Любовь Сладкая - Обитель порока

– Нет, что ты, брат Хемо… – виноватым голосом ответил узник. – Принес мне покушать?

– Нет. Принес известие о твоей казни.

– Как? Разве дни моего заточения подошли к концу?

– Лорд Приск рассмотрел твое дело и вынес приговор.

– Нет!!! – завопил старик. – Я пять лет гнию в этой вонючей дыре, и за что? А теперь…

– Если я услышу еще хоть слово – вырву твой поганый язык! – рыкнул страж. – Готовься к самому худшему – тебя кастрируют. И казнь состоится сегодня.

– Да я и так давно уже равнодушен к оргиям, – вдруг расхохотался Ямо. – И если после этого меня освободят из темницы, то что ж – зовите палача!

– Я бы на твоем месте так не радовался.

– А что может быть хуже вечного заточения?

– После этого ты будешь работать в шахте, на цепи.

– О нет…

– А вообще тебя хотели лишить жизни, выбросив ночью в лес, но великий магистр смилостивился. Так что… Все, я ухожу. Ты же молись Черному упырю, чтобы он помог тебе сохранить остатки сил.

– А еда?

– Нет, только кружка воды! Через час за тобой придет стража.

Услышав эти слова, я вся напряглась. «Если я останусь здесь, мне конец. Но ведь возможно попытаться освободить узника, ему нечего терять, и он поможет мне. А потом мы вместе убежим отсюда!»

Я не знаю, откуда у меня только взялись эти шальные мысли, раньше я бы ни за что не отважилась на столь рискованный и даже безумный поступок. Но теперь – меня подгонял ребенок, я боролась за его жизнь. Можно было повернуть назад – только где гарантия что я, обессиленная прежде, смогу преодолеть весь путь назад. Показаться стражу – означало бы обречь себя на что-то ужасное. Остаться тут? Но, и это тоже верная смерть.

И я решилась.

Как только мужчина в плаще, гремя ключами, открыл навесной замок и, подняв решетку, просунул туда чашку с водой, нащупав рукой булыжник, я опрометью бросилась на него, налетев, со всего маху ударила сзади. Страж от неожиданности упал.

– Ключ! Большой черный ключ! – видевший все, заорал узник. – Отопри им дверь, быстро!

Ухватив дрожащими пальцами отмычку, я быстро воткнула ее в замочную скважину и провернула. Дверь резко провалилась внутрь, из черноты выпрыгнул старик и, слишком уж прытко как для его возраста, набросился на приходящего в сознание стража. Ударив того двумя руками сразу – по ушам, он стянул из него плащ, обмотал вокруг шеи и сдавил.

– Ты что, хочешь его убить? – испугалась я, так как не хотела становиться причиной чьей-то смерти.

– Нет, немного придушу, а пока он очнется, мы будем далеко, бежим! Но … куда?

– В лес!

– В лес?.. – на минуту замялся Ямо, но потом его глаза сверкнули странным огнем, как будто бы он решился победить саму смерть. – Ну что ж…

Схватив в руки кольцо с ключами, узник ринулся вперед, я поковыляла за ним. Подошвы мои жгло огнем, колени подкашивались, в глазах все плыло, но я упорно двигалась вперед и скоро опять оказалась в сумерках. На сей раз это было утро.

– До рассвета еще чуть-чуть, – полной грудью вдохнув воздух, дрожащим от возбуждения голосом воскликнул узник. – Как же давно я не видел солнца, чистого неба над головой!

В бледно-фиолетовом свете я оглядела фигуру старика. Он был грязный, вонючий, коричневая корка покрывала всю его синюшную кожу, лицо испещрили глубокие морщины, рот ввалился, а волосы торчали, словно пакля.

– Где мы? – ослабевающим голосом спросила я, оглядываясь вокруг. Мы стояли в тесном дворе, который, словно колодец, был окружен высокими каменными стенами.

– В узилище, – позвякивая ключами и направляясь к единственной двери – черной, дубовой, ответил узник. – Это скит, наша тюрьма.

– Чья тюрьма? – просто-таки падая от бессилия, спросила я.

– Монастырь ордена Черного упыря, видишь? – и он показал мне плечо, на котором виднелось странное клеймо – распластав крылья, там устроилась черная летучая мышь.

– Ой, – содрогнулась я.

– Быстро!

Не без труда открыв замок, узник посторонился.

– Эй, Ямо… – прошептала я, чувствуя, что теряю сознание. – Хочу пить…

– Ты что?! Я не вернусь за водой! – нетерпеливо ерзая, воскликнул мужчина. – Брат Хемо вот-вот очнется, и тогда нам от него не вырваться, особенно тебе, – и он бросил изумленный взгляд на мой живот. – Знаешь что, я, пожалуй, побегу, догоняй!

Что было делать? Собрав остатки сил, я так и ринулась вслед за убегающим, теряя дорогой туфли.

Миновав открытую лужайку, мы добрались до высокой стены, в которой виднелась дверца. Открыв ее одним из ключей, Ямо затем отбросил всю связку в сторону, нырнув под нависшую арку.

Эта местность была мне незнакомой. Никогда прежде я не видела таких густых елей. Колючки впивались в мои подошвы, одежда рвалась о ветки, дышать становилось все трудней. И в один момент я выдохлась настолько, что попросту свалилась наземь. Всякие силы покинули меня.

Мне было все равно.

Очнулась я, лежа на узкой кровати в маленькой комнатушке. Единственное, слишком узкое окно, к тому же застекленное желтым витражом, было тускло освещено солнцем, так что я поняла, что время уже ближе к вечеру.

Повернув голову и бросив взгляд по комнате, я увидела аскетическую обстановку – голые стены, вешалка для одежды, в углу табурет, на котором – подсвечник с толстой восковой свечой. Приподнявшись на локтях, я застонала от головной боли, а еще ужасно саднили ступни. Но все-таки мне нужно было встать.

Поэтому, свесив ноги, я села. Кровать была слишком жесткой, вместо перины, по всей видимости, – обычный тюфяк, набитый соломой. Подушки и вовсе никакой.

Оглянувшись позади себя, я увидела висящее над изголовьем подобие летучей мыши – точно такое же было на плече у сбежавшего узника.

«А кстати, где он? – подумала я. – Удалось ли Ямо сбежать? Или его таки поймали?»

Со мной же было все ясно – я попала в руки монахов ордена Черного упыря. Вот только в каком статусе я здесь содержусь? Обычной гостьи, пленницы, или же…

Все-таки отважившись, я стала на ноги и сразу же скривилась, потом осмотрела свои ступни – ран не было. Погладив живот, я улыбнулась, радуясь, что со мной и с малышом все более-менее в порядке, остальное же прояснится.

«Узнав мое имя, монахи тут же отвезут меня к мужу, – думала я, осторожно ступая по полу. Вместо моей одежды на мне теперь была длинная холщевая рубашка. – А где панталоны? Корсет?…»

К моей радости, низкая полукруглая дверь не была заперта. Легонько ее толкнув, я вышла в коридор. Там было пусто. Только ряд таких же деревянных дверей, и все.

Оглянувшись в поисках обуви, я не заметила хоть каких-нибудь тапок. Но меня это не остановило. Осторожно ступая по холодному полу, я пошла вдоль коридора, направляясь к сводчатому окну, в котором так же, как и в моей комнате, вместо обычных стекол был витраж – на желтом фоне черная летучая мышь.