Кристина Денисенко - Созвездие он-лайн неверности

Голос Мануила Александровича бодро меня поприветствовал, потом он поинтересовался, где я остановилась, и поставил в известность о небольших изменениях в культурной программе сегодняшнего дня:

10.00 – Открытие фестиваля в ДК студентов ОНПУ

– презентационные проекты,

– выступления членов жюри;

12.00 – конкурсная программа (с антрактом);

16.00 – спектакль «Безбрежный океан любви» в исполнении молодых начинающих актеров;

17.00 – награждение победителей (гран-при, лауреат, три дипломанта, и приз зрительских симпатий!).

Все указывало на то, что до начала запланированного творческого вечера времени оставалось немного …

— Люсьен, мы должны поторопиться, в 10.00 – начало фестиваля. Вы уже завтракали?

— Еще нет, и надеюсь, мы позавтракаем вдвоем?

— С удовольствием, только не в японском ресторане. Может, сходим в пиццерию? – предложила я.

— Не возражаю, – Люсьен снова заключил меня в свои объятья, на этот раз легонько поцеловав в губы, а потом глубоко вдохнул запах моих волос, предварительно опрыснутых французскими духами.

Поправив макияж, и поухаживав за своим страстным поклонником, вытирая влажной салфеткой кожу вокруг его губ, я взяла сумочку, положив в её кармашек листочек, оставленный Ириной. Затем мы покинули комфортный номер исторически важной одесской гостиницы «Пассаж».

… В пиццерии вкусно пахло хрустящими булочками и насыщенным ароматом кофе. Мы уже доедали свой завтрак, когда Люсьен вдруг потянулся за своей барсеткой из натуральной кожи в тон его коричневым туфлям. Он достал свою записную книжку и ручку, и я только успевала следить, как на чистый лист ложились строчка за строчкой его стихи.

— Послушай, что мне пришло в голову: «Весенней осенью из лета» – и песней строчки разлились…

— Ты писал обо мне?

— Ну, о ком же еще? Ведь это ты похожа на осень своими огненными волосами и карими глазами из-под пушистых черных ресниц. Но с твоим появлением все вокруг оживает. Ты волшебницей-весной разбудила в моем сердце спящую любовь, моя прекрасная Валенсия.

Его рука накрыла мою ладонь. Люсьен нежно поглаживал меня, словно не замечая обручального кольца. Как же мне хотелось снять это кольцо и не надевать никогда, чтобы оно не напоминало мне о предательстве.

— Спасибо за прекрасные стихи, за вчерашний вечер и незабываемую ночь, – я смотрела на него с восхищением, и он явно догадывался, какое пламя бушевало в моей груди.

— У нас впереди еще один вечер и еще одна ночь, – спокойным голосом говорил Люсьен, пытаясь скрыть волнение, но я чувствовала, что он не хочет со мной расставаться, так же как и я с ним.

— Еще один вечер и еще одна ночь. Это так мало…

— Мало. Поэтому мы должны встретиться снова, – он с надеждой смотрел мне в глаза, а я не знала, что и ответить.

Мы сидели у самого окна, мимо проходили одесситы и гости города, я их и не замечала, ходят себе и пусть ходят. Но когда на меня кто-то долго смотрит, я будто чувствую на себе чужие взгляды. А от недобрых взоров у меня появляется какое-то смятение и желание взглянуть недоброжелателю в глаза. Тогда был именно такой случай. Я встревожено посмотрела по сторонам, ничего и никого подозрительного не обнаружив. Люсьен заметил мою неспокойность, и тоже оглянулся назад через плечо.

— Что случилось? – он негромко спросил, поворачиваясь, как и я к окну.

— Мне кажется, за мной кто-то наблюдает.

И какое же было моё удивление, когда за стеклом появился, подсматривающий образ уборщицы Марии Григорьевны.

— И я даже знаю кто это.

Я пулей сорвалась с места, пытаясь догнать скрывающуюся за углом «интеллигентку» в порванном пальто. Люсьен побежал следом, а за нами два официанта. Видимо, испугались, что мы не оплатим счет за завтрак.

— Стойте, куда же вы? – кричали они, и нам пришлось остановиться.

— Кто это был? – Люсьен удивленно ждал ответа.

— Уволенная мной в понедельник уборщица. Но что она здесь делает? Неужели её нанял муж, чтобы она следила за мной и все ему докладывала? Это значит, Паулин уже возможно знает о наших прогулках под луной, – это были мысли вслух.

— Уважаемые молодые, интересные, а кто же оплатит счет? – один из официантов тряс перед нашими лицами толстым блокнотом.

— Одну минутку, – я хотела достать кошелек, но и в этот раз Люсьен не позволил мне этого сделать.

Мой поэт-поклонник снова рассчитался из своего кармана, и опять оставил щедрые чаевые, попросив прощения за сложившуюся ситуацию. Довольные пареньки в цветных фартуках с логотипом названия пиццерии тут же оставили нас в покое. А вот мне на сердце было по-прежнему неспокойно.

— Насколько твой Паулин ревнивый человек? – серьезно спросил Люсьен.

— Не знаю насколько, но если он узнает о нас, у меня будут большие неприятности.

— Ты уверенна, что та особа была именно уволенная тобой уборщица?

—На 100 %, это была она.

— Может, нужно разыскать её и предложить ей денег за молчание?

—Сомневаюсь, что это поможет. У меня остались об этой женщине дурные воспоминания, и я не хочу, чтобы весь остаток жизни она мне угрожала и доила, как дойную корову. Пусть будет, что будет, Люсьен.

— Я не хотел, чтобы у тебя были проблемы из-за наших отношений, Валенсия.

Люсьен еще что-то хотел сказать, но его остановила. Я обняла его посреди Дерибасовской, не замечая ни прохожих, ни стука моросящего дождя, прильнула к его сильной груди, стараясь тем самым успокоиться. Его ласковые руки обнимали меня, горячее дыхание обжигало кожу, он утешал меня, шепча на ушко «все будет хорошо». И уже через несколько минут, мы торопились на троллейбусную остановку, чтобы не опоздать на открытие поэтического фестиваля.