меня и больше не произносит ни слова. Каждый оказывается в мире своих мыслей. Именно поэтому нам так хорошо вместе. Даже в тишине, когда мы обе молчим, я знаю, что она рядом и мы вместе, что бы ни происходило. Я встаю с дивана и, не произнося ни слова, посылаю воздушный поцелуй сестре.

Моя комната – мой маленький мир, отражение моей души и моих чувств, тех, что прячутся от большинства людей. Небольшое помещение с окном на левой стене, которое прикрыто голубой просвечивающей занавеской. Мой потолок – это небо, кажется, даже виден самолёт, взмывающий в небеса. Стены в голубых и синих оттенках, это либо море, либо тоже небо, каждый видит по-своему, да и я порой сама не знаю, что именно это. На стенах висят фотографии родителей, друзей, а над кроватью – три небольших фотографии в ряд, на них только я.

Год назад я сделала профессиональную съёмку и, выбрав лучшие снимки, поместила их над кроватью. Чёрно-белые, как я и хотела, на них я такая счастливая, с цветами в волосах и в летнем платье, улыбаюсь и смеюсь. Именно такой я хочу оставаться всегда. Кровать и комод сделаны из светлого дерева, рядом с кроватью ящик для белья, сделанный из того же дерева, что и остальная мебель. За дверью прячется стеллаж с мягкими игрушками. Не маленькая девочка, но и у меня есть слабости. Плюшевые игрушки. Мне их дарят постоянно, и порой я сама их покупаю, но они прячутся от посторонних глаз за дверью, хотя в мою комнату разрешено заходить только мне и Анне с Евой. Даже отец ни разу не был в этой комнате, после того как я окончательно завершила здесь ремонт. На кровати всегда весёлое постельное бельё разных цветов и множество подушек. Обычно я не застилаю кровать, потому что мне лень, но сегодня она застелена.

Погружаясь в сон, я вижу того невероятно красивого мужчину. В голове звучит его красивое и необычное имя. Фабиан. Наверное, ради такого мужчины я бы смогла нарушить обет воздержания, хотя, скорее, я просто хотела бы, чтобы именно такой, как он, оказался бы единственным способным понять меня и мои мысли. Я проваливаюсь в сон так же быстро, как Алиса в кроличью нору.

Мой телефон предательски вибрирует в кармане брюк. Я же не свожу глаз с только что приземлившегося самолёта, который в данный момент времени выруливает на стоянку прямо напротив меня. Улыбаюсь и поправляю жилетку. Перевожу взгляд на часы на моей руке и засекаю время. 9:12. Время приземления. Я заношу данные в отчёт по рейсу, что находится у меня в руке, и продолжаю улыбаться. Невыносимо ярко светит солнце, так что мне приходится зажмурить один глаз.

Люблю такие дни. Именно в солнечную погоду жизнь кажется настолько прекрасной, что не думаешь о том, что ты далеко от дома, давно не виделась с отцом и нет свободного времени на друзей. Я постоянно думаю об этом, но только не когда нахожусь возле самолёта. Именно эти гигантские машины вселяют в меня такой восторг, я чувствую свою значимость, и ничто не может меня отвлечь от этого.

Краем глаза замечаю движение слева от меня и оборачиваюсь, чтобы разглядеть. Приходится прищуриться, так как солнце не даёт мне даже маленькой возможности увидеть тех, кто решился нарушить моё единение с работой. Я не ношу солнцезащитные очки. Не потому что мне не идёт, просто постоянно забываю их в офисе, а бежать обратно нет ни сил, ни особого желания. Да и веснушки, которые появляются на моём лице, радуют меня каждое лето. Кто-то говорит, что это некрасиво, я же считаю их в какой-то мере изюминкой.

– Вы Алиса Грин? – спрашивает молодой человек в форме, ещё не подойдя ко мне достаточно близко.

