Эдуард Снежин - Оторва

Мой измочаленный орган враз сникает, пот льёт с меня градом. Прелестная ведьма трясётся и стонет в затяжных конвульсиях на столе, крутя пальцами соски грудей.

- Прямо война со взрывами, - хрипло шучу я, чуть придя в себя.

- Ты недоволен? Зеркала жалко?

- Что ты, моя чудесница!

Я приподымаю её со стола и легонько толкаю к тахте, сам шатаюсь и спотыкаюсь от усталости.

- Удивляюсь, – говорю я, после того как мы шлёпнулись на постель, - откуда девушке в пятнадцать лет знать всё это?

- Откуда? От верблюда! – отвечает она по-детски, - но такое у меня было только с тобой, просто девчонки рассказали об этом способе.

Без сомнения, сегодня вечер сексуальных открытий.

Я всё же подозреваю, такое она вытворяла уже с Виктором, но не хочется об этом думать. Однако ревнивая мысль о сопернике не проходит.

Спрашиваю:

- Почему вы разошлись с Виктором?

- Потому, что он никого не любит, кроме себя.

- С чего ты это взяла?

- Знаешь, он пригласил меня на групповуху, там какая-то Ленка была, Наташка и пять кобелей, я еле сбежала.

- Вот как. И больше с ним не встречалась?

- И не встречусь. У меня есть ты, ты совсем другой.

- Какой?

- Добрый, любишь меня.

Она целует меня в губы, прижавшись всем телом.

- А над «добрым» можно издеваться? – делано возмущаюсь я.

- Ещё не то будет! Тебе же нравится, нравится, я вижу!

- Нравится. Только как ты в пятнадцать лет пришла к познанию вершин наслаждения через муки? – с пафосом восклицаю я.

- Знаешь, у меня все друзья взрослые мужики. И подруги старше меня, много знают.

- Тебя Виктор лишил невинности?

- Нет, другой, ты его знаешь.

- Откуда?

- Его все знают – Андрей, вышибала в ресторане.

- Вот как. Ему тоже лет сорок.

- Ну да. Мы с подружками заказали столик на мой день рождения. Предки только что уехали в Волгодонск, я почувствовала себя взрослой и самостоятельной.

- Сколько тогда тебе стукнуло?

- Четырнадцать. Но я смотрелась почти как сейчас.

- Тёлкой в теле?

- Вот именно, у меня и кликуха - «тёлка».

- Сама пошла с ним?

- Нет. Я напилась, вышла в туалет, а он затащил меня в тёмный, пустой банкетный зал и трахнул на кушетке.

- Ты, конечно, не сопротивлялась? – ехидничаю я.

- Что ты! Огрызалась. Кричала: мне четырнадцать лет, будешь отвечать!

- Не ври. Покажи паспорт, – скривился он.

- Дурак, какой паспорт, мне только сегодня исполнилось четырнадцать!

- Все вы врёте! – навалился он на меня и сделал своё дело. Кричать было бесполезно, гремела и заглушала всё музыка.

- Да – а – а … - представил я картину, но странное дело, вместо жалости к изнасилованной девочке, неожиданно возбудился, перевернул рассказчицу на бок задницей к себе и натянул за талию на болезненный член.

- Чёрт знает что, - подумал я, задыхаясь в очередном оргазме, - как представлю Ларису с другим, так хочется сразу ей всадить.

На другой день моя наркота (я попал в полную зависимость от сладкого тела юной нимфоманки, и вся другая жизнь, кроме половых актов с ней, казалась нелепым ненужным фоном), позвонила мне на работу:

- А я купила тебе подарок.

- Какой?

- Придёшь – увидишь.

- На какие шиши?

Я знал, что в ящике стенки, куда бросал деньги, осталось только на пару дней до получки.

- Получила стипу.

- Вам ещё и платят? - искренне удивился я.

