Александр Амурчик - Избранный Декамерон. Лучшие эротические истории

– Ты кончаешь вообще когда-нибудь?

На что я ей ответил:

– Не отрывайся, пупсик, это было так близко…

– Ты такой «долгоиграющий» и обильный, – сморщив тонкий орлиного профиля носик, недовольно процедила «пупсик», когда мы, спустя еще какое-то время поднялись с постели, – это просто ужас.

– Не грусти, а по поводу денег не переживай, – шутливо шлепнул я девицу по поджарому заду. – Я скажу Яшке, чтобы он тебе один раз со мной посчитал за два. Или нет, за три, как за работу в особо трудных условиях, вот!

Девушка в ответ на это только цинично усмехнулась.

Всем вместе нам на этот раз удалось собраться уже после полуночи: Яшка, режиссер, я и Катерина, которая в этот поздний час осталась совсем без внимания. Она с упреком поглядывала на меня, когда я вернулся в наш номер с девицей – футбольной болельщицей. Однако сил больше ни на что не оставалось, и я, стараясь не встречаться с Катюшей взглядом, отправился спать. Яшка, как я еще успел заметить напоследок, усевшись рядом с ней, стал предпринимать попытки ее соблазнить. Не знаю уж, чем там у них все закончилось, я уснул.

А утро следующего дня началось с приятной неожиданности: едва мы проснулись, как в дверь постучали, я открыл и увидел множество незнакомых, подобострастно улыбающихся лиц. Поначалу, признаться, я даже чуть было не испугался. Затем услышал: «доброе утро, ваш заказ – завтрак» – к нам, как выяснилось, пожаловала целая делегация: две официантки и метр из ресторана вошли внутрь с полными подносами, уставленными всякой снедью; за ними кухонный рабочий и лифтер занесли в картонных ящиках все недостающее и в действительности оказалось, всё это нам было предназначено на завтрак! Для Яшки принесли отдельный поднос: он соблюдал некое подобие кашрута – свинину не ел, а мясное не смешивал с молочным, и когда чуть позже Катрин его спросила, что это такое – кашрут, он сказал ей, что это такая специальная религиозная диета, предназначенная сугубо для нежных еврейских желудков. Через минуту следом за официантами прибыл и сам Яша – уже в костюме, чисто выбритый, улыбающийся, а с ним был режиссер Вольдемар с какой-то новой, незнакомой нам молодой, привлекательной и весьма сексапильной женщиной.

Мы уселись за стол и под шутки-прибаутки отдали дань всякой вкуснятине; были открыты бутылки с шампанским, коньяком и даже водкой, хотя лично я считаю потребление алкоголя во время завтрака излишним. Впрочем, еда, надо признать, соответствовала: без крепких напитков ее, пожалуй, нельзя было одолеть. Салаты из помидоров и огурцов (и все это, заметьте, в мае месяце!), ассорти рыбное и мясное, икра – черная и красная, и еще какие-то блюда, даже мне, работнику общепита незнакомые, но вкусные и нежные. А также паштеты из птицы фирменные натуральные ресторанного производства, мясо в горшочках и т. д. Этот завтрак на пятерых нам обошелся в 300 рублей, то есть в пару-тройку среднестатистических месячных зарплат, – Яша по секрету мне об этом поведал чуть позднее.

Во время завтрака я с интересом разглядывал новую спутницу Вольдемара, которую звали Нелли: это была броская внешне, чрезвычайно привлекательная шатенка – пухлые губки, слегка подвывернутые наружу, четкие, выразительные черты лица, большие карие влажные глаза, роскошный бюст, и т. д., – великолепный образчик проститутки. Вульгарный, чрезмерный для утреннего времени макияж, выдавал в ней представительницу этой всем известной древнейшей профессии, при этом от неё буквально пахло сексом, о чем я не замедлил сообщить Вольдемару.

– Да не разглядывай ты ее так, – хохотнул он, когда мы с ним вышли в коридор покурить. – Хочешь, поменяемся, ты мне Катерину – всего на одну ночь, а я тебе Нелю – хоть навсегда, идет?

– Признаюсь тебе, она на меня так притягательно действует, что я просто не могу оторвать от нее глаз. И все же, лично я маршала любви на потрепанного солдата сексуального фронта ни за что не поменяю, – пошутил я.

– Э-э, не скажите, товарищ, она хоть и проститутка, да не простая, в основном по верхам промышляет, – Вольдемар указал пальцем куда-то вверх, – и, кроме того, связи, дорогой мой товарищ, ее родной дядя сидит там, наверху, – он, между прочим, тс-с! – заведует общим отделом ЦК.

– Так что же это… – вырвалось у меня, – получается, она дядю своего позорит?

– Да она не столько ради денег этим занимается, сколько ради искусства – любит она это дело, – Вольдемар, рассмеявшись, изобразил руками непристойный жест. – Впрочем, ты можешь с ней просто договориться, ее тариф для своих – полтинник за ночь, могу записать тебе ее телефончик.

– Запиши-запиши, Вольдемар, я твоей доброты вовек не забуду.

После обильного и весьма развеселого завтрака, в течение которого Яков беспрерывно шутил, нам с Катюшей была предоставлена полная свобода действий. Яша объявил, что сбор после обеда, здесь же, в гостинице, а сам тут же укатил куда-то по своим делам. Мы же с Катюшей отправились гулять по городу, а когда подошло время обеда, отправились обедать в европейский зал «Интуриста».

Несмотря на повышенное к моей партнерше внимание со стороны мужчин – надо же, и здесь все то же самое! – Катюша эти два долгих дня вела себя вполне достойно и корректно, со всеми была вежлива, со мной предупредительна, и вообще, поведение её за этот период разительно улучшилось – она с каждым днем все более походила на светскую даму, отвыкая от роли дешевой шлюхи.

Я привел ее в ресторан с одной лишь целью – чтобы она на людей посмотрела, а не из желания поесть – у меня в желудке еще полностью не переварился обильный завтрак.

Кое-кому, быть может, описание наших с Катериной бесконечных походов по барам и ресторанам покажется утомительным и скучным, но без этого и сам рассказ не имел бы смысла – потому что все происходящее с нами и – главный момент этой истории, – о котором будет рассказано чуть ниже, – тесно связан именно с этими самыми «злачными местами».

Неподалеку от нашего столика весело и шумно гуляла какая-то солидная компания, и одним из отдыхавших в ней мужчин оказался вчерашний наш «знакомый» из бара на 14 этаже – тот самый лысый придурок лет сорока, низенького роста, который больше всех на Катьку заглядывался.

Он, конечно же, узнал её, и уже несколько раз подходил приглашать танцевать; при этом мой взгляд, направленный на лысого, раз от раза становился все неприветливей. Катька же, как ни странно, не отказывала ему, видимо, находила его забавным, весело крутила своего «кавалера» в танце, и хотя сегодня она надела новенькие итальянские туфельки почти без каблуков, все равно была почти на голову выше его, что немало меня веселило. Когда лысый в очередной раз подошел приглашать Катрин, я рассмеялся этому карлику в лицо: