Таффия Исаева - Простая История

– Скажи, а Лешка и вправду… ну, такая, как ты говоришь?

– Думаю, да. – ответил он, помолчав некоторое время.

– Думаешь, или да?

– Ларис, ты меня иногда поражаешь. По ней же видно. К тому же это имя… Как ее зовут по-настоящему?

– Дим, только не смейся… Я не знаю…

– Откуда ты ее взяла?

– С улицы, – Дима только осуждающе фыркнул. – Ну, я шла-шла… Дождь был, холодно, а она стояла у подъезда и мерзла. Мне ее жалко стало, я ее чаем напоила.

– И спать уложила… – задумчиво пробормотал он.

– Ну да, а что в этом такого?

– И ты меня называешь больным?!

– Ну не бросать же ребенка на улице…

Я сладко потянулась и подставила под его руку другой бок.

– Вот, ты сама утверждаешь, что она – ребенок.

– Она странный ребенок. А откуда ты знаешь, что она…ну вот такая?

– Года три назад, я тогда еще в коллегии был, было одно занятное дело у моего друга. Там девочка убила свою подругу. Нанесла ей 14 ножевых ранений… Знаешь из-за чего? – я отрицательно помотала головой. – Из-за любви.

– Что?

– История была такая: девочка полюбила девочку, а та вроде как не ответила ей взаимностью…Девочка взяла ножик и популярно объяснила подружке, что невзаимность в столь нежных чувствах это есть неправильно.

– И что потом?

– А что потом… Убийцу признали невменяемой, прописали ей принудительное лечение в психиатрической клинике. Просто вот тогда я ее увидел… На суде… Она выглядела ну точь-в-точь, как твоя Лешка. Они вообще все на одно лицо. Одежка, прическа, манера поведения и общения…

– Какая манера? И много ты их видел?

– Очень разная… Но чаще всего они очень агрессивны. Та девочка очень часто на допросах говорила, что мир ее не понял и не поймет никогда. Что она не хотела убивать, а лишь попугать, что очень ее любила… Много. Могу судить объективно. Я был на допросах, читал протоколы. Понимаешь, я увидел ее в твоей квартире и мне стало страшно… За тебя… Никогда нельзя точно сказать, что у них на уме.

– Ты говоришь о них, как о животных… – тихо произнесла я.

– Что ты… Они не животные… Они просто больные люди.

Что же ты скажешь, если я расскажу тебе о своих фантазиях, – подумала я. Что я тоже больная и меня надо в психушку? Как злое агрессивное животное – запереть меня в клетку и нашпиговать успокоительным? Лешка вовсе не агрессивная, она слишком спокойная… И на ней большими буквами написано – я не такая. И мне приятно ее общество… И руки у нее такие нежные… И губы… Разве может быть она больной? Разве она способна на убийство? Даже ради любви? Мне стало жгуче-обидно за Лешку, но спорить и что-то доказывать я не хотела. Зачем? Пусть каждый останется при своем мнении.

А в середине октября неожиданно выпал снег. Хотя почему «неожиданно»? Вполне ожидаемо, осень плавно сменялась зимой. Снег тонким рваным слоем покрыл траву, деревья, стоящие во дворе автомобили. Почему-то мне стало жаль, что я не видела того, как он шел. Первый снег всегда выпадает ночью. Тихо-тихо, неслышно и незаметно. А в четыре утра ты уже можешь в окно наблюдать рвано-белый покров. Я приоткрыла окно. Воздух пах снегом. Холодными струями он обнимал за плечи и скользил к ногам.

– Ты почему не спишь?

Сзади на меня опустилось теплое одеяло, в которое, проснувшись, закутался Димка. Сразу стало тепло, и холодные струйки воздуха теперь ласкали лишь мое лицо.

– Ух ты! – восторженно выдохнул Рыжий. – Первый снег… Зима не за горами…

– Через пару часов он растает… – тихо прошептала я.

– Хочешь пойти на улицу? – удивил он меня своим вопросом.

– Нет, пойдем спать, – ответила я, закрывая окно и выскальзывая из теплого плена его рук.

