Велиар Архипов - Эротические страницы из жизни Фролова

Теперь Виктор мог бы работать и работать, хоть непрерывно, хоть день и ночь… Но рабочий день он закончил тютелька в тютельку ‒ в таких случаях он сам себе не доверял, знал, что усталости можно и не замечать, но она-то может бывать в нем и сама по себе, и натворить неприятностей сама по себе, вне всех его вниманий и оболочечной бодрости.

Сама по себе…

От этих слов, трижды произнесенных им про себя, у него аж дыхание перехватило. И даже голова закружилась. Он вспомнил вчерашний вечер…

Катька подсунула ему бумажку с незнакомым телефонным номером:

‒ Мужик. Сказал, что очень будет ждать звонка.

По набранному номеру ответил мальчишеский голос:

‒ Сейчас, дядя Витя. Сейчас я соединю…

Послышались какие-то перепончатые звуки, после которых он услышал Валентина:

‒ Это снова я, ‒ извиняющимся тоном промолвил тот. ‒ Я здесь, в машине, возле вашей фирмы. Мне очень нужно с тобой переговорить…

Он без раздумий принял приглашение Валентина, только позвонил предварительно с его мобильника Ирине, что задержится.

Как и в прошлый раз, на постели рядом с Флорой сидел ее сын и, видимо, занимал ее до их прихода каким-то разговором.

На этот раз Флора не удивилась. Она, вероятно, знала, куда уезжал ее муж. Приветственно и как бы смущенно улыбнулась гостю, пригласила жестом присесть на место выскользнувшего из комнаты сына.

Виктор огляделся в поисках стула, но Валентин указал на примятый сыном край кровати ‒ мол, ничего, садись прямо сюда, поближе к ней, ей будет приятно. А сам подчинился другому ее жесту ‒ принес легкую банкетку и тоже сел рядом, прямо возле тумбочки, у изголовья.

‒ Ей стало значительно лучше, ‒ сказал он. ‒ Позавчера проспала восемь часов подряд. Сегодня ночью тоже несколько раз засыпала. И тахикардия уменьшилась.

Она подтвердила его слова движением век.

‒ Это ты на нее так хорошо подействовал, ‒ как бы пошутил Валентин.

И она еще раз подтвердила его слова. И снова улыбнулась. И положила руку на предплечье гостя.

Рука была теплая и сухая.

‒ Значит, все пройдет, ‒ сказал свое что-нибудь и Виктор.

И она снова согласительно прикрыла веки.

И тогда он положил свою руку над ее сердцем.

Валентин одобряюще пожал ладонью его колено и намерился встать, но она сразу почувствовала это движение и испуганно ухватилась за него, всем видом показывая, чтобы он не уходил.

‒ Она боится… что ты… оттолкнешь ее, ‒ пояснил он Виктору, понимая, что этот ее жест может быть понятым и в противоположном значении. ‒ Очень ждала тебя… боялась, что не придешь… а теперь ‒ что уйдешь…

Он говорил это очень смущенно, а она продолжала держаться за его рубашку.

‒ Я все-таки выйду, зайка, а? Побудьте одни, ‒ повернулся он к ней.

А она стала переводить взгляд с одного на другого, но, видимо, что-то в физиономии гостя вызвало у нее сомнение, и она потянула мужа назад, на место, будто нуждалась в его помощи.

Он стал успокаивать ее поглаживаниями по щекам, легко поцеловал губы. А потом, как бы наконец решившись, но запинаясь и не глядя Виктору в глаза, промолвил:

‒ Ви… Ви… Витя, полежи с ней, а? Полежи, хотя бы просто так… обними… ну хотя бы чуть-чуть… она… она… очень хочет этого…

И после этих слов Флора снова перенесла свою ладонь на руку гостя и сжала ‒ насколько могла сильно, чтобы он понял, что она действительно этого очень хочет.

Ничего более неожиданного Виктор и представить себе не мог.

‒ Да. Конечно. Конечно… ‒ промямлил он и наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но она подставила ему открытые губы…

‒ Я после работы не умылся как следует, ‒ виновато улыбнулся он после того, как прикоснулся губами к ее губам.

‒ Да, да, пойдем, я покажу ванную ‒ обрадовался почему-то Валентин. ‒ Мы сейчас, сейчас.

