М Автор неизвестен - Халиф на час

Потом Масрур вернулся к халифу и Ситт Зубейде и рассказал им обо всем, что видел и наблюдал: что его невольница Наджмат ас-Субх умерла, а Абу-ль-Хасан сидит у нее в головах и плачет по ней, хлопая себя по щекам, и пребывает в самом жалостном положении. И халиф упал навзничь от хохота, смеясь над Ситт Зубейдой, и сказал евнуху: «О Масрур, слава Аллаху, мы выиграли у твоей госпожи ее большой дворец и он стал моей собственностью, ибо мы побились об заклад, что если мои слова правильны, и Абу-ль-Хасан здоров, и это невольница умерла, я возьму у нее большой дворец, а если окажется, что ее слова — правда и что умер Абу-ль-Хасан, а невольница здорова, я подарю ей дворец в саду Бустан аль-Хульд. А раз ты видел, что это невольница умерла, то, слава Аллаху, ее большой дворец стал моим. Ну, что скажешь, Ситт Зубейда? Будешь еще возражать и говорить: «Абу-ль-Хасан умер, а моя невольница невредима»? Видишь, мои слова правильны. Ну что, ты теперь довольна? Ведь твой большой дворец стал моим, как мы договорились». — «О повелитель правоверных, — отвечала Ситт Зубейда, — ты думаешь, что выиграл заклад и обыграл меня, по свидетельству проклятого раба и лгуна? Как это я поверю ему, а сама себе не поверю! Я только что видела свою невольницу вот этими глазами». И евнух Масрур воскликнул: «Госпожа, смилуйся надо мной! Клянусь жизнью моего господина, повелителя правоверных, и твоей жизнью, госпожа, — а ты знаешь, что твоя жизнь мне дороже всего на свете, — это невольница Наджмат ас-Субх умерла, а Абу-ль-Хасан сидит и плачет над ней, и состояние его самое горестное». — «О проклятый, о дно котла, о лгун, — закричала Ситт Зубейда, — так, значит, ты правдивей меня! Но погоди, урод толстогубый, я сейчас тебя осрамлю!» — И она захлопала в ладоши, и явились все ее невольницы, которые присутствовали, когда пришла Наджмат ас-Субх, плача, и сообщила, что умер Абу-ль-Хасан, и Ситт Зубейда сказала им: «О мои служанки, дочки, заклинаю вас жизнью вашего господина, повелителя правоверных, и моей жизнью, скажите, кого я утешала и кто умер?» И все невольницы отвечали: «Госпожа, мы видели, как приходила твоя служанка, наша сестра, Наджмат ас-Субх, плача и ударяя себя по щекам, и говорила, что ее муж, Абу-ль-Хасан, умер, и ты ее утешала и успокаивала и подарила ей кошель, полный золота, и отрез шитой золотом материи, чтобы она справила поминки по Абу-ль-Хасану и разлучилась с его душой». И Ситт Зубейда обернулась к евнуху Масруру и сказала ему: «О проклятый, вот как ты умеешь отличать мертвого от живого! Смотри и слушай — вот сколько девушек обличают тебя во лжи!» — и Ситт Зубейда принялась ругать Масрура, и Когда халиф увидел, как Ситт Зубейда гневается на его раба и бранит его, он принялся над ней смеяться и воскликнул: «Клянусь Аллахом, разум у женщин то пропадает, то появляется! — Потом он обратился к Ситт Зубейде и молвил: — Ситт Зубейда, этот раб сейчас пришел от Абу-ль-Хасана и видел, что это невольница умерла. Он поклялся моей и твоей жизнью, а ведь он знает, что если бы он дал клятву ложно, я отрубил бы ему голову. И все-таки ты упрямишься и говоришь, что умер Абу-ль-Хасан!» — «О повелитель правоверных, — воскликнула Ситт Зубейда, — ты не иначе как сговорился с твоим рабом дразнить меня и мне возражать! Но клянусь великим Аллахом, я не могу вам в этом уступить и не могу поверить, что умерла моя невольница, ибо незадолго до того, как ты ко мне пришел, она была у меня и говорила, что ее муж, Абу-ль-Хасан, умер. Чтобы посрамить этого проклятого, лживого раба, я пошлю кого-нибудь из моих надежных служанок». И Ситт Зубейда позвала одну из своих старших невольниц, домоправительницу, и сказала ей: «Сходи во дворец Абу-ль-Хасана и посмотри, кто из них умер — моя служанка Наджмат ас-Субх или Абу-ль-Хасан, и поскорее возвращайся, принеси мне весть». А Абу-ль-Хасан слышал все, что происходило между халифом и Ситт Зубейдой, и слышал, как она послала одну из своих служанок выяснить истинную суть дела, и когда он увидел, что старая служанка идет, чтобы посмотреть, кто из них умер, он тотчас же поспешил притвориться мертвым, а Наджмат ас-Субх принялась плакать о нем и бить себя по щекам. И когда она так сидела, старая служанка вошла и увидела, что Абу-ль-Хасан мертв, а его молодая жена Наджмат ас-Субх сидит у него в головах, и плачет, и бьет себя по щекам. Увидев Наджмат ас-Субх в таком состоянии, старуха принялась ее утешать и жалеть и сказала: «О доченька, всем нам не избежать смерти. Но прокляни, Аллах, евнуха Масрура!» — «Почему?» — спросила Наджмат ас-Субх, и старуха ответила: «Потому, что он пошел и сказал халифу, что это ты умерла, а Абу-ль-Хасан здоров. И между повелителем правоверных и Ситт Зубейдой возник спор, причиной которого был этот проклятый лгун, и халиф говорил, что это ты умерла, а Абу-ль-Хасан здоров, а Ситт Зубейда говорила им противоположное, и они послали Масрура выяснить правду в этой истории, и он пошел, и вернулся, и сказал, что Абу-ль-Хасан здоров и что это ты скончалась и преставилась к милости Аллаха. И между халифом и Ситт Зубейдой началась перепалка, и они послали меня раскрыть истину в этом деле». — «Ах, если бы я умерла вместо моего возлюбленного Абу-ль-Хасана! Будь это так, ты не видела бы меня в столь горестном состоянии!» — воскликнула Наджмат ас-Субх, и старая служанка быстро вышла, радостная, чтобы сообщить обо всем своей госпоже Ситт Зубейде, и думала она, что раздобыла верные вести. И она вошла к халифу и Ситт Зубейде, радостно смеясь, и Ситт Зубейда сказала ей: «Ну, рассказывай, что ты видела! Кто из них умер?» — «Клянусь твоей жизнью, о госпожа, я видела, что Абу-ль-Хасан мертв и лежит на земле с лицом, повернутым к кыбле, и тюрбан спущен у него на глаза, а твоя служанка Наджмат ас-Субх сидит, и плачет над ним, и бьет себя по щекам, и состояние ее самое горестное», — ответила старуха, и Ситт Зубейда крикнула ей смеясь: «Горе тебе, говори нам правду!» — «Клянусь жизнью повелителя правоверных, — воскликнула старуха, — если я лгу, говоря эти слова, пусть он отрежет мне голову».

