Тиамат - Выбор Дэнны

Последний экзамен — маневры. Пять сотен кавалеристов выезжают в степь походным порядком, то есть без обоза и обслуги. Леди-капитан берет с собой Дэнну, и вот тогда он понимает, что такое доля оруженосца на войне. Ему приходится всюду ее сопровождать, держа боевой штандарт, запасные копья и щит, и после целого дня в седле он едва не валится с коня от усталости. И добро бы что-нибудь интересное произошло, например, бой учебный. Нет, Лэйтис распечатывает свиток с указаниями комиссии, выстраивает кавалеристов в боевой порядок и отправляет в марш-бросок в указанное место. Там снова строит в нужном порядке и ждет комиссию. Дэнне, конечно, невдомек, насколько это трудное искусство — управлять конницей на марше и разворачивать с ходу в позицию. Приезжает комиссия, и тогда кавалеристы под командованием леди-капитан Лизандер демонстрируют атаку и отход на заранее подготовленные рубежи. Лагерь разбивают уже в темноте, разжигают костры, разогревают взятые из крепости припасы. И никакого тебе сытного супа из полевой кухни, одно вяленое мясо и сыр… Сжалившись над измученным Дэнной, Ньярра помогает ему поставить палатку леди-капитан. Сама она, скинув доспехи, уходит разбирать маневры с лейтенантами. Дэнна даже не просыпается, когда она под утро влезает к нему под медвежью шкуру и обнимает замерзшими руками. Поздняя осень в степи холодна, на пожухлую траву утром ложится иней, и солнце встает над горизонтом маленькое, негреющее.

На следующий день она ездит с комиссией, пока маневрами командует Кунедда. А Дэнну приставляет к Ньярре. Посмотрев на его посиневшие от холода губы, Ньярра отправляет его с донесением к патрулю. Начальник патруля, веселая леди-лейтенант из подразделения капитана Кунедды, давится от смеха, прочтя послание. В особо секретном донесении, после стандартного текста, приписка: «Спорю на что угодно, что у вас в заначке есть бренди. Налейте оруженосцу стаканчик и положите поспать часа на три», — и крупно, с двойным подчеркиванием: «Одного!»

Так что на исходе дня Дэнна уже сам ставит палатку и не валится в постель, а садится полировать капитанские доспехи. По совету оруженосца Кунедды он набрал в котелок углей, и теперь в палатке тепло. От костров доносятся разговоры и смех, кавалеристы пьют контрабандой пронесенное бренди, празднуя несомненный успех своих любимых капитанов. Оба любимых капитана смотрят сквозь пальцы на распитие запрещенного на маневрах крепкого алкоголя и предаются тому же греху из фляжек в рукаве.

Когда Лэйтис вваливается в палатку, она уже изрядно хмельна, и сопровождающий ее Кунедда не лучше. Они горячо обсуждают маневры, смеются, хлопают друг друга по плечам. А потом Кунедда как бы между делом обнимает Дэнну за талию. А леди-капитан подсаживается ближе и целует своего оруженосца, расстегивая на нем куртку.

Дэнна и сам нетрезв; конечно, не от бренди, налитого в патруле, — от мороза, от усталости, от возбуждения. В первый момент он еще чувствует какую-то стыдную растерянность. Но руки их так умелы, так настойчивы, что сопротивляться нет ни сил, ни желания. Уже полураздетый, он решается на скромный протест и шепчет:

— Я как-то больше привык к капитану Тинвейде…

— Забудь, — она скалится. — С Тинвейдой покончено. Пусть сам с собой трахается.

— Но…

Она стаскивает с него штаны и затыкает ему рот своими губами. Красавец Кунедда целует его в шею и в плечи, гладит в паху, и Дэнна покорно позволяет поставить себя на колени. Кунедда дает ему в рот, а попка Дэнны предоставлена в полное распоряжение Лэйтис. Сильные пальцы ласкают и растягивают Дэнну изнутри, пока он сосет крепкий, гладкий член секс-символа Белой крепости. Его партнеры меняются местами, Лэйтис пригибает его голову к своему паху, и он жадно лижет ее, дышит ею, пока Кунедда берет его сзади, медленно и плавно, и его роскошная блондинистая грива щекочет ему спину.

