Дмитрий Власов - Ведьма из Бэйля

– Почему ты считаешь, что мне это интересно? – собственный хриплый голос показался ему скрипением колёс старой телеги по сравнению с трелями незнакомки. – Может, сразу к делу? Ты – дочка ведьмы, ведь так?

– Фи, как некрасиво. Как можешь ты, неотесанный вояка, называть почтенную пожилую даму ведьмой? И тем более, так бесцеремонно решать ее судьбу? – говоря это, девушка не переставала улыбаться, смешно гримасничать и морщить носик, и Ной получил время разглядеть ее получше. Девчушка лицом была лет на пятнадцать, однако тело, несмотря на прохладу прикрытое немногочисленными одеждами, указывало на зрелую женщину. Гибкая, с бледно-белой кожей и изящными руками, она никак не походила на воспитанную в глуши деревенщину. Скорее на даму при дворе Императора. На тонком запястье у молодой ведьмы висела связка амулетов, на которые она периодически скашивала взгляд, словно в поисках подсказки. Глаз инквизитор не разглядел, ведь всем известно – ведьме в глаза долго смотреть нельзя.

– Она практиковала ведовство, а это запрещено нашим императором. Черная магия официально признана вне закона. – Ной упорно разглядывал изящную босую ножку, не решаясь поднять глаза на чертовски симпатичное личико собеседницы. – А тот, кто ставит себя вне закона- рано или поздно встречается с карателями.

– Прекрати, служивый! – голос незнакомки резко поменялся с мягкого, игривого, на властный и сильный. Он будто шел из глубины большого духового инструмента – такой звук ощущаешь кожей.– Разве это похоже на могилу ведьмы? Погляди. Все это сделали местные крестьяне. Они почитали ее, а она им платила тем же – лечила скот, спасала детей от недугов. И тут пришли вы со своим императором и все решили переделать по-своему! Как глупо! – в последних словах инквизитор уловил горечь и обиду, свойственную ребенку. Но считать её ребенком было большой ошибкой – несомненно, перед ним приемная дочь казненной старухи, что ускользнула от них несколько дней назад в избушке у озера.

– Императора глупцом называть – уже преступление. Сомневаться в его решениях – преступление вдвойне. А ослушаться приказа – навлечь беду на себя и своих близких. – Ной пытался вернуть чувствительность руке, чтобы, когда разговор наконец выведет девушку из себя, резким ударом сломать ее хрупкую на вид шейку. Дистанция позволяла, а беседа текла в нужном русле.

– Навлечь беду? А ты никогда не задумывался, сколько бед вы навлекаете своими расправами? Сколько детей осталось без родителей? Жен без мужей? Родителей без опеки в старости? – девушка слегка порозовела от напряжения, а рука рыцаря уже потихоньку начинала слушаться хозяина – он уже чувствовал пальцы. – Я, как ты заметил, обладаю некими способностями. И уже подумываю, не показать ли вашему старикашке-императору, что на самом деле значат эти пафосные слова – навлечь беду.

Инквизитор понял, что полностью вернул контроль над рукой. Девушка увлеклась, дала волю эмоциям… потеряла контроль. Ной немного поднял взгляд, выбирая удачный момент.

– Именно поэтому мы казним всех, женщин, детей, стариков. Чтобы некому было мстить. Что до тебя…. В твоих словах – ересь, твои желания преступны, а дар твой – называется черной магией.

С этими словами он выбросил левую рука в глаза девушке в обманном жесте, а правой что есть мочи рубанул наотмашь, с широкого замаха, прямо в точеную шею. Раздался дикий вой, и от него в сторону границы света метнулась серая тень. Звук стих, как только она нырнула во тьму, и на инквизитора из ночного тумана уставились два уголька глаз. Обхватив распухавшую на глазах кисть второй рукой, Ной отметил, что одному ему тут точно не справится – бестия была действительно сильна.

– Верный пес императора, – голос всхлипывал и стал совсем детским, можно было подумать, что из густой пожелтевшей травы с ним разговаривает обычный ребенок, если бы не два светящихся глаза, которые смотрели на него из спасительной темноты.– Вы убили мою маму, а она ничего не сделала плохого. Теперь ты хочешь убить меня. За что? Мой дар – он дан мне по праву рождения. И я применяла его лишь во благо. До этого момента. До встречи с тобой я сомневалась, я оставила тебя в живых, после того, как в приступе ярости расправилась с остальными убийцами. Я хотела, чтобы ты донес мою боль. А ты понесешь проклятие. Теперь – ты подчинен одной цели. И идти тебе будет легко только в сторону своей судьбы. А судьба твоя – положить сердце твоего императора на этот курган. Своими руками. А я буду смотреть. За тобой….. Всегда…..

С последними словами голос стал затухать, как и начали меркнуть светящиеся точки, смотревшие на него в ночи. Резко начало светать, и там, где минуту назад горели звериные глаза, постепенно растворялся под первыми лучами солнца свитый из тумана силуэт прекрасной девушки.

К исходу четвертого дня пути Ной встретил гонца из Пришты в Бэйл, который любезно согласился довезти его на сменной лошади до старого поселка лесорубов, благо ехать оставалось совсем недалеко. Сменный комплект одежды все того же гонца был хоть и не в пору, но зато позволял сойти за кого угодно, но только не за бойца из отряда святой инквизиции. По крайней мере, на первый взгляд. Не все разделяли методы и практики этого благословенного солнцем ордена, а потому – лишний раз раздражать простой люд не стоило. Упрятав в свои сумы Ноеву кольчугу, за которую в столице можно было выменять небольшой дом, гонец помчался дальше по своим делам, оставив рыцаря у окраины Бэйля. Городишко состоял из дюжины капитальных построек, таких как церковь, таверна и постоялый двор, окруженных утлыми лачугами работяг и парой особняков горожан позажиточнее. Наперво помолясь в церкви, волкодав быстро расспросил местного священника. Печать инквизиции побудила служителя солнца потрясти мошной, однако городишко был беден, как и его церковный приход. Вырученных монет хватило бы разве что на одежду по размеру, не то чтобы на снаряжение и лошадь, поэтому Ной отказался от этой помощи. После чего направился к ростовщику, которого рекомендовал святой отец.

Ростовщик жил в двухэтажном доме со складской пристройкой, почти что на городской площади. Дождавшись, когда от него выйдет очередная порция заемщиков, инквизитор шагнул на порог лавки.

Сухой, но уже начинающий набирать жирок пожилой мужчина суетливо убрал принесенные предыдущими визитерами барахло и внимательно уставился на высокого сероглазого мужчину.

– Мир вам, хозяин.– Ной поздоровался как крестьянин, надеясь что его никчемная маскировка сыграет хоть какую-то роль.

– Не утруждайтесь, юноша. Позвольте мне рассказать вам все самому. А вы пока присядьте вот тут, Зулейка принесет вам чаю. Чудесный чай недавно уродился в Квитании, рекомендую. – и старик засуетился за прилавком, а за ширмой зазвякали кружки и подносы. – Вы, как я вижу, не местный.