Тиамат - Выбор Дэнны

Потом его неоднократно так называли. Удивительно быстро Дэнна привык, что на него посматривают с интересом, подмигивают, делают недвусмысленные предложения, дают щедрые чаевые. Но никто из них не был тем, кого ждал Дэнна — тем, кто придет и займет место в его жизни, не спрашивая его согласия, не оставляя ему никакого выбора.

А теперь он стоит, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрит на белеющие в лунном свете стены далекой крепости… где-то там, может быть, горит свеча, и золотоволосая кавалеристка раздевается, готовясь ко сну, и тени пляшут на ее загорелых плечах и высокой груди, как руки любовника… Вздрагивая от возбуждения, он закрывает глаза, и воспоминания захватывают его.

Все началось с Альвы Ахайре. Дэнна не мог не заметить, с кем ходит в «Камарго» его кумир — чей он мальчик, если называть вещи своими именами, потому что никто бы не усомнился в том, что он принадлежит только капитану Лизандер и больше никому. Дэнна слышал о ней, можно даже сказать, знал ее — как знал многих других офицеров гарнизона. Не только потому, что работал в «Камарго», не только потому, что его отец поставлял товары в Белую крепость, не только потому, что добрая половина его знакомых постоянно путалась с кавалеристами… просто потому, что это Селхир, приграничный город, здесь все знают офицеров гарнизона. Все знают, что они пьют, с кем спят, каким оружием лучше всего владеют, какие прозвища дают друг другу, сколько всего энкинов каждый из них убил. Мальчишки спорят до хрипоты, побьет ли в поединке на мечах Кано Кунедда вождя эутангов Агвизеля, играют в полковника Гаэрри и бой у Змеиного ручья, бегают смотреть на кавалеристов, возвращающихся из патруля, и пытаются издали угадать, кто из них кто, по масти коня, вооружению и посадке в седле.

Кавалеристы — юные боги Селхира, заслонившие его от войны своей закованной в броню грудью. Бои кипели там, в степи, еще каких-то два года назад, и раз за разом воины Белой крепости отбрасывали назад орды кочевников, обагряя кровью зеленые холмы. Здесь, в Селхире, война — всего лишь столбы черного дыма от погребальных костров на горизонте; пробитый щит на стене в кузнечной мастерской; груда аляповатых энкинских украшений на прилавке торговца; меч в ножнах у изголовья родительской кровати; комендантский час и запрет детям выходить за городские ворота; свежие могилы на кладбище; и — страшнее всего, потому что ближе, ярче, понятнее — дрожащие бескровные губы и сухие глаза Маттео, узнавшего, что оба его любовника, близнецы Сэйдар и Сэйдари, убиты в одном бою. За кавалеристами смерть ходила по пятам, и поэтому им было можно все — затевать пьяные драки на улицах, зажимать в переулках добропорядочных горожанок, на одну ночь перед походом уводить чужих жен и мужей, изменять направо и налево своим возлюбленным, устраивать оргии, соблазнять городских подростков, только-только достигших совершеннолетия… перед ними никто не мог устоять, ведь они были сильны, горячи, бесшабашны, овеяны боевой славой.

Как леди-капитан Лизандер.

«Видели этого рыжего красавчика, который пришел с Хазарат? — увлеченно шептались на кухне официанты. — Он из королевской свиты! Хазарат его похитила из столицы, он и пикнуть не успел! Держала у себя в спальне месяц, пока не приручила. Теперь как шелковый, ни на кого, кроме нее, не смотрит. Кунедда пытался его зажать в уголке, но он как даст ему коленом между ног…»

Дэнна слушал эти сплетни с жадным интересом. Какая разница, правда это или нет, главное, что увлекательно и похоже на правду. Стоило только взглянуть на леди-капитан и юного кавалера — и не оставалось сомнений в том, что они без ума друг от друга. Как ей удалось вскружить голову столичному щеголю? Он просто сгорал от страсти… все ей позволял… они же до кровати дойти не могли… как в тот вечер, в темном уголке под лестницей…

