М.С. Валентайн - Страсть Селии

Не успела танцовщица преподнести тело удобным для младшего Хардвика способом, как тот бросился к разверзшейся щели ее ягодиц, причем его язык по-волчьи высунулся, чтобы коснуться оранжевого входа между ними. По какой-то причине ему показалось, что он будет делать это не столь охотно — может быть, даже испытает отвращение к своим стремлениям, поскольку анус принадлежал не его изящной возлюбленной, а чужой женщине. К его удивлению, реакция получилась совершенно противоположной. Он чувствовал лишь необузданное сладострастие, когда подмигивающее отверстие заманило его язык, суля массу удовольствий. Колин надеялся, что непостоянная женщина, которой он хотел отомстить, войдет в эту комнату и обнаружит — ее возлюбленный засунул покрытый слюной язык в задницу другой женщине (раньше он совершал такое развратное действо только с робкими маленькими губками Селии). Намерения Мартины тоже были далеки от робости. Ее мандарин схватил пришедший в гости язык с удивительной силой, которую породили бесчисленные встречи с членами, пальцами и, разумеется, языками. Да и исполнительница канкана не скрывала, что предпочитает последний отросток, а тот, что, сейчас вторгся через ободок ее заднего отверстия, не разочаровал ее.

Раскрасневшись от волнения и немалого конфуза, Колин отдавался этому знойному соблазну, все время проклиная своего кузена, действия которого в конце концов и стали причиной того, что он загнал язык в заднее отверстие незнакомой женщины. Спустя несколько мгновений после того, как одни мускулы впервые обласкали другие, он невольно начал сравнивать опытный экземпляр, с которым сейчас имел дело, с тем, который стал ему знаком в результате нежной интимности — он сравнивал ароматы, поверхности, температуру и вкус. Честно говоря, оба очень приходились по вкусу языку, хотя по-разному. Ибо стало известно, что исполнительское искусство Мартины не сводилось лишь к тому, чтобы повыше задрать ноги.

Колин начал чувствовать, что действует какая-то сверхъестественная сила, все глубже затягивающая его язык в мерцающую бездну ануса француженки, словно пытаясь проглотить его до самого корня. Хотя розовый портал, принадлежавший Селии, доставлял ему подобные радости, его язык никогда не всасывали с такой яростью. Однако он противопоставил этому еще большую ярость, пользуясь своим языком как боевым оружием. Разве это не была всего лишь битва за обладание молодой женщиной, которая превратила каждого в доме с закрытыми ставнями, включая его на вид неприступного кузена, в раба похоти и любви? Колин не знал, удастся ли им когда-нибудь пережить это кровопролитие.

Возможно, к таким крайностям рогатого Хардвика подталкивал уже не вкус мести, а вкус того, что щедро доставалось другим. Легкость, с которой Мартина владела своими конечностями, говорила о том, что она имеет значительный опыт в подобного рода встречах. Без малейших признаков смущения она уперлась натренированными танцами ногами в самую высокую часть передней спинки кровати, и колени таким образом оказались рядом с мочками ее ушей. В итоге задница торчала под острым углом, а полушария раздвинулись и предлагали оранжевую скважину ануса тому, кто желал исследовать его сладострастные свойства. Чтобы еще больше подчеркнуть свои уникальные способности, она ухватилась за ягодицы и раздвинула их с такой силой, что выбритое отверстие между ними, казалось, находилось под угрозой разрыва.

Оказалось, что это любимая поза танцовщицы, и как раз перед ней не смогли устоять зрители ни мужского, ни женского пола. Эти причудливые движения не только раскрывали ее заднее отверстие и окрестности для вторжения различными способами, но служили также и другим целям. Мартина обожала трогать себя и впитывать собственный сексуальный аромат. В довершение всего она просунула голову между собственных бедер, обеспечивая устам доступ к пунцовому язычку плоти, выступавшему из губ женской прелести. Какое это счастье — родиться такой гибкой, ибо какая женщина станет утверждать, что может принять член джентльмена в заднице в то время, как сама посасывает собственный клитор? Воистину, ее репутация возникла не на пустом месте!

Исполнительница канкана обнаружила свои необычайные способности в раннем возрасте, когда девочки еще бегают вприпрыжку с развевающимися косичками, а затем собираются вместе и хихикают над местным пижоном. У Мартины не было времени для таких юношеских шалостей; в ее голове зародились планы, а в них не входило оставаться в деревне, где она родилась, и работать в семейной лавке на рынке или, когда она станет взрослой, выйти замуж за какого-нибудь щеголя Лотарио, имевшего мало перспектив и еще меньше ума в голове, чем денег, звеневших у него в кармане — звеневших по крайней мере до тех пор, пока тот не потеряет все до последней монеты в какой-нибудь нечестной азартной игре. Рыжеволосой красавице незнатного рода было суждено танцевать на парижской сцене. И она сделает все, чтобы оказаться там.

Мартина не испытывала недостатка в джентльменах, — у нее было даже несколько леди — желающих наполнить дамскую сумочку танцовщицы франками в обмен за возможность увидеть ее особые таланты. Как раз эти обеспеченные и умудренные опытом дамы познакомили деревенскую девушку с наслаждениями, которые можно получить, вторгаясь в ее заднее отверстие. Разумеется, такие вторжения случались лишь после того, как язык предварительно смазывал его — эту любовную прелюдию Мартина обожала больше всего, особенно, когда ее начинала другая женщина. По ее мнению, мужские ласки, какими бы приятными они ни были, не могли сравниться с первыми робкими касаниями языка, которые перерастали в отчаянное страдание. Не требовалась мудрость, накопленная многими годами, дабы понять, что запрещенный характер этой проделки побуждал женщин действовать с отчаянной свирепостью которая не встречается даже у самых необузданных мужчин. Эти порождающие наслаждения странствия вынудили Мартину удалить рыжие усики, окружавшие чувствительную ложбину. То же самое она проделала и с более традиционными областями, вызывающими эротический интерес. Такое возбуждающее обнажение лишь прибавило популярности молодой женщине, а это известие быстро распространялось в определенных кругах. Мартина вдруг обнаружила, что стала желанной гостьей.

Честолюбивая женщина никогда не могла подумать, что склонность ее тела как угодно изгибаться в конце концов станет визитной карточкой к успеху. Хотя танцы стали главным способом добывания хлеба насущного, Мартина тем не менее не забывала и о других увлечениях. В Париже не было салона, который не оказывал бы ей гостеприимство. Делалось много щедрых обещаний, чтобы заручиться ее несравненным присутствием, предлагалась праздная жизнь, если она только согласится. Однако Мартина считала себя свободным человеком и предпочитала отдавать свое время тем, чьи сладострастные ухаживания ценила больше всего. Регулярное посещение элегантного салона одного мужчины с благородным именем и членом привело танцовщицу в Прованс, где она наслаждалась не только собственными устами, но также устами приятного англичанина, не менее симпатичный родственник которого часто захаживал в упомянутый Парижский салон.