Лежа в объятиях капитана Кунедды, головой на высокой груди леди-капитан Лизандер, Дэнна никак не может заснуть. Чувство неловкости никуда не делось. Кано Кунедда, конечно, красив, как демон в дневном воплощении, но все-таки они с Дэнной друг другу чужие. Ему все равно, с кем трахаться, это каждая собака в Белой крепости знает. И Лэйтис ложиться с ним вроде как брезгует, хотя про них говорят, что они часто меняются партнерами. Или делят, вот как Дэнну. Она даже его согласия не спросила. Просто подложила под своего приятеля, и все.

Он одевается и идет ночевать в палатку Ньярры. Тот, как всегда, спит один.

Лэйтис он потом соврет, будто вышел по нужде и в темноте заблудился. Она, кажется, поверит.

Комиссия подводит итоги целый день. Лазутчики доносят, что в кабинете полковника спорят и ссорятся, бадьями хлещут кофе с бренди, гоняют ординарцев в архив за картами и донесениями пяти-шестилетней давности, словно задавшись целью восстановить в мельчайших подробностях военную карьеру леди Лизандер и кавалера Кунедды. Шуршат документы и свитки, королевский аудитор — леди в черном, с худым востроносым лицом, — щелкает костяшками счетов, суммируя баллы. Через щель неплотно закрытой двери долетают обрывки фраз: «…При всем моем уважении, полковник… степные обычаи… дикие кочевники… мужской авторитет… престиж Криды…» — и перекрывающий их зычный голос полковника Гаэрри: «При всем моем уважении, диким кочевникам на престиж Криды насрать! А вот на что им не насрать, так это на военные заслуги. Если кто их в бою поимел, уважать будут без различия пола и возраста. Эутанги ей своих накрашенных пацанов шлют, как мужику. Эссанти сажают у своего костра, не брезгуют. Вот вам престиж Криды! А этот, академик хр-ренов, знаток теории, за меч схватился, когда его степняк за задницу ущипнул!» Ординарцы прыскают со смеху. Полковник выглядывает в коридор, с бешеными глазами цедит: «Выпор-рю!» — и хлопает дверью. Больше не слышно ничего.

Точно, был такой случай с капитаном Тинвейдой. Насилу тогда скандал замяли. Степняк уже глаза сузил и за столовым ножом потянулся, потому как оружия при нем не было, по правилам Белой крепости. Спас положение Кунедда. Взялся за капитаново запястье да и выкрутил чуток, чтобы в чувство привести. Отодвинул его плечом и говорит степняку: «Это мой парень. Выйдем, поговорим?» Тинвейда, говорят, аж побелел от злости. А этим что, вышли, поговорили. В ближайший чуланчик. Слов, правда, слышно не было, а вот стоны — было, и очень хорошо. Степняк вернулся довольный, про инцидент больше не вспоминал. Зато капитан Тинвейда с тех пор Кунедду сильно недолюбливал. «Не, это Кунедда его недолюбливает. Каждую ночь!» — комментировали полковые остряки…

Результаты объявляют с утра, перед всем полком. Реют знамена, блестит серебряное шитье парадных мундиров, лица у всех торжественные, даже у самых отъявленных раздолбаев. Дэнна стоит на шаг позади Лэйтис, с капитанским штандартом, надев на руку ее тяжелый щит. Который полтора года назад едва поднимал. Теперь ничего, держит, разве что иногда упирает в бедро, чтобы рука отдохнула. Лица Лэйтис ему не видно, только щеку с упавшей на нее золотистой прядью. Волнуется ли она? Он сам волнуется так, что руки потеют, и сердце глухо ворочается в груди, хотя ему-то что, не его судьба решается…