Шепот, сладкие вздохи, тихий смешок, торопливые поцелуи, спущенная с плеч рубашка. Обычное дело, официанты и не такое видят. Полагается профессионально отвести глаза и с каменной мордой пройти мимо. Но Дэнна вдруг сбивается с шага — ведь это его рыжий бог виснет на шее кавалеристки, выгибается под ее губами. Позабыв о всяческих правилах приличия, Дэнна не сводит с них глаз. Как ему хорошо с ней, как она ласкает его, откровенно, бесстыдно, властно, так что он вскрикивает и вцепляется пальцами в ее плечи… Тут кавалер Ахайре бросает взгляд поверх ее плеча на Дэнну, застывшего с подносом, что-то шепчет ей в ухо с улыбкой, и Дэнна опрометью бросается прочь. Лицо у него горит, в ушах стучит кровь, в паху горячо и тесно. Этой же ночью ему снится, как его прижимают к стене, его рот затыкают поцелуями… на простыне утром влажное пятно, а в зеркале отражается лихорадочный румянец и сумасшедший блеск в глазах, будто он всю ночь протрахался.

Неделя пролетает, как на крыльях, и сердце его трепещет от мысли, что он снова увидит их… ее.

Но через неделю их нет. Официанты шепчутся, что кавалер Ахайре бросил Хазарат и укатил в столицу. Это вранье, наверняка вранье, просто кавалеру Ахайре нужно было вернуться на службу, разве он бросил бы леди Лизандер, разве она позволила бы ему? Но та вечеринка действительно оказывается прощальной, и после нее капитан Лизандер перестает приходить в «Камарго». Дэнна чувствует странную пустоту, будто он чего-то лишился. Но как можно лишиться того, чего не имел?

Проходит месяц, потом еще один. Несколько раз он выбирается к воротам крепости, посмотреть, как кавалеристы выезжают в патруль. Однажды он видит леди-капитан Лизандер — и щеки так обдает жаром, что он поспешно отводит глаза. Ему кажется, что он не думает о ней… до того момента, как она возникает в дверях «Камарго». Одна, без обычной толпы кавалеристов. Садится в алькове, но штор не задергивает.

— Я приму заказ, — неожиданно для самого себя вырывается у Дэнны. Управляющая кивает; на лицах коллег читается удивление: «Наш-то скромник каков!» — и зависть.

Превозмогая проклятую робость, он заговаривает с леди Лизандер, и она приветливо ему улыбается. Она классно выглядит сегодня, думает он. Душа у Дэнны поет, когда он пробирается к ее столу с подносом; в голове бродят неясные, но сладостные мечты. Она рассталась с кавалером Ахайре… она сегодня одна… может быть, она пригласит его посидеть с ней — это вполне в правилах «Камарго». Может быть, даже… Тут он резко останавливается, едва не роняя поднос. Леди Лизандер поднимается навстречу высокой стройной рыжеволосой женщине, и на лице ее выражение такого восторга, что все становится ясно. Даже до того, как они целуются.

Этот поцелуй все время стоит у Дэнны перед глазами, когда он с дежурной улыбкой выполняет свои обязанности. Поздним вечером, сдав смену, он долго плачет в туалетной комнате, закрыв лицо передником. Как он мог хоть на секунду вообразить, что у него есть шанс? И как это случилось, что ему не все равно, с кем встречается леди Лизандер? И почему он не переставал исподтишка разглядывать ее, хотя видеть, как она смотрит на свою спутницу, как касается ее бедра или запястья, было просто невыносимо? И остается невыносимым через неделю и через две, когда леди снова и снова встречается со своей рыжеволосой пассией. Его не утешает то, что леди Солантис — невеста наместника и, может быть, вообще не спит с леди-капитан… она ведет себя очень сдержанно и не позволяет особых вольностей на людях. Зато леди-капитан пожирает ее глазами, и какая разница, спят они друг с другом или нет, все равно мысли кавалеристки принадлежат ей, и это причиняет Дэнне почти физическую боль.