Эммануэль Арсан - Эммануэль

Ариана заставляет свою узницу ласкать самое себя до изнеможения. Потом она вытягивается на ее неподвижном теле и трется о ее ноги, ее живот, грудь, лицо, пока сама не оказывается в сладком обмороке.

Порой она ложится на спину, закинув руки за голову, и Эммануэль приникает к ней. Бутон плоти Арианы, выпуклый и твердый, вырастает от прикосновения языка Эммануэль, и та иногда подолгу держит его во рту.

Когда Ариана утомляется, она зовет Жильбера и указывает на Эммануэль:

– Теперь ты!

И он сливается с Эммануэль по два, по три, по четыре раза в день. Теперь он занимается любовью только с нею. И когда он изливается в Эммануэль, Ариана наклоняется к ней и пьет этот коктейль.

– Ты не думаешь, – сказала она однажды своему супругу, – что Эммануэль была бы для тебя идеальной женой? И твоим друзьям она очень подойдет – они имели бы ее, когда захотят.

Когда они снова оставались одни, Ариана продолжала наставлять Эммануэль:

– Одного супруга тебе никак не должно хватать.

– Но… А как же ты?

– Я люблю раздаривать своих мужей.

– Мужей? Разве их у тебя несколько?

Прекрасная графиня засмеялась:

– Я имею в виду будущих.

Эммануэль подозрительно посмотрела на подругу:

– Ты больше не любишь Жильбера?

– Почему ты так думаешь?

– Но ты же отдаешь его мне.

– Если бы я его не любила, я бы его тебе никогда не дала.

– Значит, ты решила делить его с другими?

– Не совсем так… Ты знаешь, я никогда ничего не решаю заранее. Я прихожу в ужас от всяких планов и проектов. Я жив и живу. И что бы ни происходило, все идет к лучшему.

– Так. Если ты останешься с мужем – это хорошо. А если ты его потеряешь это тоже хорошо?

– Конечно.

– Значит, ты его не любишь.

– В самом деле? – Ариана посмотрела на Эммануэль так, что та смутилась, но все же спросила:

– Ариана, а ты пробуешь все просто потому, что тебе нравится все испытать?

– Конечно.

– И ничто не кажется тебе отвратительным?

– О, почему же… Мне многое кажется отвратительным: все ограничения и все запреты. Все те, кто не хочет ничему научиться. Все люди, живущие, как слизни, в своей молочнокислой добродетели, удовлетворенные собственным окружением, упоенные своим нежеланием узнать что-либо. У них единственный резон – не хочу этого знать, потому что мне это не нравится. А ты спроси их, в чем причина их неприятия этого, почему им это не нравится, и они – к твоему удивлению – даже не смогут ответить. Вот в чем сущность зла, отвратительного, как ты выразилась, – в наслаждении собственным незнанием, в отсутствии любознательности, в отказе от жажды открытий.

– Но разве, возможно заняться чем-то, что тебе не нравится?

– Наслаждение можно найти во всем, если не мешает какой-то врожденный порок.

– Но ведь и то, что доставляет наслаждение, может тоже надоесть.

– Никогда, если ты умеешь обновлять себя. Вот мы говорим: «Ох, этот малый, как он был хорош в постели!». Но в постели все хороши, лишь бы это делать с кем-нибудь впервые.

– Но зачем тогда выходить замуж?

– А ты думаешь, брак – это какая-то наглухо запертая башня? Замуж выходят чтобы быть свободнее. Умная девушка докажет, что после свадьбы у нее будет больше любовников, чем прежде: разве это не стоящий сам по себе резон?

– Это было бы прекрасно, если бы с этим соглашался муж. Но если женщина идет замуж, чтобы спать со многими мужчинами, мужчина-то женится на ней для того, чтобы она спала только с ним.

– Так вот жена и должна его перевоспитать, а не хныкать и жаловаться.

– Даже рискуя расстаться с ним?

– А как же! Это все равно лучше, чем повернуть назад.

– Твой муж думает точно так же. Почему же ты хочешь расстаться с ним?

– Кто тебе сказал, что я этого хочу?

– Но ты говоришь, что он должен жениться на мне.

– А разве это означает, что он непременно должен разводится со мною? Жильбер может иметь другую женщину, он может вообще находиться в другом полушарии, но я все равно всегда буду существовать здесь для него.

– Даже если снова выйдешь замуж?

– Могу ли я перестать быть Арианой? Я просто буду любить на одного мужчину больше.

– Но… Если у Жильбера другая женщина, а у тебя другой мужчина, что же общего останется между вами?

– Наша любовь, разумеется.

И, видя недоумевающий взгляд Эммануэль, Ариана продолжала:

– Жильбер и я, мы любим друг друга, но это не та любовь, когда, вцепившись в руку другого, не могут отвести от него зачарованного взгляда. Самая большая радость для нас – видеть, что другой не упускает своего шанса.

– Но ведь хорошо жить с тем, кого любишь.

– Конечно, разве я это отрицаю?

– Как будто…

– Нет, моя радость, я вовсе этого не отрицаю. Я знаю только то, что жизнь состоит из перемен – вот это-то и прекрасно в ней. Не страшно, что перемены сопряжены с какой-то неизвестностью, приводят к непостоянству – жизнь за это обязательно вознаградит нас. И лучше броситься в этот ноток, жить жизнью. Как только ты подумаешь о том, что ты знаешь, чем это закончится, что ты нашла свою конечную форму и всеми силами своей души будешь стремиться эту форму сохранить, у тебя появится право на постоянство, приличествующее твоему возрасту, и ты получишь свое законное место среди прочих черепов и костей в фамильной усыпальнице, полной тех, кто успокоился раньше тебя.

Ариана де Сайн улыбнулась портретам своих высоко-добродетельных предков.

– Конечно, я рада, что у меня такой муж, как Жильбер. Но каждый из нас будет рад за другого, если тот отправится в какое-то новое плавание. Перемена – не потеря, и сопротивляться этому – просто малодушно.

Ариана посмотрела задумчиво на свою гостью:

– Если Жильбер умрет, я покончу с собой. Ты не представляешь, что означает это слово: любовь.

– Может быть, – согласилась Эммануэль, – может быть, ты права: я еще не знаю, что это такое. Но я учусь.

В другой раз Эммануэль стала размышлять о мистериях Малигата.

– Кто эта девица с дикой львиной гривой?

– Командорша нашего Ордена.

– Она, должно быть, вступила в него в очень нежном возрасте?

– Нет, просто ее достоинства были оценены с самого начала.

– Мне хочется поближе узнать ее.

– Я могу тебя с ней познакомить.

– Не беспокойся, мы уже познакомились. Правда, не очень близко.

– А зачем тебе это знакомство!

– Глупый вопрос!

– Смотри, не обожги крылышки на этом огне!

– Слышала от тебя такие предостережения! Ты же всегда звала меня к новым приключениям и трудным испытаниям.

– Видишь ли, я не знаю, как далеко ты собралась зайти.

– Скажи мне лучше, какие опасности мне грозят?

– Ну, знаешь ли, есть наслаждения и смертельные…

– От чего это зависит? Какие-нибудь сильные наркотики?

– Не совсем то, что тебе кажется… Не спрашивай меня больше!