Я киваю головой и замечаю, что чуть дальше от него следуют ещё двое в форме. Нервно сглатываю. Люди в форме вселяют в меня страх. Однажды такие же постучали к нам в дверь и сообщили о том, что моя мама умерла. Автокатастрофа. С того дня я стала аккуратнее водить, хотя отец вообще не понимает, как я продолжаю ездить на машине. Но это, наверное, единственное, кроме самолётов, что делает меня спокойной и уравновешенной.

Начинаю вспоминать, что же плохого могло произойти или что я успела сделать, какие штрафы не оплатила и все ли пропуска висят у меня на шее. Обычно я ничего не забываю, но всегда наступает первый раз. Выдавливаю улыбку, но руку для знакомства не протягиваю.

– Капитан Джемесон Вин. Офицеры Валье и Райан, – кивает головой позади себя капитан, и я киваю в ответ.

Не имею представления, что им может от меня понадобиться. Внимательно изучая их, подмечаю, что один из офицеров, тот, что пониже и с большими карими глазами, держит какие-то бумаги.

– По нашим сведениям, – продолжает капитан, отводя взгляд от меня и внимательно изучая заруливающий на стоянку лайнер, – на данном самолёте прибывает свидетельница по важному делу, которая в скором времени может стать подсудимой по этому же делу. Не могли бы вы оказать помощь в задержании? – спрашивает Джемесон Вин, но в его вопросе совсем нет этого самого вопроса, скорее утверждение.

Его предложение мне совсем не нравится, и я перевожу взгляд на самолёт, к которому уже подгоняют трап, и киваю. Мне совсем не хочется влезать в подобные дела, но это моя работа, и сотрудничество с полицией входит в мои обязанности. Хотя за все годы, что я работаю в аэропорту, ко мне с подобным подходят в первый раз.

– Что я должна сделать? – вопросительно приподнимаю я бровь, но на полицейских даже не смотрю. Всё мое внимание приковано к воздушному судну Boeing 737—800. Мой любимый самолёт, не самый маленький и не самый большой. Я начинаю двигаться, а полицейские не отстают от меня. Капитан Вин идёт вровень со мной, а его подчинённые – на несколько шагов позади нас. Я слушаю его внимательно, хотя стараюсь и не вдаваться в подробности.

– У нас её копия паспорта с фотографией, поэтому нам необходимо досмотреть все паспорта прилетевших женщин, – на полном серьёзе говорит капитан и останавливается возле трапа, давая мне пройти первой.

Я же просто не могу поверить своим ушам. Неужели он серьёзно? Я нервно сглатываю и представляю себе всю эту картину. Как на борту скапливается очередь, а полицейские досматривают паспорта женщин. Только женщин. Мои глаза начинают бегать в разные стороны точно так же, как и мысли, и только звук открывающейся двери самолёта выводит меня из транса, и я уже понимаю, как буду действовать дальше. Я медленно, но уверенно поднимаюсь по ступенькам и лучезарно улыбаюсь девушке-бортпроводнице, которая с такой же улыбкой приветствует меня в ответ.

Она обаятельная блондинка около 170 сантиметров роста с огромными глазами, которые обрамляют длиннющие, наверняка наращённые ресницы. Губы с розовым блеском выглядят неестественно, и, наверное, только красивая форма и элегантные туфли на невысоком каблуке выдают в ней бортпроводницу, а не дешёвую проститутку. Может быть, это жестоко, но её внешний вид сам говорит в пользу такого мнения. Волосы собраны в высокий конский хвост, хотя я почти уверена, что им запрещено носить подобные причёски на работе. Я отмечаю её длинные наращённые ногти, покрытые лаком невероятного розового цвета, хотя наверняка и это запрещено правилами авиакомпании, в которой она работает. Я всегда удивлялась, как компании нарушают свои правила ради вот таких вот особ. Но это не моё дело. Я лишь мысленно упрекаю её в расхлябанности и продолжаю улыбаться.