Дж. Уорд - Отомщенный любовник

Наконец-то.

Отперев замок, она просто закинула пакеты внутрь, сама ввалилась следом и тщательно заперла дверь, в том числе на внутренний засов и цепочку.

На ватных ногах, она прошла на кухню и села за стол. Когда ее отец громко спросил, что там за шум, она сказала, что это ветер и взмолилась, чтобы он не пришел и не увидел ее.

В наступившей тишине, Элена не чувствовала постороннего присутствия снаружи, но мысль о том, что кто-то подобный знал о ней и Риве, и где она жила – о, Боже, эта сумасшедшая женщина подсматривала за ними.

Она вскочила и бросилась к раковине, включила воду, чтобы перекрыть шум на случай, если ей станет плохо. В надежде успокоить желудок, Элена сложила ладони вместе, собрала в них немного прохладной воды, и сделала несколько глотков, прежде чем умыть лицо.

От воды, в желудке и на лице, голова слегка прояснилась.

Заявления этой женщины были невероятно дикими, абсолютно далекими от реальности… и, судя по ее горящим глазам, она явно преследовала какие-то корыстные цели.

Это не о Риве. Наркобарон. Симпат. Сутенер. Быть такого не может.

Конечно же, нельзя верить словам бывших подружек, которые до сих пор преследуют твоего мужчину, ну если только информация не касалась его любимого цвета. Особенно, если учесть, что Рив дал ясно понять, что они больше не вместе, и с самого начала обозначил, что женщина была ходячей проблемой. И неудивительно, что он не хотел сильно об этом распространяться. Никто не пожелал бы признаться человеку, с которым планируются отношения, что у него в прошлом имеется некий сюрприз, в виде психопатки с девизом «Только-попробуйте-меня-игнорировать».

Итак, что же теперь делать? Хотя, ответ был очевиден. Она все расскажет Риву. Без истерик и драматизма… в духе: вот что случилось, и ты должен знать, что эта женщина психически нездорова.

Этот план Элене понравился.

Пытаясь достать свой телефон из сумочки, она поняла, что ее все еще пробирает дрожь. Ее разум мог работать логично, ее рациональное мышление было в полном порядке, но адреналин бурлил и не обращал внимания на весь здравый смысл того, о чем она сама себе говорила.

Что она собиралась сделать? Ах… да. Ривендж. Позвонить Ривенджу.

Набирая его номер, она немного расслабилась. Они решат эту проблему.

Она на мгновение удивилась, когда включилась его голосовая почта, но потом вспомнила, что он был на встрече. Элена было повесила трубку, но она не из тех, кто ходит вокруг да около, и причин откладывать разговор на потом не было.

– Привет. Рив, ко мне только что приходила эта... женщина. Она наговорила о тебе кучу всяких нелепостей. Я просто... ну, просто подумала, что ты должен об этом знать. Если честно, она просто ненормальная. В любом случае, может, ты позвонишь мне и поговоришь со мной об этом? Я была бы тебе за это очень признательна. Пока.

Она повесила трубку и уставилась на телефон, молясь, чтобы Ривендж перезвонил ей как можно скорее.

***

Роф дал обещание Бэт, и сдержал его. Несмотря на то, что это было невыносимо.

Когда он и Братья покинули «Сал», он сразу направился домой в сопровождении двух тысяч фунтов личной охраны. Он нервничал, злился, у него чесались кулаки, но он сказал своей шеллан, что не будет сражаться после того, как с ним случилось маленькое «слепое» недоразумение, и он на самом деле не собирался этого делать.

Доверие – именно то, что подлежало восстановлению, а учитывая размер дыры, которую он проделал в их отношениях, ему придется приложить массу усилий, чтобы все вернулось на прежний уровень.

Кроме того, если он не мог сражаться, то оставалось еще кое-что, что он мог сделать, чтобы не слететь с катушек.

Когда Братья вошли в дом, и эхо их шагов с грохотом пронеслось по фойе, Бэт выбежала из бильярдной, как будто именно их прихода она так долго ждала. Роф и моргнуть не успел, как она прыгнула в его объятия, и это было так хорошо.

После торопливых объятий, она отступила назад, и, держа его на расстоянии вытянутой руки, внимательно оглядела.

– Ты в порядке? Что случилось? Кто приходил? Как…

Братья сразу заговорили, хотя и не о встрече, которая не произошла. Они делили территорию, чтобы поохотиться в те три часа, что у них остались на все про все.

– Пойдем в кабинет, – сказал Роф поверх шума. – А то я даже собственных мыслей не слышу.

Когда он и Бэт стали подниматься по лестнице, он крикнул своим братьям:

– Спасибо за то, что еще раз прикрыли мою задницу.

Разговоры затихли, и все повернулись к нему лицом. Последовало секундное молчание, Братья образовали полукруг возле подножия парадной лестницы, каждый сжал руку в огромный кулак. С громким боевым кличем, они опустились на правое колено и стукнули мощными костяшками по мозаичному полу. Звук был подобен удару грома, бою барабанов или взрыву бомбы – он разносился во все стороны, проникая в каждую комнату особняка.

Роф смотрел на них, их склоненные головы, выгнутые широкие спины, вытянутые мощные руки. Каждый из парней, отправляясь на эту встречу, был готов принять пулю за него, и так будет всегда.

За маленькой фигуркой Тора, выпрямив спину, стоял падший ангел Лэсситер, но в этот раз он не отпускал свои шуточки относительно подобного проявления верности. Вместо этого, он снова вернулся к разглядыванию треклятого потолка. Роф посмотрел на фреску с прорисованными на фоне голубого неба воинами, и не увидел ничего, кроме обычного изображения, которое, насколько он знал, было там всегда.

Возвращая свое внимание к Братьям, он произнес на Древнем языке:

– Нет сильнее союзников, ближе друзей, лучше и честнее воинов, которых мог бы собрать вокруг себя король, чем те, что сейчас со мной, мои братья и моя кровь.

Рычание прокатилось по рядам, когда воины поднялись с колен, и Роф кивнул каждому из них. Он не мог найти других слов, а горло резко перехватило, но, казалось, им и не нужно было ничего говорить. Братья смотрели на него с уважением, благодарностью и поклонением, и Роф принял сей щедрый дар с глубокой признательностью. Это был многовековой завет между королем и его подданными, обязательства, данные сердцем, и воплощаемые в жизнь, острым умом и сильным телом.

– Боже, парни, я люблю вас, – сказала Бэт.

Послышался разноголосый глубокий смех, а затем Голливуд сказал:

– Хочешь, чтобы мы снова пробили для тебя пол? Кулаки – это для королей, для королевы мы сделаем все кинжалами.

– Мне не хотелось бы, чтобы вы разнесли в щепки эту прекрасную мозаику. Но все равно, спасибо.

– Одно твое слово, и здесь останутся одни обломки.

Бэт засмеялась.

– Успокойся, сердце мое.

Братья подошли и поцеловали рубин на ее пальце, и после того, как каждый выражал ей свое почтение, Бэт нежно трепала ему волосы. Кроме Зейдиста – ему она просто нежно улыбнулась.