Зара Деверо - Свобода желаний

Волны чувств прокатывались по ее телу. Она сдвинула ноги и приподняла лобок в ужасном желании. Девушка улыбнулась, и ее теплое, отдающее корицей дыхание почувствовалось у сосков Хизер. Ее опытная рука ласкала вагину своей жертвы, не прикасаясь к кончику клитора, распухшая, толстая, овальная головка которого развратно выглядывала из своего розового укрытия в поисках прикосновений. С замиранием сердца Хизер думала, а можно ли попросить потереть его, но едва она собиралась заговорить, как одна из женщин произнесла:

– Пора одеваться, мадам. Светлейший из повелителей скоро будет здесь.

Хизер стояла разочарованная, испытывающая боли от неудовлетворенного желания, любовные соки текли у нее по ногам, а в это время женщины убирали ее волосы жемчужными лентами и тесьмами. Они были так милы, так добры, эти драгоценные создания всего женского рода, готовящие подарок для кровати султана. Еще не совсем придя в себя после сильнодействующего питья Ксантии, которое было настолько крепким, что его влияние ощущалось на протяжении всей ночи, она хотела ласкать их, ощутить своими руками тяжесть их больших грудей, почувствовать в своих ладонях их твердые соски, а затем погрузиться в мягкое тепло их бритых вагин. Если бы хоть кто-нибудь, ей было уже все равно кто, прислушался к мольбам ее сверхвозбужденного клитора!

В приглушенном освещении она посмотрела на свое отражение в трюмо. Когда она двигалась, за ней оставался шлейф из смеси запаха любовных соков и сильного аромата роз, такого сильного, будто она провела среди них несколько часов.

– Мадам?

И полупрозрачная шелковая сорочка была так искусно продета через ее руки и поверх плеч, что просматривающиеся через тонкую материю соски удерживались в стоячем положении.

– Мадам?

И другая девушка, худенькая, как мальчик, подала ей шаровары из газовой материи цвета зеленой листвы, расшитые серебром. Хизер ступила в них, и девушка наклонилась, чтобы застегнуть пуговицы у щиколоток. Но перед тем как надеть их на ее бедра, она вопросительно взглянула на Хизер и подняла брови, как бы спрашивая разрешения. Хизер утвердительно кивнула. В радостном ожидании сердце ее учащенно билось. Наконец!

Зеркало отразило очень возбуждающую картину, когда две другие служанки, ранее стоявшие по обе стороны от нее, приблизилась и начали ласкать ее соски. Эти сладкие муки превратили ломоту, бывшую у нее в теле от неудовлетворенного желания, почти в настоящую боль. Девушка, которая стояла перед ней на коленях, аккуратно раздвинула ее большие половые губы с темными краями, смочила палец в соках, обильно вытекавших из влагалища, и начала массировать капюшон изголодавшегося клитора взад и вперед. От этого он поднялся, розовый, блестящий и гордый.

Голова Хизер запрокинулась, шея выгнулась дугой, необыкновенно приятные ощущения охватили тело и лишили ее воли. Она собралась с силами и открыла глаза. Вид собственного отражения в зеркале еще более усилил ее возбуждение. Две девушки ласкали ее груди, в то время как третья находилась внизу, у ее расщелины. Она немного раздвинула ноги, чтобы облегчить доступ своей любовнице, и почувствовала, как пальцы, массажировавшие клитор, сменил кончик языка. Хизер жалобно вскрикнула. Язык продолжал свою искусную работу, а пальцы твердо, но нежно придерживали половые губы. Никто и никогда не поймет истинного значения слов «наивысшее женское возбуждение», кроме другой женщины. Хизер подумала, насколько еще было возможно думать: «В первый раз меня лижет женщина, но наверняка не в последний».

Она потеряла рассудок. Ее охватило безумное, всепобеждающее стремление к оргазму, которого ничто не должно было прервать. Руки на сосках посылали волны возбуждения на клитор, который, в свою очередь, готов был взорваться, как созревший плод, под действием этого ловкого, умелого и очень эффективного языка.

