Элли Милау - Греховное падение

– Привет, ну что, мне тебя поздравлять, ты в клубе фанатов?

– Боже, нет. Мне не понравилось. Там страшно. Да, красиво, готика, все такое, но эти орудия пыток на стенах и рассказы, что от всего представленного можно получать удовольствие, не для меня.

– Как нет? Энн, я думала… – не договаривает, замолкая, а я спрашиваю.

– Что думала, Бекк? Я не извращенка.

– А я, значит, да? – Делает выпад она, явно защищаясь.

– Нет, но я мало представляю, как можно получать удовольствие от боли, ты хоть пробовала что-то? – Пытаюсь хоть как-то сгладить разговор.

– А вот и да, и считаю себя вполне нормальной.

– Что, например?

– Наручники, – отвечает она коротко.

Я по голосу тонко ощущаю, что она обиделась и приняла мои слова об извращениях на свой счет, но ведь я не этого хотела.

– Бекк, наручники это не то, мне кажется, если бы тебя реально отхлестали плеткой, весь этот флер таинственности и желанности мигом бы слетел.

– Ты ошибаешься и я тебе докажу, – бросает она.

– О нет, Бекк, не из-за меня. Успокойся, я ничего такого не имела в виду, просто это, – но в ответ уже слышу гудки, что значит, она бросила трубку, потому тихо добавляю уже себе, – неправильно.

В смятении я возвращаюсь в гостиную. Бен спрашивает взглядом, что случилось? А я лишь машу в ответ рукой, мол, ничего и, усаживаюсь рядом, ложа голову на грудь и вздыхая.

Лишь бы не наделала глупостей, думаю про себя, прокручивая в голове вспыльчивые слова подруги, пока мы досматриваем фильм, а стоит появиться титрам на экране, как Бен подхватывает меня на руки и несет куда-то.

– Бен? – Спрашиваю, не совсем понимая, но, увидев, что он направляется в спальню, улыбаюсь. – Тебя что, фильм возбудил? – Спрашиваю лукаво.

– Нет, твои ножки в этом платье, – отвечает, опуская меня на кровать.

Я принимаю более удобную позу и уточняю:

– Разве не такие же, что и всегда? – закусываю губу, чтобы не рассмеяться.

– Нет, сегодня особенно, оно же новое, да?

– Не зря старалась, покупая?

– Не зря, – отвечает, наклоняясь надо мной и накрывая мои губы своими.

Я отвечаю на его нежное прикосновение и вцепляюсь в его плечи, притягивая к себе, а он углубляет поцелуй, целуя более настойчиво.

Его рука опускается вниз, приподнимая ткань платья и сдвигая в сторону трусики, потирая, а затем надавливая на клитор пальцами. Я охаю в ответ на его прикосновение, а Бен отстраняется и спускается к шее, чертя влажную дорожку из поцелуев. Я опускаю голову на подушку, расслабляясь и открывая его губам доступ к шее, а сама зарываюсь руками в его волосы, прикрывая глаза от испытываемого наслаждения.

Бен медленно раздевает меня, не прекращая целовать каждый открывшийся сантиметр кожи, а я, уже голая и заведенная, нетерпеливо, дерганными движениями, помогаю ему снять футболку.

С ширинкой даже не борюсь, бесполезная затея. Хочу его, уже сейчас, всего.

Бен улыбается, смотря на меня, и отстраняется, чтобы расстегнуть ширинку на джинсах и снять их, я же устраиваюсь удобно на кровати, ожидая его. Он избавляется от штанов и ложится обратно на кровать, водит медленно ладонями по моего оголенному телу, а затем вклинивается между моих ног, входя в меня медленно и аккуратно. Я в ответ обвиваю его спину ногами, подталкивая глубже в себя, а когда он полностью входит, выгибаюсь и поддаюсь навстречу его медленным движениям, сводящим меня с ума.

– Люблю тебя, – шепчет, смотря в мои глаза прежде, чем кончить.

– И я тебя, – отвечаю на выдохе, встречаясь с ним взглядом, и парю на пике экстаза, чувствуя на задворках сознания, как внутри разливается тепло его семени.

Нежный, добрый, любящий, родной, нам не нужно греть отношения, мы просто должны больше времени проводить вместе, разговаривать, думаю я, когда он скатывается с меня и, закрывая глаза, засыпает. Я смотрю на его умиротворенное лицо и, слыша мерное дыхание такого родного человека, думаю, что, возможно, нам просто нужна была эта встряска, чтобы сблизится снова. Задумчиво провожу ладонью по дорожке его волос на животе, а затем укрываю нас одеялом, решая, что обязательно поговорю с дядей, чтобы он хоть иногда отпускал меня пораньше, тогда, быть может, ссор станет меньше, а отношения примут новую форму, перейдут на новый уровень.

В комнате стоял запах ароматизированных свеч, а я впитывала в себя другой запах – тонкий древесный, грубый, как и сам мужчина.

– На колени, – прогремел его грубый баритон в тишине комнаты.

Я так и сделала, смотря на кремовый ковер под своими ногами, а затем снова подняла голову, чтобы встретиться глазами с его пронзительными омутами.

Мужчина вышел из тени и медленно, с предвкушающей улыбкой на лице, подошел ко мне, обходя и вставая за спиной. Какое-то время ничего не происходило. Я даже начала подрагивать всем телом от неизвестности, смешанной с возбуждением и ожиданием чего-то, а затем почувствовала практически невесомое прикосновение к моей голой спине. Кожа покрылась мурашками, а я зажмурилась, концентрируясь на прикосновениях мужчины. Его пальцы чертили только ему ведомые линии на моем позвоночнике, рисуя узоры, пока его рука не оказалась возле шеи, неожиданно резко поднимая мои волосы с плеч и наматывая их на свой кулак, заставляя меня откинуть голову назад. Я встретилась с его взглядом, утопая в темноте его глаз, а он проговорил укоризненно.

– Опять не собрала волосы, – я сжалась всем телом, понимая, что совершила что-то не то, но в то же время почувствовала, как мои трусики стали влажными от его вкрадчивого голоса.

– Непокорная, как и всегда. Да?– продолжал он укоризненно.

– Нет, – прошептала в ответ, чувствуя дискомфорт от натянутости волос и желание почувствовать его глубоко внутри себя.

– Плохая девочка, обманщица, – отпуская мои волосы, пророкотал он, меняя тему, – на локти и приподними попу вверх.

Все внутри протестовало против этого, но я сделала, как он того хотел, опускаясь на локти и выгибаясь. Почувствовала, как мужчина приспустил мои трусики вниз по ногам, и ощутила, как румянец окрасил мои щеки от стыда за следы на крошечной шелковой ткани, которые отчетливо сообщали о моем желании большего. Мужчина накрыл мой лобок ладонью и провел ею, смазывая палец, а затем входя ним внутрь меня и тут же выходя.

– Очень плохая, – заметил он, продолжая свои движения.

Да, я именно такая, на задворках сознания пронеслась мысль, пока я двигала попой навстречу его настойчивым пальцам, а в следующее мгновение все изменилось, пальцы исчезли, принося с собой недоумение и неудовлетворение, я услышала шорох и, не успев придать ему значения, почувствовала боль, обрушившуюся на спину. Слезы выступили на глазах, и я пискнула в ответ сбивчиво:

– Неправда, хорошая. Очень хорошая.