Оскар Уайльд - Пятьдесят оттенков Дориана Грея

– Лучшее место, чтобы встретить божество! – крикнула Хелен, подмигивая. Выпустив его руку, она устремилась прочь, скрывшись из глаз в море дыма и людских тел.

Вскоре Дориан был втянут в разговор с одним из актеров пьесы. Не считая выбившейся рубашки или спущенной подвязки, актеры еще не успели снять костюмов. Общение с ними немного разочаровывало. Обыкновенная улыбка казалась на их лицах неестественной, потусторонней. Ромео оказался обыкновенным пройдохой, который болтал о якобы давно запланированной поездке в Америку, которой наверняка не дано было когда-либо случиться. На его носу чернела бородавка, дополнявшая унылое впечатление.

Дориан искал утешения в бутылке джина, которая пошла по кругу. Несколько актеров собирались поехать в мужской клуб, и Дориан уже почти согласился ехать с ними, как вдруг кто-то дернул его за рукав. Дориан обернулся и увидел Хелен, которая широко улыбалась ему, а в ее потемневших глазах светился лукавый огонек.

– Вот ты где, – произнес он.

– А ты что – занят? – спросила Хелен.

– Нет, просто скучно. Наверное, я поеду с ними в клуб.

– Возможно, ты захочешь отложить поездку?

Дориан нахмурился. Она больше всего боялась таких ночей, когда ее развеселые друзья устремлялись гурьбой в зловонные мрачные притоны. Вход туда был для нее закрыт. Дориан сочувствовал Хелен, которую судьба причислила к слабому полу, в то время как она не уступала в грубости и изобретательности самому распутному из мужчин. Престижные женские клубы Лондона отвечали изысканному вкусу женщин ее положения и благосостояния: читальные залы, где не было ничего, кроме романов, и спальни, чью девственную чистоту не смел нарушить ни один мужчина. Элегантные магазины распахивали перед ней свои двери в надежде, что она спустит все свое состояние на туалетное мыло и нижние юбки. Хелен могла позволить себе все, что пожелает, но оборки, цветы и захватывающие дух цены, заставлявшие сердца самых умудренных женщин колотиться в груди, оставляли ее в лучшем случае равнодушной, а чаще всего – попросту оскорбленной. Объект ее желания обитал в прокуренных салонах и мужских клубах, на нем не было ни кашемира, ни жемчуга, ни ярлычка модного дома. Это был и не объект вовсе, она желала действия, которое означает свободу и которое женщинам недоступно.

Дориан знал, как она хочет оказаться частью этого веселого мира легкомысленных мужчин. Она была вампиром с противоположным знаком – обреченная жить только днем в туалетных комнатах, гостиных или вечнозеленых оранжереях. Иногда ему было бесконечно жаль ее. Как увлекательно дружить с женщиной, но в обществе этого изо всех сил избегают и подвергают осуждению.

Чтобы хоть немного утешить ее, он протянул ей бутылку джина – как мужчина мужчине. Хелен сделала большой глоток, не спуская с него глаз. Пустую бутылку она так размашисто поставила на столик, что он разломился пополам. Треск потонул во всеобщем шуме, и инцидент вскоре был бы забыт, если бы не Ромео. Когда столик раскололся, ведерко со льдом опрокинулось прямо ему на колени. Он вскочил в припадке смеха, шатаясь от выпитого. Он держался за живот, то ли пытаясь сохранить равновесие, то ли чувствуя рвотный позыв, а скорее всего, и то и другое. Его глаза с трудом сфокусировались на Хелен.

– Хелен Уоттон! – завопил он так, будто только что выиграл билет в преисподнюю.

– Ромео, ах, Ромео… – закатила глаза Хелен.

– Послушай, – нахмурился он и рявкнул: – Это же я! Алан Кэмпбелл!

– Прекрасно, – ответила Хелен равнодушно. Было очевидно, что это имя ни о чем ей не говорит. Это расстроило Ромео Алана Кэмпбелла. Он потряс кулаком, как будто грозил небесам.

– Ах ты, наглая лгунишка! – прокричал он, оборачиваясь к актерам за поддержкой. Они переглянулись с грубоватым смущенным смешком. – Конечно, в твоем деле надо уметь врать, – он снова посмотрел на Хелен.

– Врать? – переспросила она. – Это уже твоя забота. У тебя это хорошо получается.

Ромео Алан Кэмпбелл насмешливо улыбнулся.

– Ты ошибаешься насчет нас, простых людей, Хелен Уоттон. Играть на сцене и лгать – не одно и то же, – возразил он.

– Согласна. Я люблю играть. Это придает жизни ощущение реальности. Но твоя игра – всего-навсего вранье.

Лицо Ромео Алана Кэмпбелла приобрело непонятный красноватый оттенок.

– Вы хотите возразить, мистер Кэмпбелл?

Ромео прикусил губу и обернулся к сидящим актерам:

– Все здесь знают, кто такая Хелен Уоттон.

– Эта старая богатая шлюха? – прокричал один из них, который почему-то был наряжен клоуном. На носу у него был большой красный помпон, а на шее висела связка колокольчиков. Он поприветствовал Дориана рукой.

– Да она тебя живьем трахнет, – отозвался другой, в толстых очках.

– Может быть, ей нужно переодеться? – послышалось довольно неуместное замечание коротенького человека, которого едва было видно из-за плеча Ромео.

– Раздеться – вот что ей нужно, – отозвался Ромео, и раздался громовой хохот.

Хелен стоически выносила насмешки, спокойно затягиваясь сигаретой.

– Да у нее муж – денежный мешок! – вопил клоун. – Наверняка валяется сейчас пузом вверх у мадам Строггл. А мы все знаем, кому мадам Строггл сдает свои комнаты!

– Знаем, знаем, – восторженно запищали они, как совокупляющиеся крысы.

Хелен только улыбалась. Дориан восхищался ее выдержкой, но ему было неприятно видеть, в каких обстоятельствах она должна эту выдержку проявлять. Ему было стыдно за нее.

– Хочешь, уйдем куда-нибудь? – прошептал он ей на ухо.

В ее глазах застыло отсутствующее выражение. Впервые за время их знакомства Дориан беспокоился за нее.

– Поедем, – продолжал он. – Куда угодно.

– А как же клуб? – внезапно сказала она, вцепившись в его руку. – Ты собирался в клуб, не так ли?

– Не желаю иметь ничего общего с этими ослами. Им, кажется, нравится оскорблять тебя, как будто они придумали игру, в которой выигрывает тот, кто сильнее унижен.

Хелен кивнула.

– Сейчас, я только присяду на минуту, всего лишь на минуту, – сказала она, торопливо затягиваясь сигаретой и рискуя обжечь себе пальцы.

– Конечно, конечно, – шептал Дориан. – Нам нужно выйти на улицу и сделать глоток прохладного воздуха, это тебя отрезвит. А потом выпьем по чашке чаю. Тебе незачем здесь дольше оставаться. В их словах нет ни доли правды. А что касается лорда Уоттона – хотя я до сих пор не имел чести с ним познакомиться, – его поведение не может бросить на тебя тени. Хотя я уверен: все, что они говорят о нем, тоже выдумки.

Он хотел поцеловать ее растрепанные светлые волосы, но не следовало давать повода к дальнейшим насмешкам.

– Пора уходить, – сказал он и, прикрывая ее собой, увел из набитой людьми комнаты. Кто-то затеял перебранку, и нужно было выбираться, пока она не переросла в драку.