Она уже готова была окунуться в эту пучину, когда достижение оргазма уже становится неизбежным, как вдруг в отражении увидела стоящего на террасе и жадно за ними наблюдающего мужчину. Хизер сразу узнала в нем пашу. Он был одет в струящееся белое одеяние, распахнутое спереди. Обеими руками он держал внушительного вида пенис, короткий, толстый и обрезанный. Сразу под этим огромным жезлом в мошонке болтались большие яйца. Умело обращаясь с пенисом, как с дубиной, он мастурбировал и смотрел, как одалиски доводят Хизер до оргазма. А та уже не могла остановиться. Его вид, занимающегося онанизмом, глядя на них, был последней каплей. Хизер кончила в полнейшем экстазе. Ей казалось, что из нее вытекает расплавленная, раскаленная лава. Пока она еще билась в конвульсиях, паша испустил громкий клич и бросился к ней. Он подхватил ее, повалил на кушетку, развел ее ноги, его возбужденный член поравнялся с вагиной, и он ввел его. Он сделал это так сильно, а пенис был такой толстый и набухший, что она вскрикнула.

– Не кричи, моя любимая пленница, – проговорил он, – на эту ночь ты моя избранная.

С последним спазмом он излился в нее. На какой-то момент она почувствовала себя придавленной весом его большого тела, но он перенес свою тяжесть на локти, улыбнулся и, взяв ее лицо в руки, заговорил.

– Ты прекрасна, – сказал он своим мягким голосом с иностранным акцентом. – Нам пора принять ванну, моя драгоценная.

Он поднялся, хлопнул в ладоши, и рабыни с поклоном удалились. Хизер осталась наедине со своим восточным властелином – его пленницей и, так он сказал, рабыней. Она не могла бы с уверенностью сказать, что эта идея пришлась ей по душе, но было несомненно, что такая власть возбуждала ее. Он был значительно старше ее, ему было за тридцать, и это тоже заводило ее. Этакий комплекс отца-любовника. Оба властные, оба играют доминирующую роль. Наверное, нет ни одной женщины, которая хоть однажды, хоть в тайне от себя, но не мечтала бы о такой темной, запретной, противоестественной связи. Ее супруг Чарльз был тоже старше, но на практике оказался несостоятельным в сексуальном отношении. О паше этого не скажешь!

Она не могла не повиноваться этому сильному, властному человеку и прошла за ним по коричневато-желтому, с белым, ковру в роскошную комнату. Чувствовалось, что при отделке этой комнаты для создания восхитительно расслабляющей атмосферы не экономили. Все цвета были выдержаны в одной гамме: ляпис-лазурь, умбра и терракота. Овальная ванна, вделанная в выложенный плиткой пол, была из бледно-зеленого мрамора с белыми прожилками. Вода вытекала из фонтана в форме раковины.

В комнате имелись углубления, уставленные бутылочками, флаконами и кувшинчиками. Хизер взяла из хрустального держателя один, потом еще один, выбирая ароматизированное масло, чтобы добавить в теплую воду. Остановив свой выбор на масле пачули, она щедрой рукой налила его и села в ванну. Она не могла понять, происходило это во сне или наяву, и это чувство усилилось, когда она увидела обнаженного пашу. Без одежды он выглядел больше, сильнее и как-то более грозным. Его чуть тронутые сединой, освобожденные от тюрбана волосы были откинуты назад и лежали коричневыми кудрями. У него были мускулистое тело, широкие плечи и грудь и узкая талия. Его ноги, как мощные колонны, поддерживали этот стальной торс. Над всем доминировал его толстый, коренастый фаллос, это мощное, всегда готовое к бою оружие. Его кожа была коричневой и испещренной венами, как корнями какого-то дерева. Лишенная своей кожаной оболочки, головка выглядела голой и блестящей. Как живущее собственной жизнью, пенис воинственно выглядывал из черной чащи лобковой растительности, эта колонна плоти с темно-красным концом. Он опять был под углом в девяносто градусов, и это, несмотря на только что произошедшее сношение. Для него это был всего лишь аперитив перед обедом, а не основное блюдо.