- Мы же вундеркинды. Не теряй меня, сегодня задержусь, пойду вечером к подруге зубрить алгебру!

- Тогда я тоже вечером поработаю.

На моём столе скопилась приличная куча бумаг, работу я забросил совсем, надо было «разгребать».

IX

Пришёл поздно, часов в десять. Но Ларисы ещё не было. Над столом висело новое овальное зеркало, вместо прежнего прямоугольного. Тёплое чувство нежности к девочке обняло меня.

- Любит, любит, - шептал я.

Однако за окном смеркалось, а её всё не было. Я проглотил стакан бюракана, пища в горло не лезла, и вышел на улицу.

- Где искать Ларису? – думал я, бросая одну сигарету за другой.

- На её квартире? Бесполезно. Связка ключей брошена на тумбочку рядом с телефоном.

Всё-таки я вернулся за ключами и дошёл до квартиры девушки в последнем доме на краю города. Но там никого не было.

- Что случилось? Уже скоро двенадцать.

Наш город выстроен в лесу, от моего дома он зеленеет через дорогу, и по всем кварталам тоже разбросаны не вырубленные деревья.

Я перешёл через автобан и пошёл по асфальтовой дорожке вдоль леса.

Вдруг, я вспомнил про Виктора:

- Она там! Он же здесь рядом живёт!

Лихорадочно ускорил шаг. Почудилось: Лариса где–то рядом! Напряжённо всмотрелся в глубину леса. Послышалось всхлипывание, я узнал родной голос и увидел белевшую в темноте шагающую девушку.

Она совершенно обнажена и спотыкается о корни деревьев, еле сохраняя равновесие высокой фигуры. Я подбегаю к голой подруге, она падает мне на грудь и рыдает. Её ротик источает неповторимый аромат рижского бальзама. Без сомнения идёт от Виктора – в городе этот напиток не продаётся.

- Что случилось?

- Пойдём домой, я замёрзла!

Девушку на самом деле трясёт, ночь слишком прохладна для обнажённого тела. Я снимаю с себя и одеваю, на Ларису свитер, она, с длинными ногами, кажется наряженной в мини-платье.

Пострадавшая рыдает до самой квартиры, и дома, залпом захлёстнув полный стакан бюракана, всхлипывает вновь:

- Я думала – как пойду голая по городу!

- Ты была у Виктора?

- Да, у этой сволочи.

- Ты же не хотела встречаться с ним!

- Он позвонил мне и слабым голосом попросил прийти – тяжело болен.

- Сыграл на жалость?

- Конечно. Здоров как бык.

- Что потом?

- Стандартная программа: выпивка, приставание.

- Разве можно оставаться одной с мужчиной и пить? Он явно расценит, что девушка пришла трахнуться!

- Я такая дура! – плачет Лариса.

Молчу. Она цепко ловит мой взгляд:

- Не думай, ничего не было. Я тебя люблю!

Не мешаю ей высказаться.

- Он пытался взять меня силой, не вышло, я тоже сильная. Тогда он изодрал моё платье и трусы и вытолкнул на площадку. Думал, что попрошусь назад от стыда идти голой, но я сбежала и проскочила в лес.

Я подымаюсь со свирепым видом.

- Ты куда?

- Пойду бить ему рожу!

- Не надо, не надо, милый! – вцепляется Лариса в меня, - не сегодня, мне страшно оставаться одной!

- Ладно, куда он денется, - думаю я, в глазах красавицы ужас. Вдруг, сознание отмечает, что мстить Виктору хочется больше не за то, что он надругался над девушкой, а за то, что предал нашу мужскую дружбу.

- Господи, какие мы все эгоисты, – вздыхаю я.

Усталая гуляка задремала, но пресекла на этот раз всякие попытки близости, хоть мной и овладело дикое желание овладеть ей, как в тот раз, когда она рассказала об изнасиловании.

Утром я собрался «чистить Витьке рожу», пока он не ушёл на работу.