Робин Шоун - Женщина Габриэля

— Почему ты не убил его, Габриэль? — Серебряные глаза отразились в фиалковых, фиалковые — в серебряных. Двое мужчин, пойманные в ловушку прошлым, которое ни один из них не выбирал. — Я знаю, что он был здесь. Ты собирался застрелить женщину; почему не второго мужчину?

Итак, Майкл видел пистолет с синеватым отливом металла.

Знал ли он, как был близок к смерти?

Знал ли он, как близок к смерти сейчас ?

— Ты видел его, Майкл? — ровно откликнулся Габриэль.

— Нет, я не видел его, но ты стоял над нами, Габриэль. Ты не мог не видеть его.

Габриэль сосредоточился на влажном запахе шоколада, чтобы отвлечься от фиалковых глаз, высасывающих его душу, и своих пальцев, невольно напрягшихся для самозащиты.

— Возможно, я видел не так отчетливо, как мне казалось.

Еще одна правда. Габриэль не предполагал наличия сообщницы, вошедшей в его дом под предлогом продажи с аукциона своего тела.

Он не предполагал обнаружить женщину, которая не осудит его.

И таким образом будет вознагражден за все, что успел пережить.

— Женщина жива? — с острым взглядом спросил Майкл.

— Была жива, когда я оставил ее несколько минут назад, — ответил Габриэль.

Но надолго ли?

— Она шлюха?

Габриэль подавил вспышку гнева.

— Нет.

Виктория не была шлюхой. Шлюхи не предлагали все — свою жизнь, боль, удовольствие.

— Она девственница?

— Да. — Язык Габриэля покрывал аромат шоколада. — Она девственница.

— И как ты узнал это, Габриэль? — хлестнуло в воздухе между ними. — Ты касался ее?

Боль…

Габриэль не хотел чувствовать боль.

«Я не хочу хотеть…»

— Ты знаешь, что я не делал этого, Майкл, — взвешенно, спокойно ответил Габриэль, все его восприятие было обращено к женщине в смежной комнате и мужчине, стоящем перед ним лицом к лицу. — Ты прекрасно знаешь, сколько времени прошло с тех пор, когда я касался кого бы то ни было.

В любой момент Виктория могла открыть дверь…

«Она тоже предпочла бы фиалковые глаза серым?» — отстраненно подумал он.

Ревность, порожденная этой мыслью, захватила его врасплох.

Второй мужчина послал ее Габриэлю, а не Майклу. Он не хотел, чтобы она предпочла ему темноволосого ангела.

Габриэль хотел то, что было у Майкла — женщину, которая примет его прошлое и потребности шлюхи-мужчины.

На его челюсти дергался мускул, жар нарастал, напряжение повышалось.

Если Майкл не сделает шаг назад…

Майкл его не сделал.

— Она знает, что ты был продан за две тысячи шестьсот шестьдесят четыре франка, — упорно продолжал он.

Что равно ста пяти английским фунтам.

— Знает, — подтвердил Габриэль, мышцы напряглись сильнее. Готовые действовать и реагировать.

Убивать или бежать.

Но бежать было некуда.

— Второй мужчина послал ее тебе.

Габриэль не отрицал очевидного.

— Да.

— Почему он хочет убить тебя, Габриэль? — вызывающе спросил Майкл.

Габриэль знал, что делает Майкл: он использовал ту же самую схему с Викторией. Нападение. Соблазнение.

Он все еще стоял неподвижно, вдыхая аромат дыхания Майкла, скованный жаром тела Майкла.

Пойманный в ловушку правдой.

— Он хочет убить меня, — хладнокровно ответил Габриэль, — потому что знает, что иначе я убью его.

Правда, но не вся.

— Женщина касалась тебя, Габриэль?

Габриэль напрягся, он знал источник вопросов Майкла, но не был способен их остановить.

— Нет.

— Шесть месяцев назад ты коснулся меня.

Пережитые воспоминания вспыхнули между ними.

Плоть со шрамами. Прохладные губы.

Темно-красная кровь.

— Что бы ты сделал, Габриэль, если бы я коснулся тебя? — тихо спросил Майкл.

Разбился вдребезги.

Габриэль разбился бы вдребезги, если бы Майкл коснулся его.

И один бы из них умер.

Возможно, умерли бы оба.

Майкл не убивал; но это не означало, что он не был на это способен.

— Не играй в эту игру, mon frere, — напряженно вымолвил Габриэль.

— Но это игра, mon ami, — ласково ответил Майкл. — Ты искал второго мужчину почти пятнадцать лет. И все это время не мог найти его. С чего бы ему охотиться на тебя сейчас в страхе за свою жизнь?

— Возможно, он устал убегать.

Как устал убегать Габриэль.

Время физически утекало прочь — в его щеке, в его руках. Отсчитывая назад секунды, оставшиеся до того момента, когда женщина выступит из двери и предпочтет темноволосого ангела белокурому.

До того момента, когда Майкл коснется Габриэля.

До момента, когда Габриэль убьет Майкла.

И разобьется вдребезги.

— Я так не думаю, — мягко сказал Майкл.

— Что ты не думаешь, Майкл? — спросил Габриэль, задыхаясь в запахе шоколада.

— Я не думаю, что он устал убегать. — Фиалковые глаза были слишком проницательными. — Я даже не думаю, что он вообще когда-либо убегал от тебя, Габриэль.

— Тогда скажи мне, почему ты думаешь, что он приходил сегодня вечером, — искушающе прошептал Габриэль, продолжая игру.

Это всегда была игра: первый мужчина, второй мужчина.

— Мой дядя уничтожил всех, кто был мне небезразличен, — тихо ответил Майкл, фиалковые глаза излучали внимательный взгляд.

Всех, кроме Энн.

Другой женщины.

Другой заложницы.

— Я убил твоего дядю, Майкл.

Первого мужчину.

И Габриэль сделал бы это снова.

Краткий гнев вспыхнул в фиалковых глазах: он все еще не простил Габриэля за то, что тот убил его дядю, чтобы Майкл не был запятнан убийством. Он быстро пришел в себя.

— Ты говорил, что мой дядя знал имя второго мужчины, который насиловал тебя.

— Твой дядя знал много вещей, — уклончиво ответил Габриэль.

— Мой дядя знал его имя, Габриэль, — размеренно сказал Майкл, фиалковый взгляд был непреклонен, — потому что он нанял двоих мужчин, которые изнасиловали тебя.

Габриэль боролся с бесконечными воспоминаниями о боли, которая превращалась в наслаждение, и наслаждении, которое уничтожило само желание жить.

Майкл не мог знать правду.

— Откуда ты знаешь, Майкл?

— Я знаю это, Габриэль, потому что ты возненавидел меня с тех самых пор, как тебя изнасиловали.

Пахнущее шоколадом дыхание Майкла забивало Габриэлю горло.

— Расплата, — прошептал Майкл, эхо слов Габриэля шесть месяцев тому назад.

«За что?» — спрашивал Майкл.

За наслаждение. За боль.

— Ты хотел убить меня, когда держал пистолет у моего виска. — Фиалковые глаза Майкла были лишены и наслаждения, и боли. — Ты хочешь убить меня сейчас. Но не из-за женщин, которые предпочитали меня тебе.

Габриэль смотрел с высоты на двух мужчин, темноволосого и белокурого.

— Разве, Майкл? — равнодушно спросил он. Играя роль.

Неспособный бороться. Неспособный убежать.

— Ты никогда не ревновал ко мне, mon frere, — уверенно сказал Майкл.