– Спать, так спать… – он широко зевнул. – Хотя, может, уже и ложиться не стоит? Все равно вставать ни свет ни заря…

– Зачем? – вяло удивилась я, зарываясь лицом в подушку.

– Лара, ты забыла? – он лег рядом и накрыл меня одеялом. – Я завтра уезжаю, вернее, уже сегодня.

– А, да, – порывшись в памяти, согласилась я. – Говорил, я забыла.

– Ты чудовище… – вздохнул он. – Я уезжаю и не увижу тебя целый месяц, а ты забываешь об этом спустя минуту, как будто я ухожу на пару часов.

– Подумаешь… Что такое месяц… – проваливаясь в сон, пробормотала я.

И следующее утро мало чем отличалось от предыдущих. Мы позавтракали, вернее, позавтракал Рыжий, я же с трудом впихнула в себя чашку кофе и проводила его до дверей. Он пытался возмущаться, твердя, что я могла бы проводить его до аэропорта, но для меня был подвигом уже сам подъем в пять утра, поэтому я быстро остановила его причитания. Короткое «я буду звонить», еще более короткое «уже скучаю», и наконец-то я закрыла за ним дверь.

Вернувшись в остывшую кровать, я честно попыталась заснуть, но глаза упорно открывались и вглядывались в темноту. Поворочавшись с полчаса, вспомнив Рыжего нехорошим словом, и представив себе, как ему икнулось, я решила принять ванну. Раньше горячая вода всегда отлично усыпляла меня. Открыв оба крана и отрегулировав воду, я подошла к зеркалу. Оттуда на меня смотрело лохмато-коричневое существо женского пола. Взгляд лениво скользнул по полкам, то и дело натыкаясь на вещи Рыжего. Почему-то возникла мысль выкинуть это все к чертям собачьим, и хотя бы так привести мою жизнь в тот порядок, который когда-то меня устраивал. Хотя бы на этот месяц забыть о том, что в моей жизни, а главное, в моей квартире, очень прочно поселился мужчина.

Я медленно опустилась в горячую воду. В тело, как будто впились много миллионов тонко жалящих иголочек – вода была слишком горячая. Я заставила себя расслабиться и прикрыла глаза.

Не то чтобы Дима не мешал, но все же… нельзя отрицать того что без него мне было тоже очень не плохо. Вкусная еда и регулярный секс – это, конечно, плюс, но все остальное можно смело записать в минус. Этот дурацкий семинар дал мне отличную возможность побыть одной. Главное – не забыть, что Рыжий вернется. И к этому времени у меня должен быть готов ответ на вопрос: а хочу ли я продолжать…

Прошла неделя, и я уже не так наслаждалась пустой квартирой по вечерам. Дима исправно звонил, и это создавало ощущения контроля заботливой, но такой надоевшей матери. Возникало почти непреодолимое желание выключить телефон, но я боролась с ним, понимая, что создам ненужную панику, поддавшись искушению. На второй день его отъезда я убрала из поля видимости все Димкины вещи, аккуратно сложив их в коробку и задвинув эту коробку как можно дальше в шкаф, создала себе иллюзию полного освобождения от власти Рыжего.

Вечера стали обычными. Тихими, серыми, однообразными. Постепенно я начинала скучать по яркому свету, вкусным запахам еды и ощущению того, что дома тебя кто-то ждет. Медленно и печально я тащилась домой, следуя через холодный и сырой воздух осени-зимы. Вечера становились промозглее, а мне все так же было лень доставать теплые вещи, поэтому злой и колючий ветерок беспрепятственно проникал через короткую курточку, нещадно щекоча ребра. Но даже это не прибавляло мне скорости. По новообретенной привычке мой взгляд скользнул по моим окнам. Таким же темным и печальным, как я сама. Было бы странно увидеть в них яркий и такой домашне-теплый свет. Удивилась бы я, увидев его? Скорее всего, да. Быстро пробежала бы пролеты, для того чтобы увидеть того, кто ждет меня дома. Того, кто зажег этот свет…