Андрей Афантов - Сатир и Муза

– Я просто тебя люблю, мой цветочек! Или не просто, а феерически люблю. Вот и получается феерически.

– Всё равно как-то страшно. Слишком ты «су-перский».

– О чём ты думаешь? – снова спросила она.

– О твоём техосмотре, – Алексей произнёс эту фразу голосом строго мужа.

– В смысле?

– Тебе его не пора проходить?

– Ну, залезь в сумку и проверь, – Ольга подыграла ему, изображая послушную жену.

Алексей неуверенно коснулся её сумки. В отсеке для документов под застёгнутой «молнией» он почему-то обнаружил прокладки и растерялся, не зная, где же искать талон техосмотра?

Ольга расхохоталась над его сконфуженным видом и нашла талон сама.

– Теперь, когда ты меня бросишь, я всё равно буду знать: у меня было Поле!

Алексей заметил, что слово «поле» она произнесла с большой буквы, но его задела категоричность формулировки: «Когда ты меня бросишь». «Ведь могла сказать: «если»? Что у неё в голове?»

– Зачем ты так? С чего ты взяла? Я не смогу без тебя.

– А! – она беззаботно махнула ручкой. – Три месяца – и забудешь меня. Время лечит!

Он только отрицательно замотал головой так энергично, что затылок захрустел будущим отложением солей.

Зазвонил мобильник Звонарёва. Алексей посмотрел на имя звонившего: Света. Он слушал звонок и смотрел. «Эх, не вовремя!» – Алёша понял, что пауза затягивается, а Ольга с холодным интересом ждёт, как и что он ответит?

– Алё! – решился Алексей. Трубка ничего не отвечала, только пыхтела и сопела. В душе Алёши стремительно потеплело. – Лиза, это ты?

– Папа…. А ты где?

– На работе, – принялся врать Лёша дочери, предполагая, что в днях недели ребёнок не разбирается.

– А что ты делаешь?

Алексей встретился с глазами Олечки, ему стало чудовищно стыдно:

– К вам собираюсь…

Капелька засопела. Утратила интерес к разговору. Видимо, занялась чем-то более интересным.

– Я скоро буду! – нажав отбой, он побоялся снова смотреть на Олю. Алёша догадывался, что сейчас происходит у той в душе.

Всю обратную дорогу Оля молчала, на его прощальный поцелуй не ответила.

– Я ведь хорошая? – полувопросительно сказала она, подняв глаза на Звонарёва, который уже собрался пересаживаться в свою «эмэльку».

– Хорошая, – он задержался на сидении, и Оля заметила, что Алексей сделал эту заминку через силу, мысленно он уже был в пути в К. Олечке стало ещё тоскливее.

– Ну, не кисни, – хмуро бросил Лёша, его голос прозвучал пренебрежительно и фамильярно. Ему эта интонация не понравилась самому, и он окончательно расстроился. – Не хочется расставаться перед отпуском в таком настроении. Правда?

– Да, конечно, – согласилась Олечка. «Он ведь прав, но на душе как-то не очень. И, натрахавшись, любимый мужчина спешит к семье. Домой. Тошно».

Ольга сама уезжала в отпуск на неделю позже Звонарёва, и ей предстояло всю эту неделю прожить с подобными мыслями. «Фу!»

2003 год, 6 июля, воскресенье, день.

– Папа! Не наступай! – совершенно счастливая Капелька уцепилась обеими руками за колени Алексея, просунув голову между его ног. Сейчас она следила за тем, чтобы Звонарёв, гулявший с ней по фойе торгового центра, не наступал между плитками, которыми был выложен пол. Звонарёв помнил эту игру ещё из своего детства.

– Ну, папа! Нет! – верещала Лиза, видя, что Алексей специально наступает на швы!

– Хорошо-хорошо! – Звонарёв уступил, а из магазина выглянула Светлана.

– А вот это платье нравится?

– Предыдущее было лучше! – вообще-то Звонарёвы пришли всей семьёй купить Лизе домашние тапочки и вот уже два часа бродили по торговому центру. Но Капелька ещё не умела радоваться маминым обновкам – вместо этого она направляла Алексея к шкафам, верхние полки которых казались дочке таинственными. Ей хотелось разглядеть их с высоты папиного роста. Она скучала по отцу, Алексей скучал по ней – и они были в восторге друг от друга.