А Масрур ожидал, что старая служанка принесет весть, что, как он сам видел, Наджмат ас-Субх умерла, а Абу-ль-Хасан жив, и он оправдается перед Ситт Зубейдой. Когда же старуха пришла и рассказала, что она видела, и поклялась жизнью повелителя правоверных, Ситт Зубейда обернулась к Масруру и сказала: «О проклятый, ты научился лгать, чтобы угодить твоему господину. Смотри, как ты теперь осрамился!»

Масрур не мог стерпеть такого унижения от Ситт Зубейды, после того как он своими глазами видел, что Абу-ль-Хасан здоров, а Наджмат ас-Субх мертвая. Услышав, как старая невольница поклялась жизнью повелителя правоверных, что Абу-ль-Хасан умер, а Наджмат ас-Субх здорова, он вышел из себя и закричал: «Старая греховодница, я своими глазами видел, что Абу-ль-Хасан здоров, и наш владыка, повелитель правоверных, тоже его видел. Значит, мы оба лжецы? Ха-ха, проклятая! — И он обернулся к халифу и сказал: — Клянусь жизнью твоей, о господин, эта проклятая врет, и она заслуживает того, чтобы ей отрезали нос. У-нее зубов нет, чтобы есть хлеб, где же у нее смекалка, чтобы отличить живого от мертвого?» И халиф засмеялся его словам, а старуха, услышав речи Масрура и его поношения, не могла их стерпеть, так как своими глазами видела, что Абу-ль-Хасан мертвый, а служанка Наджмат ас-Субх здорова, и сидит, и плачет над ним, и закричала: «О злополучный раб, тебе нет упрека, так как тебе залепили клеем губы и они не дают тебе говорить правду!..» А Ситт Зубейда с халифом стали смеяться над старой служанкой и рабом Масруром, и когда Масрур услыхал, как его бранит старая служанка, он огорчился, и заплакал, и обернулся к халифу, и сказал: