Сол Стейн - Другие люди

Я проглядел список членов Большого жюри в поисках знакомой фамилии. К счастью, Маскрив все еще входил в число присяжных. Ума не приложу, как человек может растрачивать свою жизнь. Он меня помнил.

— Мистер Маскрив, мне говорили, что Большое жюри намеревалось рассмотреть дело Уидмер, но газеты об этом ничего не сообщили.

— Видите ли, мистер Томасси, протокол мы подписали только сегодня.

Я постарался не выдать озабоченности.

— Тогда неудивительно, что в газетах еще ничего нет.

— И не будет. О-пи распорядился не информировать прессу.

— Это еще почему?

— По-моему, такого вопроса ему не задали. Вы же знаете, что такое Большое жюри. Если О-пи чего-то хочет, почему не пойти ему навстречу. Он же слуга народа.

— Да, конечно. Премного вам благодарен, мистер Маскрив.

— Всегда готов помочь вам, мистер Томасси. Мои друзья и я очень вас уважаем.

Я не стал загадывать, когда раздастся ответный звонок с просьбой оказать некую услугу, и перезвонил Франсине.

— Новости.

— Решение принято?

— Да.

— Когда?

— Вчера. Закрытое решение. То есть в газеты ничего не попадет.

— Это хорошо?

— Во всяком случае, у твоего отца убавится волнений. Не могу понять, к чему клонит Канхэм. Так или иначе, я полагаю, что твоего приятеля Козлака уже арестовали.

Черт, неужели я должен вставать в самую рань только потому, что какой-то идиот ошибся дверью? Я почувствовал, как Мэри выбирается из постели. И тут же она трясет меня за плечо и говорит, что пришел полицейский. Я продираю глаза и вижу копа, стоящего на пороге спальни. Я тряхнул головой, чтобы прийти в себя.

— Только не говорите мне, что я оставил машину у пожарного гидранта.

— Этого я не знаю, — коп не улыбается. В руке держит какую-то бумажку.

— Тогда в чем дело? — Я перекидываю ноги через край кровати, сажусь. — Мою бензоколонку ограбили?

— Вы арестованы, — отвечает коп и смотрит на Мэри.

— За что? — ахает она.

— Не за что меня арестовывать, — говорю я. — Я ничего не сделал.

— Одевайтесь, мистер Козлак, — торопит меня коп.

— Что он сделал? — спрашивает Мэри.

— Вы будете смотреть, как я одеваюсь? — добавляю я.

— Я отвернусь, — коп так и стоит в дверном проеме.

Я начинаю одеваться, а Мэри продолжает домогаться у полицейского, чем вызван его приход.

— Я должен доставить его в полицейский участок и посадить в камеру.

— За что, черт побери?! — кричу я, и на этот раз получаю ответ.

— Изнасилование. Большое жюри приняло решение передать дело в суд.

С давних пор я боюсь услышать новость, которая круто изменит всю нашу жизнь. Я представляю себе, как слышу слова доктора о том, что у одного из детей лейкемия, и тут же что-то взрывается у меня в мозгу. Все замирает. Ни один доктор такого мне не говорил. Никто из детей не болел ничем серьезным, но я боюсь лейкемии. Вот так же я отреагировала, когда коп сказал об изнасиловании. Послушайте, я не так глупа, чтобы не понимать, что иной раз мой муженек ходит на сторону. Все они такие, не правда ли? Но изнасилование? Ради чего? Я даю ему все, что он хочет, в любое время, даже когда у меня на то нет желания, так какого черта ему куда-то идти и кого-то насиловать?

Получается, я сама ответила на свой вопрос. Ему это не нужно, следовательно, он этого не делал, его подставили, это ошибка. Среди его знакомых есть люди, которые могут такое устроить. Тут я слышу, что дети проснулись, и иду к ним, чтобы сказать, что не надо выходить из комнаты, но уже поздно, Майк видит копа, и остается лишь надеяться, что он ничего не слышал. Я глажу его по головке и говорю ему: «Ложись в кровать, еще рано, я сейчас приду», — и плотно закрываю дверь. К тому времени Гарри уже оделся, чистит зубы, и я говорю ему, что не следует ехать в полицейский участок небритым. Коп просит Гарри поторопиться.

Когда он выходит из ванной, я даю ему стакан апельсинового сока. Он хочет выпить кофе, но коп заявляет, что нет времени, и они направляются к двери. Она закрывается за ними, а я чувствую, что сейчас сойду с ума, если не узнаю, что же произошло. Я открываю окно и, когда они появляются на улице, кричу: «Позвони адвокату!»

Гарри сердито зыркает на меня, и я понимаю, что меня слышат прохожие. Они смотрят, как он усаживается в патрульную машину. Все я делаю не так!

Мэри могла бы не разевать рта. Незачем соседям знать об этом. Все образуется. Когда трахаешь этих куриц, некоторые начинают кудахтать. Надо лишь понять, как выбраться из этой ситуации без потерь.

В машине копа ждет напарник. Он садится со мной на заднее сиденье. И напрасно он надел на меня наручники. Все равно я сижу, положив руки на колени, глубоко задумавшись. Мэри права. Я должен найти адвоката. Они знают, как обойти закон.

И тут я вспоминаю Тони Лудо, который буквально на ровном месте угодил в серьезную передрягу. Сами знаете, сидишь в баре, что-то говоришь женщине, оказавшейся рядом, она отвечает, слово за слово и, как бы случайно, ее рука касается твоей ноги, но ты понимаешь, что это означает, и просишь ее пригласить тебя в гости. Вот и Тони поехал к этой женщине, звали ее Энджи. Все шло, как положено, они выпили еще по паре бокалов, пообжимались, а потом перебрались и на кровать.

Тони говорит, что эта Энджи была совсем голодная. У Тони сильные руки, он гимнаст, любит работать на брусьях, поэтому и в постели он как бы зависает над женщиной, вгоняя свой член сверху. Так, он считает, женщине приятней, поскольку член трется о ее клитор. Энджи нравится то, что делает Тони, она кончает как бешеная, кричит от восторга, и Тони уже собирается спустить, когда слышит, как поворачивается ключ в двери. Слух у него, наверное, как у собаки. Я бы в такой момент ничего не услышал. Он спрашивает: «Что такое?» Энджи выскальзывает из-под него, а на пороге возникает мужик с ключами в руке. Тони понимает, что это муж Энджи, а тот спрашивает: «Почему ты не дала этому парню кончить», словно регулярно застает ее в постели с чужими мужчинами. Тони смекает, что лучше побыстрее убраться, одевается, а этот парень все шутит по его поводу. Тони предлагает ему заткнуться, и тут муж Энджи выходит из себя. Бред какой-то. На то, что Тони долбил его жену, он не отреагировал, а когда ему предложили заткнуться, озверел. Дальше, как рассказывал Тони, этот парень его толкнул, а Тони Лудо не из тех, кого можно толкнуть безнаказанно, так что он врезал этому парню в челюсть. Тот потянулся за чем-то острым, что лежало на столе, Тони, не желая, чтобы его проткнули, врезал еще, помните, я говорил, что руки у него сильные, гимнаст все-таки, и парень рухнул на пол. Женщина, конечно, в слезы, ее муж весь в крови на полу, а Тони — в дверь. Пришел потрахаться, а как все повернулось. Он возвращается в бар, и через полчаса там появляются копы, везут в полицейский участок и арестовывают по обвинению в убийстве, потому что муж Энджи отдал Богу душу.