Кресли Коул - Лотэр

Реджин Лучезарная — одна из самых воинственных валькирий. Реджин, Лотэр, Тадеуш и Чейз объединили силы и отнюдь не дружной и весёлой компанией выбирались с острова-тюрьмы. Лотэр спас им всем жизни в обмен на клятвы Чейза.

«Если Меченосец выживет, отправится прямиком в мою книгу должников».

Всего беглецов тогда было шестеро, и они провели в бегах неделю, плечом к плечу сражаясь с общими врагами. Пока Лотэр не заключил сделку с неприятелем, чтобы в последний момент обмануть всех и оставить врагов с носом.

— Я увидел открывшуюся возможность и использовал её, — задумчиво проговорил Лотэр. — Ну, а Чейзу Реджин простила его прегрешения?

Прежде чем Чейз вспомнил, что был влюблён в валькирию в прошлой жизни, он, следуя приказам Веба, пытал Реджин. Глядя прямо в глаза своей женщине, Меченосец ввёл ей яд, вызывающий адскую боль.

Впоследствии он горько сожалел о случившемся, его поглотило чувство вины.

— Реджин всегда знала, что Дейз в глубине души не был злом, — заметил Тадеуш. — А вот насчёт вас она уверена в обратном.

Лицемерка. Сама наверняка убила тысячи бессмертных Ллора за свою долгую жизнь. И её за это боготворят. А Лотэр? Лотэра за то же самое мешают с грязью.

— Надеюсь, фокус с вашей кровью всё же сработает в случае с Дейзом, — продолжил Тадеуш. — Если вы спасёте ему жизнь, они будут вынуждены вас простить, ведь так?

— Знаешь, твоя наивность меня убивает, — пробурчал Лотэр.

К тому же, далеко не каждый мог пережить обращение.

Тадеуш мрачно кивнул.

— Наслышан я о вас, мистер Лотэр. И хоть бы кто слово хорошее сказал. Я каждый раз за вас заступаюсь, но почему-то добрая половина бессмертных о вас действительно скверного мнения.

— Справедливости ради, я бы установил соотношение ближе к девяноста процентам. И их мнение обо мне вполне соответствует действительности. — Лотэр благополучно насолил большинству из них самым предосудительным образом. — Заступаясь за меня, ты только выставляешь себя совершенно несведущим или откровенно глупым…

Вампир умолк и отвлёкся, некстати подумав о доме.

«Как же тянет обратно, к Невесте».

Эта мысль повлекла за собой другую. Почему сейчас Лотэр чувствует себя настолько привязанным к своей женщине? Раньше он с лёгкостью держался вдалеке от неё. Теперь же сходит с ума, расставшись с ней на сущие мгновения.

«Проклятье».

— А ещё, Реджин сказала, ваши красные глаза означают, что вы сходите с ума.

— Несомненно, она выразилась намного красноречивее.

Реджин была ещё той хабалкой, которая вечно дерёт глотку, где ни попадя, считая себя донельзя остроумной.

Тадеуш провел рукой по тыльной стороне шеи.

— Если дословно, она сказала: «Ой, только посмотрите на меня, я — Лотэр, я — весь из себя такой мужик, чистое зло, упасть-не-встать». Или что-то вроде того. Она ещё сказала, что вы станете ещё более чокнутым, чем Никс. Это правда?

Всезнающая Никс, валькирия-прорицательница. Его заклятый враг на протяжении тысячелетия, она расстроила больше планов вампиров, чем предсказатели всех остальных фракций вместе взятые.

— Никто не может быть безумнее Никс. — Она была совсем плоха, гораздо хуже Лотэра. Оставалось лишь гадать, не увидела ли она в своих видениях его Саройю. Единственное, что радовало: Никс уже настолько тронулась, что часто просто забывала о своих видениях.

А если она всё-таки помнила? Может, в эту самую минуту Никс плетёт против него тайный заговор?

«Белая королева на шахматной доске, вплотную приближающаяся к чёрному королю…»

— У вас глаза меняются каждую секунду, — пробормотал Тадеуш. — Они выглядят хуже, чем раньше.

«Мне неспокойно, когда приходится оставлять Невесту одну».

За ним постоянно охотились наёмные солдаты и убийцы из всех фракций. Каждый из его кровных должников рано или поздно посылал своих лучших воинов за головой Лотэра.

— Издержки профессии. Зато сколько преимуществ, ты себе не представляешь.

— Я не понял, мистер Лотэр.

Да, теперь они точно нацелятся на его Невесту. Он напомнил себе, что фактически Саройю нельзя убить.

«Но я хочу, чтобы она осталась в привлекательном теле Элизабет». Думая о её серых глазах, сексуальном изгибе рта и поражающей воображение фигуре, он в который раз решил, что в высшей степени важно завладеть именно этим телом для Саройи.

Что уж говорить о её восхитительной крови.

«Она на вкус, словно мёд и вино…» — как и говорил отец. Даже сейчас клыки Лотэра заострились.

— А что с вином и мёдом? — спросил Тадеуш. — Не понимаю. Вы говорите загадками.

«Я сказал это вслух?»

Лотэр сильно тряхнул головой, словно хотел прогнать воспоминания, и случайно заступил за охраняемую призраками границу.

— Осторожно! — крикнул Тадеуш.

Лотэр тут же переместился назад, но духи успели полоснуть его когтями, оставляя на лице вампира кровавые борозды.

— Вы в порядке, мистер Лотэр?

Боль. Нельзя терять ясность ума.

«Не проявляй слабость, не обнаруживай безумие».

Когда кровь потекла по губам, язык стремительно снял пробу. Легкий привкус крови Элизабет, перемешавшейся с его собственной кровью, принёс вампиру успокоение.

Духи замедлились, и их предводительница обратила на Лотэра своё призрачное лицо.

— Я единственный в мире знаю, как тебя уничтожить, — сквозь зубы процедил Лотэр. — Только попробуй тронуть меня ещё раз.

Она завизжала. Лотэр ухмыльнулся.

— А я ведь знал тебя, когда ты ещё была хорошенькой.

На мгновенье лицо духа преобразилось, явив прежний прекрасный лик древнемакедонской воительницы.

— Слушай, а я, случайно, не поимел тебя тогда, когда ты была милашкой? — задумчиво спросил Лотэр.

Последовал ещё один остервенелый вопль, и она унеслась прочь, подхваченная призрачным вихрем.

Лотэр пожал плечами.

— Похоже, так и было.

Ладно, вперёд к Чейзу.

Тадеуш увязался за ним.

— Что вам нужно от Дейза?

— Хочу залезть ему в голову и прочитать мысли.

— Это как?

Заклиная небеса послать ему терпения, Лотэр отрезал:

— Я выпил его крови, а чуть позже он испил моей. Между нами навеки установилась связь.

— Так значит вот, что вы имели в виду, когда предупреждали Реджин о нерушимых узах.

Отчасти.

Тадеуш загородил Лотэру дорогу.

— Почему я должен позволить вам копаться у Дейза в мозгах или что вы там собираетесь с ним делать?

Лотэр язвительно рассмеялся:

— А что ты можешь сделать, чтобы остановить меня? Уйди с дороги.

Он чуть не добавил: «Или я убью твою ненаглядную приёмную мать и бабушку, за такую наглость», но горло тут же обожгло, словно вот-вот откроется «рана обмана».

А значит, едва не сорвавшаяся с языка угроза была бы ложью.

«И что бы меня остановило от убийства двух ничтожных смертных?»