И. Бондарь - Барышни и крестьянки

Как я и ожидал на охоту собрались все окрестные господа. Двор гудел от радостных возгласов, ржания лошадей да собачьего лая. Господин Л-ский встретил меня и пригласил подкрепиться к накрытому прямо во дворе походному столу. Стакан водки приятно меня взбодрил и я легко преодолев некоторое смущение присоединился к остальным гостям.

Рог затрубил и вскоре мы уже неслись по припорошеным снегом полям. Человек 30 господ, да еще пол сотни холопов. Признаюсь, вначале я видел перед собой лишь спину впереди скачущего, но вскоре изловчившись я вырвался в голову колонны и смог насладиться этой безумной скачкой.

"Подняли!!!"

Этот возглас придал дополнительные силы охотникам и все ринулись вслед серой точке. "Здоровый! "

Волк кинулся в заросли кустарника стараясь уйти. "Не отставать!" "В лес уйдет – упустим!" Неслось со всех сторон. "Ничего из леса его выгонят! Мужики там!" Однако зверь метнулся к болоту и исчез словно призрак. Несколько всадников кинулись за ним, но лошади не стали идти на верную погибель и остановились у края болота. Чертыхаясь я повел коня вдоль кромки топи, но тут удача окончательно отвернулась от меня и конь сбросил меня в вязкую грязь.

Долгожданная охота закончилась так и не успев как следует начаться. Несколько человек, что последовали моему примеру также оказались в грязи. Особенно не повезло полковнику С. При падении он сломал себе ногу и теперь лежал на земле проклиная всех и вся.

Л-ский был страшен. Забыв все условности он с ружьем бегал по двору. "Я говорил стоять у болота!!! Убью скоты!" Мужики, знавшие крутой нрав хозяина стояли не живы не мертвы. Екатерина Л-ская и не пыталась унять мужа проводила нас в дом, где уже был сервирован стол с обильной закуской и водкой. Стоит сказать что не все приняли приглашение и за столом нас было человек пятнадцать. Справа от меня сидел здоровяк Федор тридцати лет от роду, весельчак и пьяница. Слева Егор – сын полковника С. Дам за столом было две. Во первых пышнотелая хозяйка дома сорокалетняя Екатерина Львовна. Чуть поодаль от нее сидела ее дочь 18 летняя Маша, девица заметная и как твердила молва питавшая некоторую слабость к мужчинам.

Эх водка! Хороша! Холодная, да еще с перчиком на дне. Пить такую в радость душе, да и для кишок полезно.

После рюмки-другой, за столом воцарилось привычное в таких случаях веселье. Федор широким жестом приглашал налить по следующей, сопровождая приглашение прибаутками так, что отказаться было уж совершенно не возможно. Да и зачем отказываться. Охоты не получилось, а что же кроме водки смоет с души тоску по развлечениям. Раскрасневшаяся от жары Екатерина Львовна уже опустила декольте несколько ниже чем допустимо в обществе и несколько пар мужских глаз похотливо следили как при каждом вздохе колышутся ее холеные полные груди.

Дочь ее уже пол часа не сводила глаз с черноволосого красавца Егора. Последнего, однако, более беспокоила судьба пострадавшего родителя и страстных взглядов Маши он не замечал.

– Даниил Степанович, неужели вы так просто спустите мужикам за их ротозейство? – Вопросы обращенные к недавно пришедшему Л-скому, заставил всех обратить внимание на говорившего.

Стоит сказать, что об усадьбе помещика К ходили самые жуткие вести. Все знали, что в обращении с мужиками он был лют в чем многие из присутствующих могли неоднократно убедиться.

– Выпорю всех к черту. Пусть знают. – Мрачно пробурчал Л-ский.

– И Вы, дорогой Даниил Степанович, считаете это достаточным? Посудите сами. Им к порке не привыкать. Полежат чуток под плетью, а потом глядишь и вновь ничему не научаться.

– Вот-вот надо за такое как следует наказать. – Егор решил вмешаться в разговор. – Не гоже, чтобы господам охоту портить.

Остальные гости стали с интересом слушать завязавшуюся беседу. По лицам многих было видно, что они не прочь увидеть экзекуцию. Большинство из них пороли своих крестьян и многим это со временем стало доставлять удовольствие.

– Ну что-ж раз так, то и впрямь стоит придумать кару посерьезней. – Л-ский вполне осознал, что хотят видеть гости.

Не прошло и часа как в гостиную привели трясущегося от страха Василия, что командовал загонщиками. Вместе с ним привели и всю его семью. Жену – тридцати пяти лет от роду и двух дочерей – тринадцати и десяти лет. Василий понимал, что его будут пороть и сделают это прилюдно на глазах его детей. Бессильная злоба охватила его. Он смотрел то на скамью с прикрепленными к ней кожаными ремнями, то на ухмыляющиеся рожи конюха и трех его подручных.

– Ну, сымай портки. Да пошевеливайся господа ждут. – Конюх указал рукой на скамью.

Василий снял рубаху, но штаны снимать не стал. Помощники конюха тотчас завернули его руку за спину, резким движением спустили его штаны и уложили лицом вниз на скамью. Конюх также сбросил рубаху. Его крепкие, словно литые мускулы, словно магнитом притягивали взоры Екатерины Львовны и Маши.

Поплевав на ладони конюх взял плеть и со всей силы хлестнул ей по спине Василия отчего на ней тотчас вскочил багровый рубец. Мужик взвыл от боли. Его жена и старшая дочь закрыли лицо руками, а младшенькая заплакала в голос. Помощники конюха заметили это и, отвесив по увесистой оплеухе, заставили их смотреть за происходящим. Василий выл от боли тщетно стараясь вырваться из крепких кожаных ремней. Из его ран выступали капельки крови.

– Так что сукин ты сын. Прощения проси. – Крикнул Л-ский Василию.

– Барин, батюшка. Не виновен я. Он по бревнам, что вчерашней бурей повалило убег.

– Не виновен!!! Ты не виновен!!! – Голос Л-ского гремел как раскаты бури. – Ну что-ж раз не хочешь по-хорошему, то придется не только тебя наказать. – Л-ский дал знак конюху и тот криво ухмыльнувшись стал отвязывать Василия.

– Барин не надо. Прошения прошу. – Вопил испуганный Василий, но было уже поздно.

Помощники конюха сбросили Василия на пол, предварительно накрепко скрутив его руки веревкой. Л-ский велел налить всем водки и сам первый взялся за рюмку.

Я смотрел на возбужденных гостей и мне вдруг вспомнилась книжная иллюстрация – римский амфитеатр, гладиаторы и такие же как у этих гостей, лица зрителей.

Тем временем конюх только что выпивший стакан водки с барского стола подошел к бледной Елене, жене Василия, и схватив за волосы потянул ее к скамье.

Дети пытались остановить его, но тотчас были оторваны. Помощник конюха задрал подол ее платья и перевязал его на талии ремнем. Елена не могла закрыть свои интимные места руками и гости сидевшие за столом могли вволю рассматривать ее крепкие круглые ягодицы. Конюх повернул ее лицом к гостям и взору присутствующих открылся черный треугольник лобка. Мужчины сидевшие в конце стола привстали, чтобы лучше видеть происходящее.