– Папа, а вот так можешь? – Лиза прыгнула далеко вперёд и лукаво обернулась, вызывающе глядя на него.

– Могу! – Звонарёв прыгнул и удивился, какие длинные у него ноги: уж очень легко он побил дочкин рекорд.

Капелька тут же перестроилась:

– А пойдём вон туда!

– А мама?

Вместо ответа Капелька протянула к нему обе руки, просясь на ручки. Алексей подхватил её.

– Туда! – дочь показала рукой в сторону ювелирного магазина.

– Мы ж там только что были?

– Ещё хочу! – Лиза там разглядела симпатичное колечко со всеми видами бриллиантов – всего за сорок шесть тысяч рублей. Родители переглянулись. Света – со смущением, Алексей – с гордостью: «У девочки хороший вкус!» Лиза запомнила реакцию мамы-папы и хотела её повторения.

– He-а, хватит, – Алёша зашептал её доверительно в ушко. – То колечко очень дорогое! Пойдём лучше на маму посмотрим!

Чувствуя, как прижимается к нему трепещущее детское тельце, Алёша вдруг подумал, даже остановился: «А ведь это и есть счастье!» И ему стало грустно, как будто он только что потерял Олечку.

2003 год, 9 июля, среда, день.

Ольге стало интересно, кто работает с её положением в отсутствие Звонарёва. Карена смутило её появление. Из его несвязных реплик стало понятно, что, кроме Алексея, регулирующие документы в казначействе никому не интересны. Но дальше…. Все компьютеры Звонарёва были включены, Карен пытался разговаривать по обоим терминалам REUTERS [31] , своему и начальника, и, отталкиваясь от стола Алексея, он коснулся мышки основного неторгового компьютера. Screen-saver отключился – и…

Вместо обычного пейзажа с туманом на Олю взглянули глаза Алексея, только детские. С обоев рабочего стола улыбалась маленькая девочка. «Капелька», – догадалась Ольга, и целая буря чувств обрушилась на неё. Стыд, боль, сожаление, металлическая горечь во рту, снова боль промелькнули калейдоскопом – девушка растерялась. Её присутствие в этом зале затянулось, хотя никто из сотрудников казначейства Олю не замечал: работы было много. Понимая это и не маскируясь, Олечка понуро побрела к выходу. Она вдруг по-другому подумала про жену Алексея. И ей стало чудовищно жалко семью Звонарёва. И опять стыдно. «Краду его у них», – дальше мысль выстраиваться не захотела. Ольга заплакала. Словно только что она упёрлась в какой-то барьер, который не могла преодолеть. «Никогда не смогу!»

2003 год, 21 июля, понедельник, утро.

Звонарёв знал, что Карпова ещё не вернулась из отпуска. Он невыносимо соскучился по ней, и трёхнедельный запрет на эсэмэс-переписку тяготил его. Ольга снова снилась ему. Сам он возвратился из отпуска с твёрдым ощущением: «Чертовски хочется на работу!»

«Значит, отдохнул! Интересно, а почему так? Ведь дело – в ней! Я тоскую по Ольге. И жена сделала для этого всё». Алексей загрустил. Их отпуск в Турции начался очень хорошо, но Светланы хватило дней на пять. Дальше она принялась изводить его, и Алексей старался побольше гулять с Капелькой, оставляя супругу одну на пляже. Дочка не понимала, почему ссорятся мама с папой, но Алёшу трогательно по-детски жалела. А вот Алексей, напротив, за последние полгода взросления Елизаветы стал замечать, что ему трудно и скучно играть в девчачьи игры. Как обычно в последнее время, растущую трещину в семейных отношениях он заклеивать не стал. Придирки Светланы вызывали у него апатию. Присказка «будь что будет» звучала в Алёшиной голове всё чаще.

В почтовом ящике ждали два зашифрованных письма от Оли, датированных 10 и 12 июля.

Читать дальше