Ayliten - Время жить

И мне, пожалуй, все это нравилось. Не было огня, бегущего по венам, не потели ладони и в лицо не бросалась кровь, но я чувствовал, что мне было приятно обнимать красивое, стройное тело, и я был бы совсем не против продолжить эти игры где-нибудь подальше отсюда. Один на один, без многочисленных соглядатаев.

А когда девушка, обернувшись, меня поцеловала - сначала легко, а потом, стоило мне ответить, уже куда смелее и ярче, обвивая обеими руками за шею и прижимаясь ко мне, - я решил, что было бы неплохо исчезнуть куда-нибудь прямо сейчас.

Но я не знал, как предложить. Все фразы, которые шли на ум, звучали или пошло, или убого.

Я победил Волдеморта и спас магический мир, но не знаю, как соблазнить девушку.

От этого осознания у меня едва не вырвался нервный смешок, но я вовремя сдержался, решив, что нервно хихикающий парень - явно не то, чего она ожидает.

Но блондинка, кажется, то ли поняла мое замешательство, то ли тоже была не прочь познакомиться поближе.

- Сбежим отсюда? - предложила она, дотянувшись до моего уха, и, словно в подтверждение моих мыслей, чуть прикусила мочку.

Меня никогда до этого никто не кусал за уши. Приятно…

Я только коротко кивнул, махнул друзьям, чьи лица тут же вытянулись от изумления, и направился к выходу, не выпуская ладонь блондинки. Которую, как она сказала уже в холле, в перерыве между поцелуями, звали Дорис.

Судя по ее разгоряченному лицу, неровному, сбивающемуся дыханию и торопливостью, с которой она расстегивала пуговицы моей рубашки, Дорис согласна была заняться сексом прямо здесь, в холле, на полированной крышке столика для газет, но меня такое положение дел категорически не устраивало. И горячность девушки, казалось, совсем потерявшей голову, слегка пугала.

Мне самому было очень приятно происходящее, я с удовольствием целовал и ласкал изящное женское тело, и сердце билось учащенно, и член, стоявший довольно твердо, красноречиво говорил о том, что я действительно наслаждаюсь процессом. Однако во мне не было и капли того чувства, которое заставляло Дорис закатывать глаза, сжимать ладони, сминая простыни, и кричать, чтобы я ни в коем случае не смел останавливаться.

Мне было… хорошо. Но я не терял голову.

Впрочем, я не припомню ни одного раза из всего своего немногочисленного опыта, когда я от секса сходил бы с ума. Как бы мне ни было хорошо, я никогда, ни разу еще не отключался от окружающего мира.

Меня накрывало только в момент оргазма - да и то, не настолько, чтобы кричать.

И то лишь, если я полностью сосредотачивался на своих ощущениях.

Вот и сейчас, уже чувствуя, что скоро конец, я задвигался быстрее, мир на секунду сосредоточился в одной крохотной точке, сжался - и взорвался фейерверком.

Короткий, едва слышный стон - и я скатился с Дорис.

Откинулся на подушки, довольный больше не результатом процесса, а чудеснейшим выводом, вновь наполнившим жизнь радостью - я нормальный. А мысли о Малфое - самый что ни на есть настоящий пьяный бред.

Я притянул к себе девушку, поцеловал ее и направился в душ, чувствуя, что с плеч будто бы упал огромный камень, не дававший покоя мне целые сутки.

Глава 9.

То ли я переборщил с зельем, то ли в комнате было слишком душно, то ли неудовлетворенное желание, накатившее вчера вечером, стало всему виной, но воскресное утро, несмотря на чудеснейшую погоду и отсутствие срочных дел, показалось мне на редкость омерзительным.

Все валилось из рук. Я поскользнулся в ванной, чуть не разбив себе голову, уронил чернильницу на практически дописанное письмо, и потом еще так наорал на Виллу, что та куда-то исчезла, вернулась с увесистым топором и серьезно предлагала отрубить ей голову.

Едва сладив с ополоумевшей домовихой, я пригрозил освободить ее, если она еще раз решит, что может сводить меня с ума подобными просьбами, и ушел из дома, опасаясь, что еще немного - и, моими стараниями, он просто взлетит на воздух.

Мне нужно было успокоиться и прийти в себя, причем как можно быстрее. В обед у меня была назначена важная встреча, от которой я ждал очень многого, и являться на нее в растрепанных чувствах было бы, по меньшей мере, неразумно.

Слоняться без дела по улицам не особенно хотелось, в Косом переулке сейчас, надо думать, настоящее столпотворение, куча галдящих детей и их родителей, так что, немного поразмыслив, я решил отправиться в поместье.

Я не был там уже почти три недели, и, хотя был уверен, что ремонт идет как по маслу, а ценным артефактам и собраниям редкостей ничего не угрожает, немного контроля бы не помешало.

Добравшись до общественного камина, я нырнул в него, и уже через несколько секунд выходил из большого мраморного камина в столовой поместья.

Эта комната, врезавшаяся в память собраниями, которые тут любил проводить Волдеморт, казалась разительно изменившейся - хотя, на самом деле, просто стала светлее.

Стены, раньше темно-фиолетовые, почти черные, были теперь обтянуты бледно-серым шелком, по которому змеились серебристые узоры. Мебель осталась той же, разве что массивный стол, принадлежавший еще моему прапрадеду, я без сожаления выкинул в первые дни после возвращения из Хогвартса. Теперь его место занимал другой, тоже старинный, темного дерева, но не навевающий тяжелых воспоминаний.

Ремонт в основном касался только тех комнат, которые запятнал своим присутствием Волдеморт. Поместье, благодаря отличным поддерживающим заклинаниям, оплетающим весь особняк от фундамента до громоотводов, не разрушалось со временем, и единственной целью, с которой я все это затеял, было избавление от неприятных мыслей.

Я осмотрел столовую, остался доволен работой лучших эльфов, которых только могла предоставить крупнейшая строительная корпорация магической Британии, и вышел в холл. Бесчисленные портреты предков, их братьев, жен, сестер и дочерей, увешивающие стены, прекратили едва слышное бормотание, и я почувствовал себя неуютно под пристальным взором десятков пар глаз.

Раньше, будучи еще ребенком, я с гордостью шествовал через огромный вестибюль, провожаемый взглядами благородных предков, но сейчас мне захотелось спрятаться. Какого боггарта все эти портреты висят здесь, а не вынесены в какую-нибудь отдельную галерею? И смотрят… словно с немым укором.

Портреты двадцати поколений Малфоев - и это только выросших здесь, в Британии. В родовом замке, во Франции, построенном еще до основания Хогвартса, до того, как Арманд Малфой присоединился к Вильгельму Завоевателю и вторгся в Британию, - их еще больше.

Я пробежал через холл чуть ли не рысью, влетел в гостиную, закрыл за собой дверь и только там смог расслабиться.

Осознание того, что я пока что - последний из великого рода, древностью с которым могут поспорить только Блэки, да еще лишь несколько семей, - давит на плечи. Пригибает к земле, хотя раньше, еще в школьные годы, заставляло гордо расправить спину и вздернуть нос.