И повел его в ванную.

Только бы не было в зале их сынишки, ‒ испугался Виктор.

Но мальчика не было ‒ видимо, закрылся у себя в комнате. Умница.

Валентин первым зашел в ванную, открыл воду в душе, указал на висящее полотенце и вышел, прикрыв за собою дверь.

Он ждал его в зале на диване, а завидев, сразу вскочил и проводил к дверям спальни, так и не взглянув в глаза. Очень стеснялся.

И остался в коридоре, плотно закрыв за Виктором дверь.

Флора лежала с закрытыми глазами, правильно полагая, что таким образом избавит его от смущения раздеванием себя перед нею.

Она лежала под простыней совсем голая, похудевшая и какая-то совершенно беззащитная. Он улегся рядом и только тогда она открыла глаза и повернула к нему голову.

‒ Ты знаешь, что с тобой? ‒ тихо спросил он.

‒ Я очень хочу тебя… ‒ ответила она сразу, без паузы ‒ так, будто держала эти слова во рту несколько дней, и теперь, наконец, освободилась от них.

‒ Я не об этом…

‒ Об этом. Я безумно тебя хочу…

Она была так слаба, что еле ворочала языком.

Чтобы услышать биение ее сердца, ему пришлось высоко оттиснуть грудь и очень тесно прижаться к грудной клетке. А потом замереть, прислушиваясь. Оно оказалось слабым и частым. Биение сердца жены и дочери он ощущает, едва приложив ладонь к груди…

Зачем он согласился лечь без ее мужа? Вдруг ей станет совсем плохо ‒ что он тогда будет делать? Кричать во все горло?

‒ Можно, я позову Валю? ‒ спросил он ее.

Она, видимо, поняла его мысли и согласно кивнула. Указала глазами на тумбочку, где лежала пластмассовая фиговина, напоминающая дистанционный пульт к телевизору. Прошептала:

‒ Первая кнопка.

Он нажал указанную ею кнопку и через несколько секунд в дверях показалась голова ее мужа. Она сделала жест на банкетку и тот сразу подчинился ‒ подошел и сел. Потом как бы спохватился, вышел, но через минуту вернулся. Подправил над ними простыню и только тогда сел на свое место. Виктор лежал спиной у нему и не стал поворачиваться ‒ он был уверен, что Валентин понял, зачем его сюда пригласили.

А Флора от присутствия мужа будто начала просыпаться.

Чуть приподняла голову, приглашая подложить под нее руку. Виктор так и сделал. Положила свою ладонь на другую его руку, лежащую на ее груди, стала гладить и приглашать к соску. И он аккуратно взял пальцами сосок, который тут же напрягся и встал торчком. Он даже как бы почувствовал искринки, уколовшие подушечки его пальцев. И переместил руку на ближнюю грудь, где все повторилось точно так же. А когда вернулся снова к левой, та показалась ему уже как бы набухшей и более упругой. А сосковое поле резко сократилось и покрылось плотными мелкими бугорками. И ему даже почудилось, что он почувствовал сквозь нее далекий сердечный бой, ‒ он опустил ладонь ниже и удивился, действительно услышав бойкие сердечные толчки. Показал свое удивление глазами и они оба улыбнулись друг в друга. Потянулся к ней губами, прикоснулся к подбородку, а затем к кончику носа. Ей стало от этого щекотно и он прогладил ее нос своей щекою. Но, видимо, только усилил щекотку ‒ она вытащила руку из-под простыни и стала сама тереть свой нос. "Наверное, слово щекотка происходит от слова щека, ‒ подумал вдруг он, ‒ или наоборот". А она в это время перенесла руку на его затылок, притягивая его к себе и открывая навстречу свои губы. Он взял их в свои ‒ очень осторожно ‒ тут же отпустил и снова взял, потом отдельно верхнюю и затем нижнюю, придавливая и разминая своими, а она от этих движений как бы совсем сомлела, и все пыталась прижать его голову к себе еще теснее, но ее рука была так слаба, что он скорее угадал, чем почувствовал это, а когда угадал ‒ откликнулся, и поцеловал ее настоящим поцелуем, от которого она протяжно и сладко заныла…